Скоро на экранах. Как принять себя и стать счастливым - Корнелюк Алексей - Страница 2

Я словно оказался в музее, перенёсся во времени назад и был пленён шармом этого кинотеатра. Каждая деталь была на своём месте и дополняла картину своим неповторимым штрихом.

Касса здесь была одна и располагалась в левом углу зала. Окна были закрыты бархатными шторами. Подойдя ближе, я удивился насколько она крохотная. Казалось, это не касса, а коробчонка.

Я осторожно постучал костяшками о стеклянную перегородку. Через секунду за шторами загорелся свет.

– Здравствуйте. – сонным голосом сказал лысеющий кассир лет 45. – Вам билет на сеанс?

– Да, пожалуйста. – ответил я, наблюдая, как худощавый мужчина поднимает разбросанные на столе тетради.

Подняв палец, он попросил подождать и с удвоенной скоростью стал перебирать на столе вещи. Что-то нащупав, кассир расслабился в лице и, вытянув из-под груды бумаг очки с круглыми толстыми стёклами, небрежно посадил их на нос.

– А что за фильм? – спросил я, когда молчание затянулось.

– Оооо – протянул он. – Документальный фильм под названием «Жизнь»! – гордо закончил он, подтолкнув к основанию переносицы очки.

– Может есть что-то ещё? Я не особый любитель документалок…

Кассир изменился в лице.

– От них в сон клонит, да и… Постойте! – воскликнул я, увидев, как перед носом он стал задёргивать шторку.

– Что? – раздражённо выкинул он. В этом «что» читалось «бери билет или отвали»

– Давайте билет.

Шторки вновь раскрылись.

– Сколько с меня? – засунув руку во внутренний карман куртки, я достал кошелёк.

– Оплата после сеанса. – ответил кассир и протянул билет.

Взяв бумажный квиток, я посмотрел на главную надпись – «фильм «Жизнь».

Внизу был указан 8 ряд и 8 место, а ниже, где должна быть цена, мелким шрифтом приписка – «Оплата в не денежном эквиваленте».

– А… Что это? – подняв глаза к кассиру, мой взгляд упёрся в плотную ткань шторки. – Ясненько. – пробубнил я себе под нос, отходя от коробчонки.

Теребя билет в руках, я прошёл к двери с табличкой «Главный зал».

Вход был задёрнут такими же бархатными шторами, как на кассе. Приоткрыв дверь, я прошмыгнул внутрь.

Глава 4

Зал кинотеатра встретил меня полумраком и затхлым, почти густым воздухом. Казалось, спустись я по ступеням чуть дольше, то просто завяз бы.

В носу засвербило.

Осторожно переступая по ступеням, я ориентировался на тонкую полоску светодиодов на полу. Так, 10.. 9.. 8 ряд. Положив руку на бархатную обшивку кресла, я развернулся и пошёл вдоль сидений. Одно кресло было открыто… Подойдя ближе, я рассмотрел на нём цифру 8. Я покрутил головой и, никого не обнаружив, уселся на своё место.

Экран вспыхнул так ярко, что мне пришлось сщуриться.

Я на автомате потянулся за телефоном, но на полпути вспомнил, что батарейка села и вернул руку на место.

Ненавижу рекламу… Поглядывая на выход, я прикидывал, что в целом успею сбегать за попкорном, как вдруг громкий голос из динамиков заставил меня взглянуть на экран.

– Говорят, единственное, что нельзя купить за деньги – это время.

Молодой парень в строгом костюме лет 20 сидел в белоснежной комнате на одиноком стуле. Фокус камеры медленно двигался в сторону его лица.

– Врут! – воскликнул он, блеснув подведёнными чёрным карандашом глазами. – Купить можно и время, зная, к какому продавцу обратиться. Наше агентство предоставляет самую широкую базу заёмщиков времени… – тут он затараторил, как торгаш с рынка, я только и успевал выхватывать отдельные слова. – Никаких комиссий… Недорого… Без поручителей… Заёмщики часами пялятся в телефон, но теперь это не зависимость, а работа!

Ладно, я всё же успею за попкорном зайти. Встав, я щелкнул коленями и пошёл на выход.

– И ТЫ. ДА, ТЫ!. – воскликнула рекламная голова.

Я обернулся, смотря, как этот торгаш тыкал своим худощавым пальцем в мою сторону. Вот так интерактивная реклама…

– Эй, чего замер? – опять лицо крупным планом, на брови был небольшой шрам. – Время купишь, нет?

Я ещё раз обернулся. Что за приколы?

– Язык проглотил? – спросил он. – Эфирное время не из дешёвых. Брать будешь, нет?

Опершись руками о спинку стула напротив, я медленно задышал.

– Эй, спинку не ломай!

Я как ужаленный убрал руки и рухнул на сиденье сзади.

– Ну вот, наконец услышал. – облизнув кончиком языка пухлые губы, парень засиял. – Говорю тебе, сделка стоящая, в конце фильма оформляй полис. – на проекторе появилась крупная цифра 3, и пошёл отчёт: 3..2.. – Оформишь, нет? – за секунду до единицы выкрикнул он, и картинка сменилась.

Теперь на экране голубые волны облизывают кромку белоснежного песка. Крупный план на песок. Маленький крабик, быстро передвигая лапками, бежит по песочку. Рядом с ним опускается человеческая ступня, и крабик прячется в норку.

Камера по волосатой ноге скользит вверх, очерчивая гавайские шорты, голый торс и, остановившись на лице, снова фиксирует портрет того же парня, только на этот раз с мокрыми волосами.

– Хочешь покинуть шумный, пыльный город? – глаза ведущего поползли вверх. Пауза… – Махни головой, не просто так вопросы задаю.

Я зачем-то кивнул.

– Тропический остров Фантазстана удивит даже самого искушённого путешественника. – камера отдаляется, и ведущий начинает загибать пальцы. – Первозданная природа, солнце круглый год, богатая флора и фауна. И главное… – подмигивает в камеру. – НИКАКИХ ЗАБОТ!

Эээ..

– Воспользуйтесь рассрочкой, никакого первоначального взноса. – сиял парень белоснежной улыбкой. – На Гавайях говорят «АЛОХА», а мы по по-отечески приговариваем «АХУЛИ».

Картинка тропического острова отдалилась, и крупными буквами вспыхнул лозунг туристической компании – «АХУЛИ вы ещё не тут?»

Внизу приписка: «Фантазстан, доступен каждому».

Дурдом, надо сваливать…

Подскочив с кресла, я быстро побежал к выходу. Раздвинув тяжёлые бархатные шторы, я замер. Из колонок раздался мой голос.

Глава 5

Медленно как в бреду я разворачиваюсь.

– Но я не умею танцевать. – запротивился мальчик на экране.

Я вмиг осунулся, словно на мои плечи водрузили невыносимую тяжесть. Это… Это был я, лет 6-7… Голубые глаза, длинный, как любила говорить моя мама, «грузинский нос», чёрная чёлка, нависшая над растерянным лицом.

– Да ладно тебе, потанцуешь, как умеешь. – послышался голос девушки за кадром.

Насколько возможно, для устойчивости я вцепился в спинку кресла.

– Раздевайся. – приказала она.

Я скривился, мальчик на экране робко опустил глаза.

– Ну же, я долго ждать не буду. – настаивал девичий голос.

Крупный план на лицо, губы сжаты, брови нахмурены, мальчик грустно выдыхает и, опустив плечи, начинает стягивать футболку. Оголив впалую мальчишескую грудь и острые плечи, он взялся за шорты.

Камера опускается на деревянный пол, покрытый толстый слоем коричневой краски, и через секунду туда падают шорты. Объектив берёт общий план. Из колонок начинает играть песня группы Руки вверх – «Ай-яй-яй».

– А теперь подходи к двери и трись писькой о проём! – перекрикивая музыку, велела девчонка.

О боже… Я забыл это как страшный сон, и теперь это всё наяву, да ещё с такими деталями.

Я вижу нелепый танец, маленькую, как горошинку, пипиську, худые ноги, приклеенные к старым пожелтевшим обоям плакаты Глюкозы, Алсу и ещё… Не могу разобрать кто это.

«Ай-яй-яй, мальчишки, на неё глядеть опасно». – хрипели колонки.

Я с примесью стыда и любопытства наблюдал за происходящим на экране.

Мальчуган развернулся и принялся обхаживать второй дверной косяк.

Камера поднялась и в такт музыке стала опускаться вверх-вниз.