Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля - Коллектив авторов - Страница 9

Власти тюрьмы, где содержался Нахман Штарк, понимали, что дальше держать его в заключении бесполезно. Весь его облик выражал презрение; он остался несломленным; он не собирался ни в чем признаваться.

В апреле 1961 года после короткого пребывания в тюремной больнице Штарк был отпущен «по состоянию здоровья». В глазах своих сторонников старик стал мучеником. Стены домов в кварталах, где проживали религиозные фанатики, были испещрены надписями, выражавшими ненависть их обитателей: «Правительство Израиля — это фашистское правительство».

А военное руководство страны больше всего было обеспокоено близостью квартала, где находилась секта «Наторей Карта», к иорданской части Иерусалима. В случае войны между Израилем и Иорданией целый квартал города будет захвачен без труда. Это было слабое звено в обороне Израиля.

Прошло полтора года после пропажи Иосселе. Приближались всеобщие выборы. Загадка исчезновения мальчика стала вопросом государственной важности, от решения которого зависело, останется ли партия МАПАЙ[24], возглавляемая Бен-Гурионом, у власти. Премьер-министр рассчитывал на образование коалиции с небольшими партиями, включая и некоторые религиозные группировки, с тем чтобы остаться у власти. Но их поддержка будет зависеть прежде всего от того, как решится вопрос об Иосселе. Сложилась непростая ситуация.

В конце концов партия МАПАЙ выиграла выборы, но коалиция, возглавляемая Бен-Гурионом, была непрочной. Существенные разногласия по вопросам, возникшим после исчезновения Иосселе — «Кого можно считать евреем?» и «Что такое еврейское государство?», — грозили расколоть страну на противоборствующие лагеря.

Молодые люди, выступавшие за превращение Израиля в светское государство, нападали на детей из секты «Наторей Карта», направлявшихся к святыням в синагоги или к Западной стене («Стене плача»)[25]. В ответ фанатики из религиозных организаций забрасывали камнями автомобили, которые в нарушение Субботы ездили по улицам в ночь с пятницы на субботу.

Тысячи людей подписали петиции протеста против «Наторей Карта». Возник общественный комитет за спасение Иосселе. В своей квартире безутешная Ида Шумахер оплакивала сына.

В конце февраля 1962 года Бен-Гурион пришел к выводу, что необходимо принимать решительные меры. Он попросил Харела зайти к нему. Войдя в кабинет Бен-Гуриона, Исер обычно сразу садился напротив него. Они никогда не обменивались рукопожатиями, не делились сплетнями, не интересовались здоровьем друг друга. Даже когда возникали проблемы чрезвычайной важности, решения принимались в течение нескольких минут.

Бен-Гурион глянул на Исера и спросил:

— Где Иосселе?

— Не знаю.

— Ты можешь его найти?

И не ожидая ответа на второй вопрос, премьер-министр снова углубился в бумаги. Исер тихо удалился. Он получил приказ.

Исер очень хорошо понимал всю ответственность возложенной на него задачи. В этот вечер он сказал жене: «Знаешь, о чем я думаю? Мы должны спасти престиж страны». Исер редко был откровенен с Ривкой. Он даже не сказал, что имеет в виду, ей оставалось только догадываться.

Исер получил материалы дела Иосселе, собранные полицией за два года безрезультатных поисков. Он изучил дело от корки до корки и пришел к выводу, что полиция за все это время не узнала ничего нового о местонахождении мальчика.

Задача предстояла трудная, и наверняка она не вызовет восторга среди сотрудников Исера. Они обучались искусству разведки и контрразведки, умению добывать информацию в экстремальных условиях и, если это необходимо, убивать. Иногда методы, которые они использовали, были весьма сомнительны с точки зрения морали (как, впрочем, и у других иностранных спецслужб), но разведчики оправдывали это необходимостью бороться с врагами Израиля.

Но неужели этот мальчик был врагом Израиля? Угрожали ли государству религиозные фанатики, защищавшие его? Даже не очень верующие сотрудники Моссад с уважением относились к тем своим коллегам, кто фанатично отправлял религиозные обряды. Вполне возможно, эти люди чувствовали себя оскорбленными, получив такое задание. Они привыкли иметь дело с нацистами, сотрудниками КГБ, такими же «жесткими» людьми, как и они сами. На этот раз нужно было работать среди мирных евреев, своих собратьев, чтобы найти десятилетнего мальчика.

И сер знал, что его ребятам это дело не по душе. Но он знал и то, что, если им прикажут, они будут искать Иосселе так же тщательно, как они искали Эйхмана.

Исер и его ближайшие помощники определили стратегию поисков, и через несколько дней после получения приказа от Бен-Гуриона его люди были уже в работе. Прежде всего они «обшарили» весь Израиль, не пропуская ни одной религиозной школы, ни одной синагоги.

Лучшие сотрудники Моссад, переодетые в традиционные религиозные одежды, отправились на поиски к Западной стене и смешались там с толпами молящихся людей. Правда, там они столкнулись с непредвиденной проблемой: неверующие, они представления не имели о том, как совершаются молитвы. Увидев это, истинно верующие люди стали осыпать их бранью.

Смущенные и растерянные агенты Моссад вынуждены были уйти.

Несмотря на такого рода неудачи, Исеру очень скоро стало ясно, что мальчика в Израиле нет. План действий был немедленно изменен. Теперь сотрудники Исера развернули поиски по всей Европе. Некоторые забрались даже в Гонконг, Японию, Южную Африку и Латинскую Америку. Повсюду они применяли те же методы слежки, что и при поимке шпионов и террористов. В еврейских центрах, таких как Голден-грин в Лондоне, Бленци в Париже, квартал Вильямсбург в Бруклине, они ходили по улицам, обследовали школы, наводили справки, делали все, что только возможно, и даже больше того.

Однажды три разведчика провели целый день, наблюдая через бинокль за религиозной школой недалеко от Парижа. Они тщательно разглядывали каждого ученика в надежде найти Иосселе. Когда закончились занятия, сотрудники Моссад решили, что того, кого они ищут, здесь нет, и уже были готовы уехать. Но у машины спустило колесо. До ближайшего телефона или гаража было далеко. Стало холодать. В это время дверь школы открылась и оттуда вышел раввин. Приблизившись к машине, он вежливо спросил: «Я вижу, у вас проблема с колесом. Могу я чем-нибудь помочь?»

Оробевшие агенты проследовали за раввином в школу. Они даже не предполагали, что когда-нибудь придется просить помощи у того, кто был объектом их наблюдения. Больше всего разведчики беспокоились о том, чтобы французская полиция не взяла их на подозрение. Они ведь были здесь чужакам#, да еще с фальшивыми документами. Более того, их паспорта были даже не израильские. Один из них позднее признался, что чувствовал себя последним негодяем.

Ничего не подозревавший раввин угостил их кофе и послал в ближайший гараж за помощью. Когда сотрудники Моссад покидали гостеприимного хозяина, тот пригласил их заглянуть к нему еще.

В это время другой разведчик, признанный специалист по убийствам, наблюдал за школой из небольшого лесочка напротив. Позже он писал: «Я чувствовал себя в идиотском положении, находясь в одной компании с совами и мышами. Чем я занимаюсь? Выслеживаю террориста? Нет, всего лишь маленького мальчика!»

В другой раз один сотрудник Моссад «внедрился» в группу евреев-хасидов, направлявшуюся из Швейцарии в Иерусалим, под древними стенами которого они собирались похоронить своего соотечественника. Однако сравнительно быстро незадачливый разведчик был разоблачен.

В Лондоне группа из десяти сотрудников Моссад явилась в синагогу на утреннюю субботнюю службу. Их также разоблачили как мошенников и с позором выдворили. Прихожане следовали за ними по улице, осыпая оскорблениями. Когда ситуация стала угрожающей, раввину пришлось вызвать полицию. Полицейские не сразу смогли найти общий язык с толпой бородатых мужчин в ермолках, неистово орущих, что мошенники, спекулируя на религиозных чувствах, стараются пролезть в их общину. Наконец десять израильских агентов с приклеенными бородами были арестованы. Потребовалось вмешательство Скотленд-Ярда, чтобы освободить их из тюрьмы.