Покров (СИ) - Моденская Алёна - Страница 38

– Смеётся, – кое-как произнесла Василиса, мечась взглядом по невидимым во тьме сводам.

– Кто смеётся?

– Прыг-скок через порог… – И снова звонкий заливистый смех. – Кто не спрятался – издох.

Василиса, прижав к ушам ладони, села на корточки. Это не помогло.

– Скоро всё произойдёт… то, чего никто не ждёт… – Волны смеха накатывали, заполняя всё пространство. – Кролик прыгнет наугад… больше нет пути назад.

Смех прекратился. Василиса обнаружила, что лежит на полу, сжавшись в комок. Рядом сидел отец Павел, его раскрытый чемоданчик валялся рядом. Видимо, от этого голоса там средства не нашлось.

– Лучше? – шёпотом спросил священник.

– Передай ему привет, – прошипел язвительный голос.

Василиса чуть приподняла голову, и вдруг здание церкви содрогнулось, как от мощного удара. Пол подбросил Василису, и она, на долю секунды зависнув в воздухе, с глухим звуком шлёпнулась обратно. Отец Павел повалился на бок. Его чемоданчик подлетел почти на полметра, потом упал, звонко рассыпав по полу разные вещички.

На секунду всё стихло, потом кругом побежал тихий треск. Всё здание будто расходилось на мелкие кусочки, грозя рухнуть. В мгновенье, когда треск затих, отец Павел, сидевший на полу, кинулся к Василисе, сгрёб её за плечи и ткнул лбом себе в живот, прикрыв ещё и спину. Кругом нарастал шум, будто прямо внутри церкви пошёл дождь с градом. Но примерно через полминуты всё прекратилось.

Последние «капли» со звоном упали, и наступила тишина. Василиса так и упиралась головой в тёплый живот священника. Кое-как отстранившись, она выбралась из-под его рукавов и убрала спутавшиеся волосы с лица. Сам отец Павел как-то жёстко выдохнул и наклонился вперёд, упираясь руками в пол.

– Эй, вы в порядке? – Василиса подползла к нему, стоящему на четвереньках и заглянула в измазанное кровью лицо.

– Кажется, – просипел отец Павел, кашлянул и шумно задышал. Василиса стряхнула с его тощей жёсткой спины крупинки пыли.

Жёстко продышавшись, он сел на колени, убрал с лица прилипшие пряди волос и запрокинул голову. На его щеках, подбородке и лбу не осталось ни одного светлого места, будто он специально нанес грим.

– Вам надо в больницу, – сказала Василиса, садясь на холодный пол.

Священник не отвечал. Как завороженный, он смотрел вверх. Василиса тоже подняла взгляд. В тусклом лунном свете сквозь тонкие пылевые вихри проступали рисунки на стенах, колоннах и потолке старой церкви. Узоры, лица, круглые нимбы фресок – оказывается, здесь всё прекрасно сохранилось.

– Штукатурка осыпалась, – наконец произнёс отец Павел.

Василиса осмотрелась и увидела, что весь пол покрылся мелкой крошкой и камешками.

– Давайте, поднимайтесь. – Василиса, встав на ноги, ткнула священника в плечо. Тот как бы нехотя поднялся. Судя по его виду, он мог так и сидеть на полу, рассматривая росписи. – Пойдёмте к нам. Мама вам лицо обработает.

– Не стоит, я сам. – Священник таращился вверх, будто совсем позабыв о своих ранах. Но потом он всё-таки встряхнулся, собрал вещички, выпавшие из чемодана, и вдвоём они вышли из церкви.

Глава 14. Поклонники

Следующим утром в школе Василиса рассматривала одноклассников, раздумывая, у кого можно узнать номер телефона Зои, которая по-прежнему не появлялась. Наверное, у Жанны Альбертовны, классной, все контакты есть, только вот она вряд ли ими поделится.

И потом – классная водила дружбу с библиотекаршей, а после той стычки из-за Гаврила отношение Жанны к Василисе заметно ухудшилось. Если раньше она ставила новенькую в один ряд с остальными (за исключением, конечно, Дианы-всем-ребятам-примера), то теперь в обращении появилась надменность, даже некоторое пренебрежение. Вчера, например, поставила четвёрку за доклад по крепостному праву, причём за что именно, так и не сказала. А когда Василиса после урока подошла узнать, в чём дело, куда-то засобиралась, сказав, что нельзя отвлекать учителя, у неё своя личная жизнь и настроение не очень. А если Василиса станет «докапываться», то вообще переправит оценку на тройку.

Может, тоже всё дело в Гавриле. Василиса нашла его взглядом. Он сидел за своей партой, но видны были только руки, рассеянно постукивающие по резной шкатулке, где хранился деревянный мозг. Голова и весь корпус скрывались за спиной и округлой попой Дианы, усевшейся прямо на столе. Перегнувшись через столешницу и упираясь ладонями в спинку стула, она что-то тихо шептала Гаврилу на ухо, покачивая согнутой ножкой в изящной туфельке на тонкой шпильке.

Валеры ей мало. Василиса автоматически высмотрела Валеру, которого происходящее, казалось, ничуть не заботило – он был занят только своим телефоном.

Раздался звонок. Пытаясь унять жгучее желание отвесить Диане пинок по её прекрасной пятой точке (за то, что вчера бросила её на ферме), Василиса отвернулась. В кабинет вошла Жанна Альбертовна с картой под мышкой.

– Новикова, повесь. – Длинная бумажная труба плюхнулась на парту Василисы.

Василиса встала и подошла к доске.

– Я долго ждать буду? – резко спросила учительница.

Петля на карте оказалась разорванной, так что зацепить её за крючок над доской было невозможно.

– Здесь петля порвалась. – Василиса продемонстрировала классной неполадку.

– И что теперь? Нам без карты урок начинать?

– А я откуда знаю? – неожиданно резко ответила Василиса.

– Правильно, ты вообще ничего не знаешь! Что, петлю даже приделать не можешь?

– Почему я должна её приделывать?

– Значит так. – Историчка упёрлась ладонями в стол. – Или ты сейчас идёшь и ремонтируешь карту, или я тебе гарантирую большие неприятности. Экзамен ты точно не сдашь.

– Из-за испорченной петли?

– Так, пошла вон из класса. И без рабочей карты не возвращайся. – Жанна Альбертовна указала длиннющим ногтем на дверь. Василиса не двигалась, так что учительница громко добавила: – Урок не начнётся, пока Новикова не выйдет из класса! А потраченное время потом возьмём из перемены.

– Слушай, может, ты уже выйдешь! – поверх поднявшегося гула проговорила Диана, до этого мило улыбавшаяся. – Здесь некоторые учиться хотят!

– Сама учиться не хочешь – другим не мешай! – подхватила Олеся.

– Да пожалуйста. – Василиса сгребла свои вещи в рюкзак и вышла в коридор, хлопнув дверью.

Дочурка стриптизёрши и её подпевала, как же, учиться они хотят. Много денег и ничего не делать – вот чего они хотят. Василиса, глубоко дыша, быстро прошагала коридор и спустилась вниз. Оказалось, карта всё ещё была у неё в руке. Бросив бумажную трубу на лавку, Василиса упёрла руки в бока и посмотрела в окно. Только этого ещё не хватало. Теперь ей и в школе препоны будут чинить.

– Васька, а ты чего не в классе?

Услышав мужской хрипловатый голос, называющий её по домашнему имени, Василиса, широко раскрыв глаза, повернулась. Перед ней стоял небритый учитель труда, как обычно лохматый, в своих очках с дужкой, замотанной синей лентой. Он походил на персонажа из анекдотов.

– Откуда вы меня знаете? – спросила Василиса, отступая на шаг, чтобы рассмотреть его мятую клетчатую рубашку, вытёртые джинсы и стоптанные пыльные кроссовки.

– Я твоего папашку знаю. Чего не на уроке?

– Мне велели карту починить. – Василиса кивнула на свёрнутую в трубу карту.

– А как она сломалась-то?

– Петля порвалась.

– Дай-ка. – Учитель, имени которого Василиса даже не знала, взял карту, повертел в руках, нашёл испорченную петельку. Верхний край он держал в руках, а нижний упал на пол, так что карта России девятнадцатого века развернулась для всех интересующихся. – Как это её сумели порвать, а?

– А что такое?

– Дык это ж проволока. Вот смотри, её как будто нарочно перекусили. – Трудовик показал Василисе два кончика проволочной петли, разорванной (или перекушенной) ровно посередине. – Лан, ща починю. Тут стой.

Трудовик пошаркал в левое крыло первого этажа, где находилась мастерская для уроков труда у мальчиков. Василиса смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом. Отец вроде бы никогда его не упоминал. Но знакомы они, видимо, хорошо. Отец ведь не каждому называет домашнее прозвище дочки.