Возвращение клипера Кречет (с иллюстрациями) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 16

— Владик! — ахнул за спиной Гоша. Что-то загремело в комнатке, сильная рука рванула Владика за рубашку.— Назад!..

Но сам Гоша не удержался. Тяжелым своим телом он пробил перильца и ухнул в пустоту.

Как быстро и страшно может измениться жизнь. В один миг! Только что было чудесное утро, блеск веселого солнца, летящая радость. И вдруг… распластанный на тротуаре Гоша.

Когда Владик скатился по лесенке и выскочил на улицу, Гоша уже не лежал. Он сидел у стены под окнами библиотеки, раскинув громадные ступни и упираясь ладонями в мелкие лужицы. Глаза его были закрыты.

— Гошенька! — заплакал Владик.— Что с тобой? Гоша!

Гошины торчащие ресницы поднялись. Он даже слегка улыбнулся. В его синих ребячьих глазах была растерянность и виноватость.

— Ах ты какая неприятность… Как же это получилось…— тихонько простонал он.

Владик сел перед ним на корточки.

— Гоша! Ты зачем так? Гоша, я же не падал… Гоша, ты сильно ушибся?

— Да ничего, ничего… Только что-то внутри… Пойдем-ка, Владик, а то нехорошо. Прохожие увидят, скажут: что такое?

Он вдруг довольно быстро встал. Пошатался и выпрямился. Ухватил Владика за плечо. Владик обрадовался: раз Гоша может идти, значит, не так уж все страшно.

— Гоша, тебе очень больно?

— Ничего, ничего, Владик. Не очень…

Они осторожно прошли под арку в библиотечный двор — там была дверь, ведущая на лесенку, в башню. Но в пяти шагах от двери Гоша вдруг опустился на четвереньки. Дополз до ствола платана, привалился к нему спиной. Владик бухнулся перед ним на коленки — в ломкую сухую траву.

— Гоша! Ты что? Плохо, да? Гоша, скажи… Я сейчас «скорую помощь» вызову! — Он вскочил.

— Постой, Владик, постой… У гномов «скорой помощи» не бывает. Я так посижу…

Владик беспомощно затоптался и снова заплакал.

— Это из-за меня… Гоша, ты когда поправишься, отлупи меня как следует, ладно?

— Вот еще глупости, — проворчал Гоша и опять немножко постонал. — Это я сам виноват, такой дурак неуклюжий. Старый потому что… Вот и значит, что помирать пора.

— Гоша, не выдумывай! — отчаянно сказал Владик.

— Ничего, ничего… Жалко, что про «Кречета» не успел дописать. Ах ты беда какая…

— Гоша…

— Ты, Владик, это самое… — пробормотал Гоша. — Ты на меня сейчас не смотри. Не надо на это смотреть…

Но Владик смотрел. Он даже хотел опять опуститься перед Гошей на колени, взять его за плечи, уговорить, чтобы Гоша поднялся, чтобы стал такой, как раньше. Только не мог, не смел. Потому что Гоша… потому что с ним делалось что-то пугающее, непонятное. Сквозь грузное, обтянутое тельняшкой тело стали видны камешки, трава и серый ствол платана. Как на экране кино, когда одно изображение проступает через другое. Гоша делался прозрачным, исчезал, и замерший Владик не мог даже вскрикнуть…

Когда примятая Гошей трава стала видна яснее, чем он сам, Гошино очертание колыхнулось, будто под слоем взволнованной воды. Резкий, с холодными брызгами, воздух ударил Владика по ногам и рванулся вверх сквозь ветки платана. Оттуда упал Владику на сандалии желтый зубчатый лист. На нем блестели большие капли.

А Гоши уже не было. Совсем…

Владик долго смотрел на упавший лист не сгибаясь. Потом поднял его, машинально покачал на ладони. Зачем-то тронул языком самую крупную каплю.

Капля была очень соленая…