Последний контакт 3 (СИ) - Ильичев Евгений - Страница 51

— Что могут дать несколько звездолетов? — тихо спросил Синак, не понимая, к чему клонят генералы. Ему на помощь пришла Дарья Мирская:

— С их помощью мы сможем отправиться на поиски нового дома, Реджи.

Глава 18

В этот вечер Реджи держался, как мог, но под конец его психика все же не выдержала нагрузки и надломилась. Слишком уж много за один раз свалилось на бедного доктора информации. И главное, что ни факт, то катастрофа. Последняя новость оказалась той самой последней каплей, после которой сосуд терпения человека обычно переворачивается и изливает на окружающих все, что в нем копилось долгое время.

Своими намеками на бегство с Земли Дарья Мирская вконец вывела Синака из душевного равновесия. Сперва Реджи просто вспылил — да и как тут не вспылить, если окружающие тебя люди, отнюдь не глупые и, по идее, компетентные каждый в своей профессии, несут такую околесицу? Земля — это дом, колыбель человечества. И да, не стоит вечно жить в колыбели, но и при первом же серьезном испытании сжигать все мосты и бежать — это, по мнению Синака, было выходом крайне сомнительным и обреченным на провал. Не о том говорил пионер космонавтики Циолковский. Маловероятно, что он планировал переселить вообще всех людей на другие планеты, в другие звездные системы и галактики. Как вариант, найти похожую на Землю планету, изучить её, подкорректировать на ней, если нужно, условия, а после потихоньку заселять — это да. Собственно, этому Синак и посвятил всю свою научную жизнь. Но вот так, за здорово живешь уступить свой дом инопланетным захватчикам — это уже было за гранью адекватности.

— В каком, скажите мне на милость, воспаленном мозгу появилась эта абсурдная идея эскапизма? — разорялся Реджи. — Наверняка люди, ответственные за подобные решения, не были этническими русскими! Это же кем надо быть, чтобы до такого додуматься?

Синак, разумеется, и сам не являлся эталоном русского, но за годы жизни в этой суровой стране он проникся и духом её несгибаемого народа, и его волей. В некоторых вопросах он был даже более русским, чем иные коренные представители этого многонационального и многоконфессионального государства. Например, в части патриотизма или веры в особый путь России, ее исключительную миссию нести миру идеи гуманизма и справедливости индус Синак гарантированно дал бы фору любому славянину в десятом колене.

— Не было в истории таких ситуаций, когда русский по духу человек бежал от врага, — все больше распалялся Синак в приступе искреннего патриотизма. Причем окружающим до конца было непонятно, с чего это русского индуса так накрыло? И Мирская, и оба генерала пытались хоть слово вставить, но перевозбудившийся невесть от чего ученый им такой возможности не давал. С каждой секундой он все больше распалялся.

— Русский народ ни перед кем не гнул шеи, не бежал, не прятался. Бился? Да! Тактически отступал? Было такое. Погибал? Да, сколько угодно! Умирали сотнями, тысячами, миллионами! Русский человек во все времена геройствовал, упорствовал, сопротивлялся, побеждал! Да, да, да и еще раз да — все это было! Но никогда такого не бывало, чтобы русский человек улепетывал, как трусливая шавка, оставив позади себя все, что ему дорого и любимо!

Говоря «русский», Синак не имел в виду национальность — он говорил об общности людей, объединенных единой идеей, единой культурой, верой и землей. И пусть культуры на данной территории были разными, а боги отличались друг от друга в деталях, главным было другое — русские люди были в первую очередь людьми одного уклада, людьми, замешанными на одной истории. Синак еще мог поверить в то, что эскапизм как один из вариантов решения проблемы ваэрров пришел из западной культуры. Но принять эту абсурдную идею в рамках своего общества, в рамках того культурного кода, к которому он относил и себя самого, он не мог.

В итоге до предела наполненная пафосом и героикой речь Синака возымела эффект лишь на него самого, причем эффект этот был скорее негативным. Реджи в какой-то момент попросту выбился из сил, резко побледнел и рухнул без чувств на руки подоспевшему вовремя Волкову. И не мудрено — в моменте он даже вскакивал со своей каталки и декламировал свой монолог стоя, бурно жестикулируя руками. Взволнованные состоянием обезумевшего доктора генералы усадили разбушевавшегося русского индуса обратно в кресло-каталку и передали его безвольное тело в лазарет. Туда бедного Реджи отвезли Дарья Мирская и Уно. Сопровождать их вызвался генерал Панкратов, а Волков после такого концерта лишь пальцем у виска покрутил и убрался к себе, сославшись на занятость. Уходя, он не забыл отпустить едкую колкость о том, что рад, что другие военные не видели этого позора.

— Им так разрекламировали этого ученого, а на деле вышло, что Синак просто алкоголик с неустойчивой психикой.

Ни Дарья Мирская, ни генерал Панкратов ничего на это не ответили. Да и что тут скажешь, если факты полностью подтверждали сказанное. Синак действительно не был готов принимать реальность такой, какая она есть.

— Ну а чего вы хотели? — развел руками начальник медицинской службы объекта, майор Коркин, когда к нему в лазарет транспортировали бесчувственное тело Синака и рассказали о его эмоциональном выступлении. — Он только вышел из комы. И потом, вы же понимаете, что месяц комы — это лишь малая толика того огромного пласта информации, который Синак пропустил. Сейчас его мозг после химического и медикаментозного рехаба будет испытывать определенный дискомфорт. Мы это называем информационной абстиненцией. Слишком долго его психика подвергалась воздействию ваэрров.

— Да, Валерий Павлович, соглашусь с вами, — кивнула Мирская доктору и объяснила генералу Панкратову его мысль. ­– Это президент, вы и другие военные генштаба прятались от воздействия ваэрров под землей. Опять же, репликанты, не поддающиеся воздействию извне, не пострадали — во всяком случае, те, кого мне удалось вернуть на Землю. Да еще какой-то малый процент населения планеты оказался ваэррам не по зубам.

— Доли процента, Дарья, — уточнил Коркин. — Не думайте, что нас таких много.

— Вы не можете знать этого наверняка, — возразила девушка — Насколько я знаю, доказать последствия влияния на мозг человека можно лишь при помощи ЭЭГ и других сложных инструментальных исследований, вроде тех же МРТ или МСКТ мозга.

— Все верно, — подтвердил слова Мирской врач.

— Вот я и говорю — не факт, что уцелевших настолько мало, доктор. Мы же не можем всем сорока миллиардам населения мозги просветить на томографе.

— Не можем, — согласился Коркин, — но, к моему великому сожалению, Дарья Павловна, в медицине есть такое понятие, как статистика. Я сейчас говорю не о продажной социологии, а о конкретной и точной науке — медицинской статистике со всеми ее нюансами и особенностями. Там и выборка играет роль, и сводка данных, и математическо-статистический анализ. В общем, как бы нам ни хотелось верить в чудо, против статистики не попрешь — психотропному воздействию подверглась подавляющая часть населения Земли. Не обязательно каждому мозги просвечивать, чтобы убедиться в этом. С фактами не поспоришь. А факты, как известно, вещь упрямая. Согласно этим фактам всего десятая доля процента населения планеты никоим образом не пострадала от воздействия ваэрров. Остальные же люди, коих миллиарды, вкусили прелесть психической атаки этих тварей по полной. Нет никаких сомнений в том, что доктор Синак все эти годы был в числе последних, и чудо, что мы вообще успели его выдернуть. Дайте ему время, генерал, он все поймет со временем — чай, не дилетант, а видный ученый. Но и сильно уповать на него я бы не советовал. Да, он в чем-то хорош и еще, вероятно, сможет послужить нам. Но давайте будем реалистами — если есть возможность использовать знания этого человека, ими нужно воспользоваться в ближайшее же время. Вы, надеюсь, не сказали ему всей правды? — Коркин внимательно посмотрел на Дарью Мирскую и генерала Панкратова. Те отрицательно покачали головами. — Вот и хорошо. Думаю, такое лучше вообще не сообщать. Будет только хуже.