Ступа с навигатором - Донцова Дарья - Страница 2

– Брат захочет сесть мне на шею. А я не сумею его содержать. Слава богу, кредит ему ни один банк не даст, но есть микрозаймы, там только паспорт нужен. А прописан Гарик у меня.

– Почему? – изумилась я.

– Мама настояла, – прошептала Глория, – ты же ее знаешь, Зоя танк, который всех раздавит. Свою квартиру она завещала Гарику, а мне сказала: «Ты не замужем, детей нет…»

– А Феликс? – изумилась я.

Глория протяжно вздохнула.

– Цитирую речь. «Ты не замужем, детей нет. Феликс отвратительно себя по отношению ко мне ведет, я его родным не считаю. Пропишешь Игоречка к себе, чтобы после твоей смерти ему твои хоромы остались». И пришлось соглашаться. Слава богу, что после этого она меня из своего НИИ выгнала! Если Гарик наберет микрозаймов, я могу лишиться жилья! У меня его просто за долги отнимут! Пожалуйста, помоги! Прости, что о таком прошу. Устроилась на работу, денег на жизнь хватает, и картины продаются, но брат просто бездонная бочка, мне его не просодержать!

Я люблю Глорию, она меня намного старше, но это не мешает нам быть подругами. Гарик теперь живет в Ложкине! И сейчас он занимается проектом «Блюда россиянина Адама! Закажи онлайн, получи подарок!».

– Ну? Попробовала? Офигенно вкусно, да? – прервал мои воспоминания голос «кукушонка».

Я молча пыталась заставить себя проглотить отвратительное нечто. Помнится, моя бабушка Афанасия, если у нее подгорал пирог или не поднимались безе, что случалось крайне редко, всегда говорила: «Страшненькие тортики самые вкусные». Но у бабули они и впрямь оказывались восхитительными. А творение рук Гарика омерзительно на вид и гадко на вкус.

И тут, на мое счастье, раздался звонок телефона, из трубки полетел сердитый голос Дегтярева.

– Скоро солнце сядет, а Дарья все никак не проснется. Сидим, ждем их высочество!

– Вкусно, да? – улыбался Гарик.

Я не ответила и помчалась в прихожую.

Глава вторая

В момент, когда Дашенька схватилась за ручку двери гостевого домика, который давно стал офисом детективного агентства «Тюх», у забора припарковалась старенькая бюджетная иномарка. Я сообразила: приехал клиент, юркнула в здание и налетела на полковника, который держал в руке пирожок. Увидев меня, Александр Михайлович покраснел, а потом вмиг рассердился:

– Кое-кто не способен вовремя явиться на работу!

– Клиент только что прикатил, и ты велел прийти к половине первого дня, а сейчас двенадцать двадцать, – быстро сообщила я, – даже раньше примчалась, решила, что посетитель уже здесь. Вкусный пирожок? С чем он?

– С мясом, – уточнил полковник и тут же спохватился: – Не ем выпечку, мне врач запретил.

Я прикинулась дурочкой:

– Ой, совсем забыла! Увидела у тебя в руке…

– Решил птичек покормить, – живо солгал Дегтярев.

Ну почему умный следователь, человек, который за версту чует ложь, имеет огромный опыт разоблачения людей, хитрости которых позавидуют все обезьяны мира, вот по какой причине он сам не способен соврать?

– Нашим сойкам, дятлам и белкам определенно может понравиться пирог, – стараясь не расхохотаться, заметила я, – у тебя на лице крошки.

– Крошки? – повторил полковник.

– Да, – подтвердила я, – от выпечки! Но понимаю, ты ее просто попробовал, как ответственный человек. Вдруг еда отравлена?

Александр Михайлович заморгал, начал кашлять. И тут раздался звонок в дверь. Со словами «немедленно открой» Дегтярев ушел, а я впустила в прихожую женщину, одетую в серую куртку. На дворе апрель, но погода теплая.

– Добрый день, – тихо поздоровалась она, – меня зовут Алевтина Федоровна Зубарева. Договаривалась о встрече сегодня в пол-первого.

– Рада вас видеть, – заулыбалась я, – проходите, пожалуйста.

Клиентка вынула из сумки мешок со сменной обувью.

– Не снимайте ботинки, – предложила я.

– До сих пор боюсь, что покойная мама узнает, дочь потопала в дом, не надев тапочки, и меня убьет, – улыбнулась Алевтина. – Пятьдесят три года недавно прозвенело, а я до сих пор побаиваюсь родительского гнева.

Пройдя в кабинет, Зубарева села в кресло и смущенно пробормотала:

– Не знаю, с чего начать. Никогда не общалась с полицией.

– Мы частное детективное агентство, – улыбнулся Собачкин, – не имеем права задержать вас, даже если кто-то задушили.

– Ой нет, – замахала руками Зубарева, – на такое не способна. Вообще-то убить решили меня! Хотя, может, просто делаю из мухи слона?

– Полагаете, ваша жизнь в опасности? – задал свой вопрос полковник.

Алевтина вытянула правую руку и начала загибать пальцы.

– В декабре прошлого года, тридцать первого числа я отравилась. Спать легла поздно, пока со стола убрала, гостиную в порядок привела… Угомонилась в четыре утра, в семь будильник прозвенел, надо вставать, завтрак всем готовить. Пытаюсь сесть, а не могу. Голова кружится, сердце то бьется, то замирает, тошнит. Испугалась, вдруг в яйцах, которые для домашнего майонеза использовала, имелся сальмонеллез. Беру продукты лишь у проверенных продавцов, знаю их не один год. Но всякое возможно.

– Врача вызывали? – спросил Семен.

– Да, – кивнула посетительница.

– Из какого медцентра?

– Клиника «Форкинс», – уточнила женщина, – меня отвезли в стационар. Сказали, что пищевое отравление. Я решила, что рыба или яички виноваты.

Кузя уставился в один из своих компьютеров.

– Провела в больнице две недели, – продолжила Алевтина, – вернулась домой. В феврале, третьего числа ни с того ни с сего решила себе праздник устроить. Купила в кондитерской кусок торта, безе со взбитыми сливками и клубникой. Поставила коробочку в холодильник, занялась домашними делами.

Гостья опустила голову.

– Имеется у меня грешок. Люблю поздно вечером, когда все уже по своим комнатам разбрелись, лечь в кровать, взять книгу и… что-то съесть! Прямо антидепрессант оно для меня. Валерий Николаевич, мой покойный супруг, всегда жену за такое поведение ругал. Он часто в командировки отправлялся, летал и по России, и по другим странам. Если мужа нет, я непременно с тарелкой в койке. Коли он дома, то так не поступаю. А когда Валерий Николаевич построил дом и сделал раздельные спальни…

Зубарева тихо засмеялась.

– Устроюсь кайфовать перед сном, слышу шаги, живо прячу вкусное в тумбочку. Думаю, вдруг супруг к жене заглянет? Сделаю вид: ничего не ела! Правда, его обмануть непросто, он ложь на десять метров под землей чуял. Ну, значит, третьего февраля съела торт, и вскоре!..

Алевтина передернулась.

– Жуткое ощущение, что на меня падает потолок, а стены соединяются! Сейчас раздавит комната хозяйку как букашку. Хочу встать, ноги не двигаются. Пытаюсь закричать, голоса нет. Не помню, что дальше стряслось, очнулась в клинике, в реанимации. Никаких проблем со здоровьем нет. Пригласили невролога. Тот объяснил: недавно я стала вдовой, пережила стресс в сто баллов. Оказывается, есть шкала измерения нервного потрясения. Например, потеряли варежку – один балл. Лишились работы – шестьдесят. Ну это примерно говорю. Похороны Валерия Николаевича для меня не сто, а тысяча тысяч, миллион баллов! Выписали лекарство, уехала домой. Восьмого марта сыновья, Паша и Сережа, поздравили маму, цветы подарили, конфеты преподнесли швейцарские, очень дорогие. Я их видела в магазине, но не покупала, аморальная цена у набора! А мальчики разорились. Шоколад оказался потрясающий. После него на другой даже смотреть не хочется. Съела две штучки из разных рядов, прямо в этот момент в мою спальню заглянула Ниночка, дочка. Вошла в комнату, говорит.

– Так и знала, лопаешь сладкое. Вкусно?

Пришлось ей предложить угоститься.

Алевтина осеклась, помолчала и смущенно забубнила:

– Я не жадная. Нравится девочке мое платье? Бери, носи. Но эти конфеты… Те две шоколадки, которые попробовала, они…

Зубарева перешла на шепот.

– Восхитительны. Набор небольшой! Нинуля одной штучкой не удовлетворится. Но делать нечего, предложила ей.