Любовь дракона (СИ) - Леденцовская Анна - Страница 12

Тот волчий аппетит, с которым наша попаданка накинулась на еду, удивил даже ее саму. Казалось, пища проваливается в бездонный колодец, минуя желудок. Поднос пустел, а приятной тяжести сытого организма как-то не ощущалось.

«Э-э-э… женщина, а что происходит? — после продолжительного молчания нарисовалась опять в голове гнусавенькая Шиза. — Что-то мне подсказывает, что муж тебя так, пожалуй, не прокормит. Может, ушастые эту эльфу как диверсанта готовили, чтобы она у драконов всю еду сожрала и они с голоду померли?»

«Не мели ерунды. Вчера-то я нормально наелась, там даже осталось. — Люба сама не понимала, что случилось. — Не могли же за ночь во мне какие-нибудь паразиты появиться… Шиза, там помимо тебя никаких червяков не наблюдается? А то, может, ты себе, пока я спала, кавалера притащила? Размножаться надумала?»

Когда хотела, Любовь Михайловна тоже могла быть ехидной, а поддеть Шизу ее же шпильками было несказанно приятно. Она прекрасно запомнила вчерашние намеки про драконеныша.

Ух как заверещал ИИ, полный праведного возмущения и недовольный, что Люба про его вид ничего не знает.

«Вот заснешь — и я тебе про свою расу лекцию прочитаю, — пищала Шиза, — чтобы не говорила всякие глупости и червяком-паразитом не считала! Я у камня того всех спасла — и никакого уважения. Неблагодарная!»

Люба под эту гневную бубнежку даже усовестилась чуть-чуть. Возможно, и правда помогла персональная мозгоклюйка, она сама-то хоть и в эльфийском теле, но ни разу не маг. Ну не чует она магию в себе, хоть тресни!

Успокоив разгневанную и обиженную Шизу, Люба все же встала из-за стола, чтобы порыться в подарках. Проблема обуви все еще была актуальна.

«А вон там, вон там посмотри», — принимал активное участие симбионт, одновременно комментируя уже осмотренные вещи.

Чего там только не было! К своему огромному удивлению, Люба даже шубку обнаружила. Дымчато-серый пушистый мех неизвестного зверька был очень мягкий, да и сам удлиненный полушубочек выглядел совсем новеньким и дорогим. Не удержавшись, она даже примерила обновку. А подняв шубку, обнаружила сапожки. Тоненькие, с мягким голенищем, на удобной плоской подошве с небольшим широким каблучком. Не туфли, но тоже прекрасно. Вполне подойдет. Они же не зимние, без меха внутри.

Внезапно дверь распахнулась от резкого толчка, брякнув о стену.

Глава 8

В комнату ворвался отец Кройтека.

Огромный суровый мужик решительно направился к девушке, а Люба замерла, неловко согнувшись. Она прижимала к груди один сапог, ухватив за голенище второй, который тащила из-под прижавшей его плетеной корзины.

Подойдя, дракон резким движением выхватил из ножен меч, глаза его сверкнули огнем.

В гладкой отполированной стали Люба увидела свои испуганные глаза, золотистые волосы, разметавшиеся по пушистому вороту все еще надетой на нее шубки.

Сиреной взвыла в голове тоже напуганная Шиза, а в мозгу молоточком звучали слова Кройтека: «Папаня будет благодарен. Просил сразу сказать, когда проснешься…»

Не может же он быть хаоситом! Она же жену его спасла!

Самые опасные люди — это фанатики, но они обычно и самые преданные сторонники того, во что верят.

Отец Кройтека, похоже, был из той же породы, ведь по сути своей драконы мало отличались от людей или тех же эльфов. Плохие и хорошие, грубые и вежливые, щедрые и жадные — описывающие их характеристики можно подбирать бесконечно.

Эльфов он не любил, а после предыдущего ритуала, когда ушастая тварь убила его хорошего приятеля, и вовсе почти ненавидел все остроухое племя.

Только вот конкретно эта хрупкая, похожая на ребенка светловолосая девушка не вызывала у сурового дракона ненависти, к которой он привык и с которой давно сроднился. Мужчина недоумевал и злился еще там, в едальне. Тощая чужачка с аппетитом вгрызалась в мясо, и он с неудовольствием ловил себя на одобрительной мысли: «Правильно, девка. Жуй. А то худа так, что смотреть жутко. Будто месяц не кормили вовсе».

Потом опять злился на себя и на коварную эльфийку, обжигая ее недобрым взглядом исподлобья, и отворачивался, чтобы не видеть.

Беспокойство беременной супруги и обнаруженный после долгих поисков в комнате чужачки сын подбросили дровишек в пламя драконьей неприязни. Жене нельзя нервничать, а сын наверняка был обманут и зачарован поганой магией травоедов.

Кройтеку он от души выписал подзатыльников и, наверное, выпорол бы паршивца, да за сына вступилась мать.

Ритуал и все на нем произошедшее полностью перевернули драконью душу. Тварей хаоса он уже видел. Одна такая была способна выпить жизнь из пары-тройки воев, своими чарами заставив их замереть. Эта, видать, была сверхсильна, поскольку ни он, ни остальные драконы не могли даже шевельнуться. Даже старый Ворт словно увяз в киселе чужеродной магии.

Дракон чуял панический страх жены, стоявшей рядом, стук сердечка не менее напуганной, еще не родившейся дочурки. И его повергло в шок, что крошечная остроухая не побоялась выхватить у самого волхва его боевой посох и с криком «Жги!» метнуться к твари.

А волшебство превращения — явно высшими силами — оружия Ворта в изящную трость с символами обоих народов наполнило душу благоговением.

Эльфов мужчина больше любить не стал, но вот ради этой конкретной был готов биться и защищать, помогать и оберегать по мере сил.

Узнав от Кройтека, что девушка проснулась, он поспешил первым выразить ей свое почтение, принести клятву непричинения вреда и сложить свой меч у ног эльфийки как символ искренних намерений.

Порывистый и резкий, как большинство драконьих воев, он даже не сообразил, как это может выглядеть со стороны.

Паника застывшей в испуге эльфийки стеганула по чутью его зверя словно пламя костра, обжигая и раня. Ведь он не хотел…

Меч, вместо того чтобы быть аккуратно положенным у ног спасительницы, со звонким лязгом выпал из его рук, а сам Данрех опустился на одно колено, пряча глаза и давая остроухой прийти в себя.

Драконья сущность внутри него чутко принюхивалась, пытаясь уловить момент, когда можно будет объясниться.

— А когда у вас глаза светятся, это что-то значит?

Странный вопрос девушки застал его врасплох.

— Это наша вторая сущность, драконья, заявляет права на часть души и тоже участвует в выборе решений и поступков. — Он поднял голову, всматриваясь в лицо той, что не дала погибнуть его жене и ребенку.

Эльфийка на удивление быстро оправилась от испуга и сейчас, скинув шубку и присев на край заваленного дарами кресла, натягивала на ногу второй сапожок.

И ведь не выбрала эльфийские башмаки, что притащил лавочник Ждарнос. Сапоги-то тачал старый Скронт, лучший башмачник поселения. С пониманием да чутьем, видать, девка. Не хуже дракониц.

— Так ваш э-э-э… ваша вторая сущность что-то против меня имеет? — притопнув обутой ногой и подняв на него огромные глазищи, поинтересовалась Милюбэль. — Она вас заставила на меня с мечом кинуться, а вы с ней справились?

Странная девица, видимо, понятия не имела о драконах. Как можно справиться с частью самого себя, если она неотделима, то есть, по сути, это ты и есть? Только более чуткий, быстрый, сильный и ловкий, на грани оборота.

— Просто клятва должна приноситься в пограничном состоянии, на рубеже оборота, — подбирая слова, чтобы сейчас его уже правильно поняли, попытался объяснить дракон. — Я не причиню вреда. Я очень вам благодарен и готов защищать и оберегать, если вы не обманете мое доверие, предав наш народ.

Эльфа смешно пошевелила ушами и выдала и вовсе по меркам остроухих несусветное:

— Так ведь, уважаемый, это теперь и мой народ! Запретить вам клясться я не могу, но не думаю, что мне понадобится здесь какая-либо защита. Все же я замужняя дама, и это вроде обязанность моего супруга.

— Он может не оказаться поблизости. У наследника повелителя и нашего командира много обязанностей, — упрямый и полный решимости закончить начатое, настаивал дракон.