Младший научный сотрудник – 3 - Тамбовский Сергей - Страница 2

– Ладно, забей, – мне этот разговор уже надоел, поэтому я быстро свернул его. – Решим и с теликами. Вон там меня высади, пожалуйста, – и я показал на угол Прокофьева и Даля.

– Ты же в другом месте живёшь, – удивился Ишаченков.

– Так в больницу надо зайти, мать навестить, – ответил я и пожал ему руку, а когда выбирался с этого ужасно неудобного места, зацепил ногой торпеду, и оттуда свалилась мелочь, медяки и никель, не знаю, зачем Игорь держал их в таком месте.

– Смотри-ка, – углядел зорким глазом он, – а чего это монеты у тебя к рукам прилипли?

– Особенность организма, – попытался отговориться я, отцепляя пятак с двушкой от тыльной стороны левой руки, – притягиваю металлические предметы… не всегда, раз в полгода может – сейчас как раз такой период.

Игорёк выслушал мои объяснения с очень кислой миной, но сделал вид, что поверил. А я перепрыгнул через трамвайные рельсы и поскакал в приёмный покой сороковой больницы. На этот раз я даже на маскировочный халат наплевал, а взял и бочком-бочком просочился в реанимацию. В палате рядом с мамой положили ещё какую-то бабку, но слава богу, она в отключке валялась и помешать никак не могла.

– Привет, – сказал я, усаживаясь на колченогий стул рядом с койкой, – как жизнь молодая?

– Спасибо, сынок, – чуть слышно пробормотала она, – кажется отпустило.

– Давай сюда руку, проведу ещё один сеанс мануальной терапии, – ответил я.

– Какой терапии? – не поняла она.

– Да неважно, – отмахнулся я и положил её левую руку между двумя своими.

Сначала у меня ничего не получалось, но через пару минут я нашёл нужный режим и перед глазами у меня запрыгали разноцветные картинки… не знаю, почему и зачем, но сеансы эти у меня теперь сопровождались таким вот образом. Через десять минут картинки прыгать перестали, я понял, что пора закрывать лавочку и приготовился прощаться. Но не тут-то было – в дверь просунулась та самая злющая медсестра, которой больше подошло бы название «медстерва».

– Опять ты тут, – немедленно заорала она, – а ну пошёл на выход, зараза! Убирайся потом за тобой!

И тут я разозлился и автоматом, сам не знаю как, включил что-то глубокое и внутреннее – медсестра (я так и не узнал, как её зовут), вдруг резко застыла, лицо её даже как бы посерело, а потом она чётко повернулась через левое плечо и строевым шагом вышла из палаты.

– Чего это она? – удивилась мать.

– Сам не знаю, – пожал плечами я, – наверно осознала пагубность своего поведения и пошла писать заявление по собственному желанию.

– А кто ж тогда за мной ухаживать будет? – задала логичный вопрос мама.

– Да, – почесал я в затылке, – это я как-то не додумал… щас решим вопрос. Ну я побежал? Да, больше к тебе никто не заходил сегодня?

– Заходил, – ответила она, – физрук наш – апельсины вот принёс.

Глава 2

1983 год, трюм патрульного корабля корейской пограничной охраны

– Неа, ничего не вышло, – сказал я всей честной кампании, – не дадут они нам приёмника.

– Хоть бы воды выделили, про жратву я уж не заикаюсь, – пробурчал Сергей.

– Да есть вода, – ответил я, – вон в той бочке до середины налито, я пробовал, не отравишься.

Сергей встал, проверил бочку, зачерпнул ладошкой воду и выпил.

– Ну хоть что-то полезное есть…

– Друзья, – неожиданно для самого себя сказал я, – а давайте споём что ли, всё веселее будет переносить тяготы и лишения нашей службы…

– Чего петь будем? – спросила Люда. – Наша служба и опасна и трудна?

– Не, – откликнулся я, – давайте хоть вот это:

От качки страдали зэка, ревела пучина морская,

Вдали нам светил Согвихпо, столица Чеджудского края!

И Люди мигом подхватила:

Будь проклята ты, Чемульпо, что названа черной планетой!

А закончил за неё уже я:

Заедешь по рельсам в депо, оттуда возврата уж нету!

Сверху заглянул солдатик-кореец и гаркнул, чтоб прекратили шум. Мы и прекратили его… устроились, кто на чём сумел, и приготовились как-то пережить эту ночь. А утром, глядишь, что-то прояснится.

Но ничего особенного утром не прояснилось – у нас в трюме царила всё та же полутьма и тяжёлые запахи солярки, мокрых верёвок и почему-то рыбы. Откуда здесь могла взяться рыба, сложно сказать, может, погранцы по совместительству браконьерствовали в наших водах, ну или это судно досталось им в подержанном виде, после использования в других целях. Серёга тоже проснулся и сидел рядом, очумело крутя головой.

– Слышишь? – наконец задал он свой вопрос.

– Что именно? – переспросил я.

– Мотор вроде не работает…

А и верно ведь – тишина стояла вокруг, прерываемая только ударами волн в борта. Я как-т упустил этот момент, а Сергей, значит, сразу ухватил.

– И что это означает? – спросил я.

– Одно из двух – или что-то случилось, или мы прибыли в пункт назначения и стоим у причала, – логично рассудил Серёга.

– Надо постучать в люк да спросить, – предложил я и немедленно направился исполнять задуманное.

Но никто на мои настойчивые удары в стальную крышку как-то не откликнулся. А тут и все остальные начали просыпаться, включая капитана Ираклия.

– А я, – сказал он, – уже часа два не сплю – примерно столько же времени мотор и не работает.

– Какие будут предложения? – спросил я у него.

– На кораблях этого типа, – ответил он после небольшого размышления, – всегда есть запасной люк в трюм. И даже не один, а два-три. Давай поищем их что ли.

Я согласился, и мы разделились – Ираклий с помощником отправились обследовать нос корабля, а мне с Сергеем досталась корма. Вы никогда не бывали в трюмах военных судов? По глазам вижу, что нет, а здесь, если честно, ничего приятного нет. Одно ржавое железо и какие-то мотки канатов, причём всё это в мазуте и в машинном масле.

Согласно правил компоновки судов трюмы у них всех были разделены водонепроницаемыми переборками. В которых были, конечно, люки для сообщения, и они, эти люки, задраивались в чрезвычайных ситуациях. Но сейчас до чрезвычайности было далеко, поэтому и слева, и справа эти люки были открыты – заходи, кто хочешь.

– Бля, воды-то тут сколько натекло, – сообщил мне Сергей, вляпавшись в очередную лужу на дне.

– Да, воды тут много, – а я немного лучше ориентировался в полутьме и сумел обогнуть мокрое место, – ты лучше по сторонам смотри, может чего полезное увидишь.

Минут десять мы шарахались в двух отсеках, отделяющих нас от кормы, но ничего полезного так и не сумели найти. Если не считать отрезка стальной трубы диаметра где-то в дюйм и длиной около метра – я забрал эту штуку с собой, никогда ведь не знаешь, когда понадобится немного взывчатки С-4… ой, трубы дюймового диаметра.

– Конец фильма, – проинформировал меня Сергей, – это походу самая корма и есть… странно, что двигатели не работают и винт не крутится, он же здесь рядом должен быть, этот винт?

– Да, странно, – согласился с ним я. – Разве что корейцы в дрейф легли. А сами спать пошли… что-то совсем тихо кругом.

– Вон люк сверху, – дёрнул меня за рукав он, – и кажется, незакрытый.

– И точно, – задрал я голову вверх, – как до него добраться только?

– Лесенка же вдоль борта идёт, – посмотрел на меня, как на недоумка Сергей, – по ней и доберёмся.

И мы гуськом, запинаясь и стукаясь коленками в острые края, вскарабкались к потолку этого вонючего трюма.

– И точно не заперто, – сказал я, толкнув дверцу, она распахнулась с ужасающим скрипом. – Ну теперь-то точно они там проснутся и прибегут.

Но никто и не собирался прибегать и показывать нам кузькину мать, по-прежнему стояла тишина, если не считать плеска волне о борта.

– Тогда пошли на разведку, – предложил Сергей, – где только наша не пропадала.