Вернуть Боярство 9 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 22

Широкий, длинный одноручный клинок на кожаном поясе, обхватывающем на удивление стройную талию, плотно прижимая кольчугу мелкого плетения, небольшой открытый шлем, кожаные штаны и крепкие сапоги на стальной подошве, амулет Перуна, лежащий между двух внушительных холмов груди и могучая аура Архимага… Архимага, явно обладающего пересаженным сердцем — работа Фёдора, не иначе.

— Шуйская, — досадливо скривился Нарышкин. — Твоё поведение и твои слова больше приличествуют деревенской бабе, а не дочери столь знатного Рода. И насколько я знаю, этот мальчишка давно не один из вас. Так какого дьявола ты лезешь не в своё дело, женщина?

— Он — сын моего князя, — упрямо и зло сверкнули глаза женщины. — Кто бы что не говорил, он нашей крови, а официальные имена мне безразличны. Так что я жду, Нарышкин — какими последствиями ты грозишься моему родичу? И готов ли ответить за оскорбление в мой адрес, плесень столичная?

Нарышкин молчал, гневно раздувая ноздри. Его явно тянуло ответить в духе самой женщины, хотелось бросить оскорбление на оскорбление… Однако бояре — это не дворяне. Шуйская оскорбила его первой, и он сравнением её с деревенской бабой как бы уровнял счет. Это было в пределах дозволенного — но если он продолжит препираться, если вновь позволит себе вольность в словах, женщина по праву сумеет бросить вызов ему на поединок. Он, конечно, откажется, сославшись на разницу в рангах и запрет поединков на время похода… Но тень на его репутацию упадет, да и к тому же она сможет повторить вызов уже после войны — и тогда Нарышкиным придется выставлять своего поединщика. Учитывая же ауру чародейки, от которой волнами расходилась сама квинтэссенция пламени, сомнений в том, что она — боевик, не оставалось ни малейших. А раскидываться жизнями или здоровьем тех, кто даже по боярским меркам вполне себе тянет на ранг Старейшин… В общем, не выгодно ему было отвечать, особенно учитывая, что формально правда была на стороне Шуйской. Она вступилась за родича, пусть и покинувшего семью, но кровного родственника и сына предыдущего главы — и была в своём праве. В конце концов меня не изгоняли и я не совершал никаких преступлений перед Родом — я ушел добровольно, и потому сохранять со мной нормальные отношения для большинства Шуйских было вполне себе нормально и объяснимо.

Но, как бы странно, удивительно и даже, не скрою, несколько приятно не было происходящее, пора открыть рот. Ибо не дело это — прятаться за чьей-то спиной. Не хотелось бы, что бы потом начали ходить слухи, будто я за юбкой родичей прячусь…

— Госпожа, благодарю за ваше вмешательство, но это дело касается исключительно меня и Нарышкина, — заговорил я, привлекая к себе внимание. — Поймите меня правильно, но свои проблемы я способен решить самостоятельно.

Шуйская перевела взгляд на меня, и в моём разуме раздался вопрос:

— Уверен, юный княжич? Ты молод и силён, спору нет, но этот старый урод увешан артефактами, как девка, нарядившаяся на бал, украшениями. И он явно настроен устроить тебе неприятности.

— Тем хуже для него, госпожа, — твёрдо ответил я. — Я могу постоять за себя.

В чем прелесть моих доспехов — в них я не только способен дать бой большинству чародеев седьмого ранга, но они ещё и обладают свойством не слишком светить своим качеством. Если ты не опытный артефактор, то без детально исследования специальными чарами и не разберешь, что на моих плечах броня, стоящая дороже моего Змея. Да что там Змея — почти любого крейсера в нашем флоте! Ибо это — штучный товар, а не серийно выпускаемое судно.

— Итак, господин Нарышкин — вы всё ещё настаиваете на том, что это ваша добыча, и что я и мои люди на неё права не имеем, верно? — напомнил я задумавшемуся над тем, стоит ли продолжать свару, боярину.

— Вижу, что справедливости мне здесь уже в любом случае не видать, да и твоя заступница слишком задириста, того и гляди набросится, — скривил он губы и развернулся. — Да и право слово, мне даже несколько неловко отнимать кость у молодого Рода… Вам, поди, каждый рубль важен, Аристарх Николаевич. Забирайте — будем считать, что это мой вам подарок.

У Шуйской сделалось такое лицо, что даже я испугался — сейчас не выдержит и ударит. Странно даже — чего она так обо мне печется? Никто и никогда в Роду не проявлял ко мне столько внимания… Но с другой стороны, следует признать — кем бы ни была эта женщина, в Москве я её ни разу не видел, а значит и упрекнуть её ни в чем не могу…

И тут мой разум пронзила догадка. Догадка, кем может быть эта женщина — и я, шагнув к ней, положил руку на её ладонь, не позволяя вынуть меч и одновременно посылая к ней мысль-просьбу:

— Госпожа Ярослава, он этого и добивается! Не нужно!

Сам же, бросив торопливый взгляд на собравшихся вокруг дворян, бояр и даже монахов-черноризцев, с интересом наблюдающих за склокой, бросил в спину Нарышкину:

— А хватит ли духу и сил, господин Нарышкин, дабы ответить за эти слова?

Ибо пропустить мимо ушей я их уже не мог. Он только что почти прямым текстом назвал меня нищим голодранцем. И выставил всё так, будто бросает мне подачку… Подобное нельзя пропускать мимо ушей или спускать с рук никому, если ты хочешь обладать достойной репутацией среди аристократов. Мир знати мог простить многое — скупость, зло, даже глупость… Но слабость не прощалась. Я Глава Рода, и только что мне в лицо было брошено оскорбление — и поверьте, если бы я смолчал, мне бы это ещё долго помнили. Эта тень могла бы пасть даже на моих потомков, что уж обо мне говорить!

И это была первая причина. Вторая — сердца двух сибирских драконов, сердца существ седьмого ранга! Если я всё сделаю правильно, воспользуюсь полученными от Федора Шуйского наработками и той частью памяти, что всплыла совсем недавно, то в ближайшие дни я смогу пересадить их обоим Петрам — что значительно увеличит боевой потенциал моих подданых. К сожалению, для меня подобный вариант не подходил — мне требовалось соблюсти определенный ряд ритуалов, в числе которых и самолично одержанная победа над нужным чудовищем, без вспомогательных средств. Иначе чужое сердце не приживется — в обладании великой силой есть не сплошные плюсы. Из минусов — невозможность идти лёгкими и короткими путями в таких ситуациях… Семь Молний попросту отторгнут пересаженное неверным образом сердце.

Вообще, эта пара сердец… Это настоящая, чистейшая улыбка богини удачи, никак иначе это интерпретировать я не могу. Сердца подобных монстров стоили громадных денег и всегда были в дефиците — из них делалась очень дорогая алхимия, предназначенная для прямых отпрысков самых богатых Родов, они шли на некоторые особые ритуалы и артефакты… В общем, из желающих их прикупить всегда стояла целая очередь, в которой игрокам моего уровня места просто не было. Да и не хватило бы мне никаких денег на их покупку… А лететь одним своим крейсером в места, где их можно было раздобыть самостоятельно, было чистым самоубийством — Змей, лети он в эти края один, был бы сбит и сожран ещё двое суток назад.

Сибирские драконы были особой добычей. Настолько особой, что для сбора этих трофеев командующий флотом дал разрешение сделать часовую остановку для их сбора. Мы своими силами прикончили одного монстра седьмого ранга и сделали большую часть работы в убийстве второго — так что я уж точно не намерен упускать эту добычу. Ещё бы! Да пересади я это сердце тому же Смолову — и он через неделю-другую прорвет преграду, отделяющую его от седьмого ранга! И что бы я отказался от этого? Да ещё и когда мне брошены в лицо оскорбления, не оставляющие мне выбора, кроме как побороться в честной схватке за эту добычу⁈ Держите карман шире, господа и дамы! Готовься, Нарышкин — твоя жадность станет причиной твоего сегодняшнего позора!

— А вам, Аристарх Николаевич, хватит ли решимости самолично в этом убедиться? Или ваша родственница и тут будет утирать вам сопли? — обернувшись, насмешливо поинтересовался он.

— Спешу напомнить, господа — дуэли до смертельного исхода запрещены! — раздался голос Велизария, протолкнувшегося в первые ряды зевак. — Не забывайте — мы на войне, и наш враг ещё впереди! Не следует верным христианам биться меж собой, пока Цинь и Япония разоряют восточные рубежи нашей державы!