Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля - Коллектив авторов - Страница 56

Услышав эти слова, профессор резко вскочил на ноги. Никто, даже премьер-министр Израиля Бен-Гурион, не позволял себе говорить с ним в таком тоне. «Не суйтесь не в свое дело! — крикнул он Исеру на прощание. — Я буду жаловаться премьер-министру. Более того, я пожалуюсь на вас партийному руководству!» С этими словами он выскочил из кабинета Харела.

Несколько минут шеф Моссад сидел, молча раздумывая над происшедшим. Уже в течение нескольких лет у него было предчувствие, не подкрепленное ничем, кроме интуиции, в отношении Беэра. В свое время Исер отметил про себя, что во время корейской войны именно Беэр написал несколько антиамериканских статей. Харел также знал, что Беэр, хотя и состоявший в настоящее время в партии МАПАЙ, которую возглавлял Бен-Гурион, ранее входил в более радикальную партию левого направления МАПАМ. В то время профессор занимал прокоммунистическую позицию и много спорил с представителями более умеренных взглядов в этой партии, которую он в конце концов покинул. Только по прошествии некоторого времени он присоединился к правящей коалиции Бен-Гуриона. Новым лозунгом Беэра стал: «Да здравствует Бен-Гурион, и делайте что хотите!»

Исер не имел ничего против членства Беэра в разных партиях, но он спрашивал себя, как человек может так решительно и быстро менять свои политические взгляды на диаметрально противоположные. Сам шеф Моссад не принадлежал ни к одной политической партии, но у него были твердые убеждения. А оппортунизм Беэра казался ему крайне подозрительным.

Теперь сидя в своем кабинете, который только что так стремительно покинул Беэр, Харел вновь и вновь размышлял над словами профессора. Что означало предупреждение, которое он бросил ему на прощание: «Я сообщу о вас руководству партии»? Беэр прекрасно знал, что Исер не является членом ни одной партии. Ну а если бы он принадлежал к партии МАПАЙ, возглавляемой Бен-Гурионом? Израиль — демократическое государство, люди свободны вступать в любую партию, и никто не может контролировать их частную жизнь.

Харел был удивлен не только содержанием странного заявления, сделанного Беэром, но и тем, каким тоном оно было высказано. Подобный тон скорее можно было услышать от человека, не умеющего управлять своими эмоциями, чем от Беэра, которого все знали как здравомыслящего и хладнокровного политика.

Израиль Беэр не выходил у него из головы, и Исер решил рассказать о своих сомнениях Бен-Гуриону.

Он уже высказывал свои опасения премьер-министру, но последний доверял теперь Беэру более чем когда-либо. По-видимому, Бен-Гурион считал, что Харел просто-напросто завидует авторитету и уважению, которыми пользуется Беэр. Тем не менее Исер немедленно отправился к своему начальнику и изложил ему причины своих подозрений относительно Беэра.

«Беэр интересуется военной информацией, которая никоим образом не касается его. В ходе своего путешествия по Европе он посещал коммунистические страны. Он находится в дружеских отношениях с советскими дипломатами, работающими в Израиле, и слишком часто встречается с ними. В последнее время изменился образ жизни профессора. Он часто бывает в ночных клубах в Тель-Авиве, где тратит больше денег, чем зарабатывает. Когда недавно Беэр был в Мюнхене, он оплатил вексель на 200 долларов. Кроме того, он покупал себе и своим любовницам (некоторые из них весьма подозрительные особы) множество дорогих вещей. В настоящее время Беэр находится в весьма плохих отношениях со своей женой Ривкой и поэтому проводит все вечера в барах, где сильно напивается. Он завсегдатай таких баров, как «Атом» на улице Бен-Иегуда». Голос Исера звучал осуждающе. Он никогда не одобрял такого образа жизни. «Мне совершенно ясно, — продолжал он, — что Беэр сейчас находится в положении человека, который испытывает на себе давление, подобное тому, которое испытывают агенты, ведущие двойную жизнь. Недавно профессор был вовлечен в публичный скандал: муж женщины, с которой Беэр поддерживает интимную связь, ударил его по лицу и выбил несколько зубов».

Незадолго до этого Беэр сказал Бен-Гуриону, что лишился зубов в автомобильной катастрофе, и премьер-министр ему поверил. Доводы Исера оказались для Бен-Гуриона неубедительными, и он холодно сказал: «Это твоя работа — подозревать всех. Что касается меня, то я полностью доверяю Беэру».

На этом их разговор закончился, но не закончилось дело, за которое взялся Харел. Одним из его величайших достоинств было то, что Исер никогда не был простым исполнителем воли Бен-Гуриона. Более слабый человек на его месте, вероятнее всего, оставил бы в покое профессора, который находился в дружественных отношениях с самим премьер-министром. Харел же выбрал иную тактику поведения: он приказал своим сотрудникам усилить наблюдение за Израилем Беэром. Специальная исследовательская группа взялась за проверку прошлого Беэра с целью отыскания «черных пятен» в его биографии, проверку всего того, что он рассказывал о себе своим друзьям и коллегам.

Это случилось ночью 28 марта 1961 г., спустя восемь месяцев после известного разговора Исера Харела и Израиля Беэра в кабинете шефа Моссад. Был день еврейской Пасхи, наиболее почитаемый праздник в Израиле — освобождение евреев из рабства и исход их из Египта. В еврейских семьях всего мира в этот день садились за стол и ели традиционное пасхальное блюдо — седер, за которым обычно рассказывали историю об освобождении евреев.

В восемь часов вечера из дома на улице Брандей-сса, 67, в Тель-Авиве вышел человек. Вечер был теплый, только прохладный бриз заставил его застегнуть куртку. В руках он держал портфель. Человек быстро шел вниз по улице, постоянно оглядываясь по сторонам, как бы желая убедиться, не следует ли кто за ним. Он свернул в боковую улочку и остановился в тени телефонной будки. Несмотря на то что незнакомец прошел не более ста метров от дома, было видно, что он запыхался. Остановившись на минуту, чтобы перевести дыхание, человек снова оглянулся вокруг. Не заметив никого поблизости, он устремился к небольшому кафе, расположенному в конце улицы.

Владелец кафе восседал за стойкой бара и был очень рад первому посетителю за весь вечер. Пришедший заказал коньяк и устроился за столиком в углу, куда не попадал свет ярких уличных фонарей. Портфель он положил на стул рядом с собой. Владелец кафе попытался завязать с посетителем беседу, но тот отвечал кратко, всем своим видом показывая, что не склонен к разговору. Закурив сигарету, он нервно взглянул на часы.

Примерно через пять минут в кафе вошел еще один посетитель. Он был одет в темный костюм и широкополую шляпу. Кивнув головой сидевшему за столом, новичок устроился напротив него. Они не сказали друг другу ни слова. Через минуту пришедший взял портфель и вышел из кафе. Еще через некоторое время первый посетитель встал из-за стола и расплатился за выпивку.

Выйдя на улицу, опять осмотрелся по сторонам и пошел домой. Он проделал тот же самый маршрут, но на этот раз в руках у него ничего не было. В свой дом он вошел уже спокойно, не оглядываясь. Войдя в квартиру, человек направился в библиотеку, где на полках стояли книги на многих языках. Он сел в кресло и стал ждать.

В полночь тишина на улице Брандейсса была нарушена шумом автомобиля, ехавшего на большой скорости. Он остановился напротив дома № 67. Из него вышел незнакомец в шляпе — второй посетитель кафе. В руках он держал все тот же портфель. Поднявшись по лестнице, человек без стука вошел в квартиру. Было очевидно, что его ждали. Было очевидно и то, что он рассчитывал пробыть здесь недолго, поскольку оставил мотор невыключенным…

В доме Исера Харела зазвонил телефон. Хозяин сразу поднял трубку — он ждал звонка. Харел сразу узнал голос одного из своих старших сотрудников. Звонивший имел все основания беспокоить своего начальника в этот праздничный день. «Наш человек только что встречался с русским связным. Второй раз за сегодняшний вечер. Они встретились в кафе, которое вы знаете. У нашего человека был портфель, он передал его связному, после чего они расстались. Я проследовал за нашим человеком до его дома и сейчас нахожусь поблизости. Русский только что вошел в его дом с портфелем, который получил в кафе. Сейчас он в квартире нашего человека».