Лоскутик и Облако - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 24

— Ах ты, притворяла! — обрушилась на него Барбацуца. — Никакой сырости у этой совести! Ох, мозги врозь!

Никакой совести у этой сырости. И эта лягушка небось не кормлена. — Барбацуца ткнула пальцем в жабу Розитту, сидевшую в суповой миске. — Тьфу! Эй, вы! Все до одного! Живо марш за мухами!

Вермильон и Сажа наловили по окнам мух.

Жаба Розитта деликатно съела пять мух и одного комара.

— Ква… Кхи… Кхи… Ква… Ква… Пхи… Пши… — вежливо прохрипела жаба Розитта.

— Чего это она? — строго спросила Барбацуца. — Ничего не поняла, ни словечка.

— Она говорит, — объяснила Лоскутик, — что в старости надо думать о возвышенном, а не о мухах.

— Тьфу ты, лягушка, а туда же… — сказала Барбацуца и с уважением посмотрела на жабу Розитту. — Спроси у неё, может, она кофейку хочет?

— Вряд ли, — покачала головой Лоскутик.

— А какой мне сон приснился, когда я лежало в ледяном подвале!.. — Облаку показалось, что на него слишком мало обращают внимания. — Мне приснилось, что я уснуло на цветах и меня съела большая облачная корова. Когда её стали доить, я превратилось в облачное молоко. Это было очень интересно… Нет, нет, вы слушайте, что было дальше. Дальше ещё интересней. Я попало к столяру и прилипло к табуретке, намазанной столярным клеем…

Но Облаку не удалось рассказать до конца свой удивительный сон.

В это время в дверь Барбацуцы застучало сразу двенадцать кулаков.

Глава 26

Бочка смолы

Итак, в то время как все наши друзья сидели в маленькой комнатушке под крышей и Облако рассказывало им свои сны, в дверь заколотила сразу дюжина кулаков.

Барбацуца высунулась из окна. Сверху она увидела только железные шлемы и пики, как будто у неё во дворе расположился торговец оружием со своим товаром.

На самом деле весь крошечный двор возле её дома был забит вооружёнными стражниками.

Из переулка слева выехал отряд конной стражи. Из улочки справа вывезли три здоровенных пушки.

Отовсюду к дому Барбацуцы валил народ.

Барбацуца так страшно зевнула, что передние ряды стражников попятились.

— Чего это вы заявились ко мне в гости без приглашения? Да ещё не дали мне вздремнуть после обеда!

— Нам всё известно, Барбацуца! Все твои штучки с лимонами! — взвизгнул главный повар, который тут же прямо из горлышка флакона глотал успокоительные капли.

— Эй, Барбацуца, выдай нам девчонку и Облако! — грозно крикнул начальник королевской стражи. — Тогда король простит тебя!

— Я скорее сама из себя сварю суп, чем отдам вам такую девчонку и такое славное Облако! — отрезала Барбацуца и захлопнула окно.

Главный тюремщик забежал за угол и сказал Лоскутику, которая как раз в это время выглянула из окна:

— Милая сиротка, бедная крошка! Выдай нам эту дрянную старуху и это никому не нужное Облако! За это король подарит тебе настоящих живых маму и папу!

Но Лоскутик вместо ответа только высунула язык.

Помощник главного тюремщика, который мечтал сам стать главным тюремщиком, а главного тюремщика сделать своим помощником, обежал дом с другой стороны и крикнул мелькнувшему в окне Вермильону:

— Эй, художник, выдай нам Облако, старуху и девчонку! Тогда наш король объявит тебя самым лучшим художником в королевстве!

Но художник только погрозил ему кулаком.

Сажа, решив получше разглядеть, что творится около дома, нырнул в камин, без труда через дымоход выбрался на крышу и уселся на трубе.

— Трубочист! — тихо позвал его главный советник Слыш.

Конечно, Слыш тоже был тут. Ты бы сразу его заметил. Он стоял около кареты в своих вечных чёрных калошах.

Он заговорил совсем тихо. Но его услышали все, даже старый оглохший трубач, живущий за три улицы от дома Барбацуцы.

— Выдай нам Облако, старуху, девчонку и художника! Я прикажу тебя позолотить с ног до головы. Ты будешь единственный золотой трубочист на свете.

— Можешь позолотить свои калоши! — крикнул ему Сажа и показал длинный нос.

Облако разделилось на четыре части и выглянуло сразу из четырёх окон.

— Ого, кажется, нас окружили… — озабоченно пробормотало Облако. — Жаль, что я не научило Лоскутика летать. Она такая хорошая и добрая, что, может быть, и могла бы этому научиться… Так, так… Что же придумать?

Облако заглянуло в камин.

— Эй, Сажа! — крикнуло Облако. — Поскорей выпусти всех голубей Барбацуцы! Они знают, что делать.

— Ах ты, мокрое место, туман, сырость, слякоть! Ты ещё распоряжаешься в моём доме! Кто здесь хозяйка: ты или я?

И Барбацуца принялась изо всех сил тузить Облако кулаками.

Её кулаки проходили прямо сквозь Облако, и оно не обращало на это ни малейшего внимания.

Оно о чём-то сосредоточенно думало, нахмурив лоб.

Наконец, Барбацуца больно ушибла кулак о спинку стула. Тяжело дыша, она опустила руки.

Тем временем голуби, все до единого, вылетели из голубятни, сделали круг над домом и куда-то улетели. Впереди всех летел чёрный голубь Сажи.

— Взломать двери! Их надо взять живыми или мёртвыми, — прошептал Слыш. — Лучше не живыми…

Из толпы вышел старый оружейник.

Тяжёлый меч воткнул в землю, руки сложил на рукояти меча.

— Мы хотим знать, в чём виноваты двое детей, старуха и художник? — старым, усталым голосом спросил оружейник.

— В тюрьму его… — прошептал Слыш.

Десять стражников бросились на старика, схватили его.

Но десять молодых оружейников оторвали от старика их цепкие руки и швырнули стражников на землю.

— Мы виноваты только в том, что знаем королевскую тайну! В этом, и больше ни в чём! — завопила Барбацуца, высовываясь из окна.

— Выбить дверь! — крикнул начальник королевской стражи.

Но перед дверью, как из-под земли, выросла толпа пекарей, гончаров и ткачей.

— Зарядить пушки!

Но кузнецы и оружейники оттеснили пушкарей от пушек. Они повернули тяжёлые пушки и направили их на стражников. И тут Слыш прошептал странное слово:

— Смола…

Никто не успел опомниться.

Рыжий Громила и Рыжий Верзила, согнувшись, выкатили откуда-то небольшую чёрную бочку.

Охнув, подняли её — бочка хоть небольшая, да, видно, была тяжела, — раскачали её и ударили об угол дома.

Бочка, хрустнув, раскололась. Густая, липкая смола облепила стену, стала сползать вниз. Рыжий Громила через головы стоящих швырнул горящий факел.

И в тот же миг стена дома разом вспыхнула. Оранжевое пламя рванулось кверху. Закружилась косматая, чёрная копоть.

— Пожар, пожар! Я боюсь! — вскрикнул тонкий детский голос.

В этом королевстве, лишённом воды, пожар был самой большой бедой. Пожаром пугали непослушных детей.

А пламя словно догадалось, что оно здесь хозяин, что все перед ним бессильны, оно охватило вторую стену, крыльцо и дверь.

— Эй, люди! — крикнула Барбацуца, размазывая по щеке чёрную копоть. — Знайте: король украл у вас воду! Вы слышите? Великий источник во дворце! Под королевским троном!

— Заставьте её замолчать! — прохрипел Слыш.

Расталкивая стражников, к горящему дому бросились плотники. Они несли топоры, волокли длинные лестницы.

— Куда?! Назад! — заорали стражники.

Всё смешалось на маленьком дворике Барбацуцы. С хрустом завалился забор, упали ворота. Замелькали кулаки.

Слышен был только треск ломающихся пик и удары сабель о молоты каменотёсов.

Стражников оттеснили в узкую улочку, припёрли к стенам.

Тотчас с четырёх сторон к пылающему дому плотники прислонили длинные лестницы. Кузнецы, передавая с рук на руки, спустили вниз Лоскутика и Сажу.

По другой лестнице сошёл вниз художник Вермильон, держа жабу Розитту, завёрнутую в клетчатый носовой платок.

Барбацуца помедлила, стоя на подоконнике. Она скрестила на груди руки. Оглянулась, посмотрела внутрь горящего дома.