Ты будешь страдать, дорогая - Фокс Натали - Страница 6

Джемма вымученно улыбнулась:

— Испытываешь необходимость в выпивке? Станешь заядлым алкоголиком, прежде чем услышишь от меня мольбу о сексе, без которого, как тебе кажется, я никак не обойдусь.

Вот теперь лицо его осветилось искренней улыбкой.

— Об этой Джемме Соумс я и не догадывался. Какое язвительное лицемерие! Мне нравится. По крайней мере не сравнить с обычной жеманной уступчивостью, которую я, как правило, встречал в женщинах. — Он безразлично пожал плечами. — Впрочем, невелика разница. Всего лишь приправа к тому, что совершенно определенно произойдет.

— На твоем месте я бы не была так уверена. Я уже далеко не та женщина, которую ты с такой легкостью соблазнил полгода назад.

— В самом деле, это было несложно, верно? — грубо прервал он.

Джемма подавила приступ ярости и даже нашла в себе силы использовать его же грязные методы.

— Весьма, — парировала она. — Да и тебя оказалось так же несложно затащить в постель, не так ли?

Кулак его сжался на кованой ручке кресла, а глаза сверкнули гневным огнем, — Не смей говорить в подобном тоне, как продажная тварь!

Обида обожгла ее, словно удар бичом, но Джемма выдержала этот удар, не сводя глаз с его лица. Она вдруг перестала бояться Фелипе, как и бояться его обидеть, потому что это был не тот человек, которого она так страстно любила полгода назад и даже в мыслях бы не обидела ни за что на свете. Этот человек был жестоким, бессердечным незнакомцем.

— А ты тем временем можешь спокойно оскорблять меня, верно? — Она театрально вздохнула. — Ну да, разумеется, это ведь Латинская Америка, а не Сент-Джонс-Вуд, и женщины здесь, как ты мне говорил, делают то, что им приказывают.

— Потому что хотят этого. Они любят своих мужчин так сильно, что готовы преклоняться перед любым их желанием.

— Какие мудрые старомодные обычаи! Непаханое поле для феминистского движения!

— Здесь феминисткам не выиграть.

— Наверное, ты прав, — снова вздохнула Джемма. — Эта тема меня не очень волнует, так что не буду спорить с тобой.

— Видимо, подобное самодовольство и стало причиной того, что ты не позвонила мне в Нью-Йорк? — с горечью произнес он.

Джемма долго молчала, прежде чем у нее достало сил ответить. О Боже, неужели все это из-за того отвратительного телефонного звонка?

— А ты что, в самом деле ждал, что я позвоню? — мрачно спросила она. Неужели он действительно надеялся, что она побежит за ним после того, как он с ней поступил?

— Я должен был бы сам догадаться. Женщинам твоего сорта нужно только одно — чтобы все было как они хотят. Ты получила от меня все, что хотела, а потом отшвырнула в сторону, чтобы освободить место для очередного приобретения. Каковых, без сомнения, в твоих кругах немало.

Его слова вызвали у Джеммы бурное возмущение.

— Так ты только для этого появился тогда на выставке? Чтобы подцепить женщину такого сорта, которые, по твоему мнению, постоянно посещают такие места? Я-то раньше полагала, что на выставки ходят ради искусства, а не ради вылавливания беспутных блудниц. Но я снова ошиблась — как, похоже, ошибалась во всем, что касается тебя.

— Ты ничего не ешь, — произнес он, кивнув на нетронутую еду.

Весьма показательно, подумала Джемма. Никогда не вредно попытаться сменить тему.

— После твоей грубости у меня пропал аппетит. — Она отпихнула тарелку. — А кстати, как поживает Бьянка? — язвительно осведомилась она, добавив к его жестокости порцию собственной, и в ту же секунду поняла, что сильнее ранила себя, а не Фелипе.

Он угрожающе скрипнул зубами.

— У нее все прекрасно. Сама убедишься, когда она приедет на следующей неделе, — со злостью выговорил он.

Жду не дождусь, буркнула про себя Джемма, протянув руку за бокалом с апельсиновым соком, который оставила Мария. Есть она не могла — напряжение убило в ней чувство голода, — но промочить горло было совершенно необходимо. От жары у нее кружилась голова. А может, не от жары, а от кошмарной мысли, что Фелипе специально устроил приезд Бьянки, чтобы ко всем уже имевшим место оскорблениям добавилось еще одно?

— Зачем ты вызвал меня сюда? — спросила она, утолив жажду.

— Потому что устал заниматься с тобою любовью в мечтах. Ты была нужна мне во плоти. Я больше ни дня не смог бы прожить, не овладев тобой по-настоящему.

Джемма смотрела на него с мукой в глазах. В его устах любовь вдруг превратилась в голый секс. Неужели он именно так представлял себе их роман? Тысячу раз он говорил, что любит ее, а она, легковерная, думала, что это правда. Больше она не верит ему. Он мечтает наказать ее, разжечь в ней огонь страсти, а потом оттолкнуть с презрением, как это сделала, по его мнению, она. Его злоба и жестокость неизмеримо далеки от прошлой любви и ласки.

— Чтобы наказать меня — или же для собственного удовольствия? — ровным тоном осведомилась она.

— И то и другое. Я ненавидел и себя самого, и тебя за то, что случилось в Лондоне. — Он послал в ее сторону язвительную ухмылку. — Беда в том, что я все еще хочу тебя, и тебе известно лекарство от навязчивой идеи, не так ли? Нужно столкнуться с ней лоб в лоб. И делать это до тех пор, пока не освободишься от нее полностью.

— Ты до такой степени ненавидишь меня, — печально вздохнула Джемма, — и всего лишь потому, что я тебе не позвонила? — Она нервно сглотнула и продолжила:

— Фелипе, я не позвонила тебе потому, что ты исчез из моей жизни с такой же легкостью, как и появился в ней…

— У меня была причина, но ты не дала мне надежды…

— А стоило ли давать? Ты позвонил через неделю! Почему не раньше? — Она с несчастным видом покачала головой. — Не знаю, зачем я трачу время на споры с тобой. Теперь это уже не имеет никакого значения. — Джемма встала и еще раз взглянула на него. — Я действительно любила тебя, Фелипе, и благодарна за то, что ты заставил меня приехать сюда. Ты избавил меня от призрачных надежд, что теплились во мне после твоего отъезда. Если тебе нужна помощь, чтобы выбросить меня из головы, отправляйся к психологу. И речи быть не может о том, чтобы ради этого ты спал со мной, когда и где пожелаешь.

Он тоже поднялся и замер напротив нее, помрачнев от злости.

— Очень может быть, что мне не придется пасть так низко, — прохрипел он, — потому что теперь я увидел тебя в новом свете. Куда подевалась та нежная, мягкая Джемма, в которую я влюбился?

— Она долго страдала, Фелипе. Так что нам обоим известно, каково это. — Она с вызовом приподняла подбородок. — Ты не можешь заставить меня страдать больше, чем уже заставил. Полагаю, с твоей опытностью тебе нетрудно было бы увлечь меня в постель — но ради чего? Секс — ни больше ни меньше. Никогда это не сможет стать для меня чем-то большим, Фелипе, слышишь, никогда!

Как легко слетела с губ ложь! Секс; никогда любовь с ним не была для нее просто сексом, и никогда не будет, если ему удастся заполучить ее к себе в постель. Она так искренне любила его, и все же сейчас ей хотелось доставить ему такую же боль, какую он доставлял ей. Ей вдруг стадо даже безразлично, что своими словами она роняет себя в его глазах.

— Ты говоришь как шлюха! — зло выдохнул он.

— Пусть будет так, — ледяным тоном согласилась она и повернулась, чтобы уйти.

Он не остановил ее, и Джемма направилась в дом тем же путем, как и пришла, — вокруг виллы, к парадному входу. Слезы боли и гнева обжигали ей веки, но она усилием воли сдерживала их. Хотя бы до своей спальни. В доме было божественно прохладно, и Джемма, откинув с пылающего лица волосы, стала быстро подниматься на второй этаж.

— Сеньорита, вам не понравиться еда, которая я приготовить?

Джемма рывком развернулась и встретилась взглядом с обеспокоенно смотревшей на нее Марией. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чем та спрашивает.

— Нет-нет, Мария, дело не в этом. Просто сейчас я слишком измучена жарой и перелетом, чтобы что-то есть. Извините, что доставила вам столько хлопот.

Нужно было поесть, если не ради себя, то хотя бы ради Марии. В эти часы здесь, наверное, у всех сиеста, а Мария, вместо того чтобы отдыхать, беспокоилась о ней.