Айсберг в джакузи - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 15

— Просто само совершенство,  — хмыкнула Аня.

— А ты, его невеста, этого не заметила? Не может быть! Хотя так оно всегда и бывает.

— Раз он такой хороший, значит, у него и женщин было предостаточно?  — спросила Аня, и Виолетта опустила глаза.

Щеки ее разрумянились от красного вина, и на беседу Виту тянуло все больше.

— Не знаю, вправе я говорить такое именно тебе?

— Да чего уж там! Начала же!  — подбодрила ее Аня, разливая вино из ополовиненного кувшина.

— Он ведь очень честен в отношениях с женщинами. Никого не обманул, никому ничего не обещал. А потом, ты извини меня, Аня, но я могу еще поспорить, кто за кем бегал. Женщины-то ему прохода не дают, понимаешь?! Конечно, Эрвин встречался со многими, чего греха таить? Ты и сама знаешь, что он не монах, но женщин было не столько, сколько слухи ему приписывают. Подружки внакладе не оставались, многие уезжали в слезах, но на дорогих машинах, в бриллиантовых ожерельях. Надеюсь, тебя это не шокирует?

— Меня? Нисколечко.

— Правильно! Что ревновать к прошлому? Самое неблагодарное дело! Он выбрал тебя  — и только это для тебя важно! Мы несколько удивлены его выбором, но…

— Почему?

— Не обидишься?

— Странный вопрос.

— Не такие девушки раньше были с ним рядом… Как сказать? Моложе, более модельной внешности, что ли… не с таким интеллектуальным лицом… Боже мой!  — внезапно закричала Виолетта так, что Аня даже вздрогнула.  — Какие красавицы с ним ходили! Если бы ты их только видела! И он их бросал! Мы даже не знали: какой надо быть, чтобы Эрвин женился? И вот увидели… Нет, ты, конечно, красивая… но как-то… Можно спросить? Чем ты его взяла?

— Честно?  — Аня наклонилась к ней с непроницаемым лицом.

— Мы все мучаемся.  — У Виолетты даже рот открылся от напряжения.

— Сексом,  — коротко сказала Аня и откинулась на спинку скамейки, скрестив ноги.

Реакция Виты настолько ей понравилась, что она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

«Как хорошо хотя бы на время прикинуться роковой женщиной. Ведь будь я на самом деле его невестой, после таких разговоров уже сошла бы с ума от ревности».

— Да ты что?!  — округлила глаза Виолетта.  — Женщины так и говорили! Что же ты с ним сделала, раз переплюнула даже одну актрису эротического жанра, которая у него была?

— Старая цирковая закалка,  — ответила Аня.

— Вот это да,  — не унималась Виолетта,  — а он как?

— Жеребец!  — громко сказала разошедшаяся Анна и не поняла, почему так вытянулось лицо у собеседницы.

— Здравствуйте,  — проблеяла Виолетта,  — а мы как раз о вас говорим.

— Поэтому и называете меня жеребцом?  — раздался до боли знакомый голос, и спина Анны мгновенно покрылась потом.

Она даже не стала оборачиваться, Эрвин сам подсел к ней на лавку, обдав Анну дурманящим ароматом парфюма.

— Жеребец  — это сказано любя, Анна говорила о ваших сногсшибательных способностях в постели,  — вступилась за Аню Виолетта, чем ввергла ту в шоковое состояние.

— Вот как!  — удивился Эрвин и рассмеялся.

— А что? Ты забыл, что мы жених и невеста? Забыл? Вот я и… превозношу твои достоинства…

— Спасибо за столь лестную оценку,  — усмехнулся Эрвин и обнял Анну за плечи.  — Эх, повезло мне, Вита, с женой… будущей! Очень добрая и ласковая женщина.

Аня при этом сидела словно кол проглотив и думала:

«Вот ведь хитрец. Не стану же я при людях его позорить? Донесут Ариадне, что невестка злая, старушка расстроится, и я опять буду виновата».

Плечо ее горело, и Анна очень хотела скинуть его руку, но была вынуждена принять непринужденную позу и смело посмотреть ему в глаза.

— Успокоил Ингу?  — ядовито спросила она.

— Да, мы поговорили, все хорошо…

— А что ты здесь делаешь?  — поинтересовалась Аня.

— Да, Эрвин, вы не часто балуете нас своим присутствием,  — подтвердила Виолетта, с обожанием глядя на своего хозяина.

— Я приехал к тебе, Аня. Узнал, что бабушка повезла тебя сюда, и решил присоединиться. Ты не рада?

— Отчего же? Мне все рав… то есть я очень рада.

— Готовится обед в твою честь.

— Я бы хотела избежать таких почестей,  — честно ответила Аня, чувствуя себя очень неудобно в его присутствии и содрогаясь от мысли, что ей весь вечер придется изображать любовь к нему.

— Пойдем со мной,  — потянул Анну за собой Эрвин,  — я покажу тебе наш погреб с вином.

Она молча пошла за ним. Один из проемов в подвале заканчивался не нишей со столиком и скамейками, а железными ажурными дверями, которые Эрвин открыл ключом, и они спустились еще глубже, оказавшись в достаточно большом подвале, обе стены которого были уставлены коллекционными бутылками.

— Здесь большой запас вина и есть бутылки многолетней выдержки, выбирай любую к сегодняшнему обеду,  — предложил Ламар.

Анна двинулась вдоль стеллажей, внимательно разглядывая запыленное стекло.

— Ого! У твоего предприятия собственные этикетки.

— Я зарегистрирован как винный производитель и продаю выдержанное вино небольшими партиями,  — ответил он.

Аня обернулась и посмотрела на его мощную фигуру в проеме двери. Голубая рубашка и темно-серые брюки с легким металлическим отливом. Безупречная фигура, безупречное лицо, безупречные манеры. У Анны появилось огромное желание вцепиться ему в лицо и изрядно подпортить эту безупречность.

— Ты не разочарован?  — тихо спросила Анна.

— Чем?

— Тем, что сам заварил? Мною, например? Миллиарды женщин в сто раз лучше меня справились бы с этой ролью. Почему я? Неужели на тебя так повлияла пощечина?

— Я ни о чем не жалею. Главное, что ты понравилась бабушке.

— Ой, прости! Я же забыла, что самое главное  — это бабушка. Весь этот фарс затевался ради нее.

— Не фарс, а исполнение ее последнего, предсмертного желания,  — мягким голосом поправил ее Эрвин.

— Хорошо! Хорошо! Я поняла,  — отмахнулась Анна и повернулась к бутылкам.

Свой выбор она остановила на полусухом вине типа мадеры.

— Прекрасный выбор,  — похвалил ее Эрвин.

— Благодарю, дорогой!  — хмыкнула Анна, не став добивать его информацией, что ради самообразования ходила на курсы сомелье и неплохо разбирается в винах.

— Решено, будем пить это вино и запивать его молодым,  — блеснул улыбкой Эрвин.

«А еще говорят, что пьют только русские»,  — промелькнула у Анны мысль.

— Посмотри сюда,  — внезапно позвал ее Эрвин и протянул руку по направлению к потолку. Аня подняла глаза и увидела большой деревянный крест.

— Это  — наша реликвия,  — пояснил Эрвин,  — распятие, принадлежащее нашему роду, между прочим, оно шестнадцатого века.

— И до сих пор сохранилось?  — удивилась Анна.

— Как видишь, причем в прекрасной форме. Говорят, дерево чем-то обрабатывали для долговечности, или сам бог следит за распятием из-за того, что когда-то оно спасло кому-то жизнь. Это, конечно, легенда… но дорогим мне людям я обязательно его показываю.

— Просто ценнейший экспонат. И никто его не охраняет?  — поинтересовалась Аня.

— Понимаю, почему ты спросила,  — лукаво посмотрел на нее Эрвин,  — но хочу сказать, что мы не в России. Австрия  — одна из самых безопасных в плане преступности стран в Европе. Особенно это касается таких небольших городков. Люди все друг друга знают, даже двери не запирают. У всех все есть, и в голову никому не придет что-то украсть у своего ближнего.

«Просто идиллия»,  — подумала Анна с кислой миной на лице.

— А еще у нас здесь есть очень старый пресс, возможно, самый древний в Австрии.  — Эрвин показал рукой на какое-то громоздкое чудовище с длинным и массивным рукавом, как в колодце.

— Пресс для чего?  — спросила Анна.

— Давить виноград,  — пояснил Эрвин,  — и самое главное, что он действующий. То есть, конечно, мы им не пользуемся, у нас современное автоматизированное производство, но если надо, то очень даже можно им воспользоваться…