Из могилы - Коул Кресли - Страница 44

— Иди к тётушке.

Все её котлы и мензурки всевозможных форм и размеров на импровизированных полках и скамьях радостно забулькали.

Я расплела лозы и передала малыша ей. Он, радостно агукая, угодил в её объятья.

— По крайней мере, пытаюсь его усовершенствовать. — Она опустилась на лабораторный стул, усадив Ти на колени. Свободной рукой она устроила ему целое шоу: тонкие водяные струйки заплясали на рабочем столе. — Если допущу где-нибудь ошибку, все твои воспоминания будут стёрты.

— Не переживай, у нас ещё есть время.

Хотя с рождения Ти уже прошло четыре месяца.

— Разве, Эви Доминия? Время — вор нашей жизни.

Я нахмурилась, услышав эту пословицу. Люди то и дело тратят время попусту. Мы пытались выиграть больше времени. Оно может быть на нашей стороне. Но мы не часто задумываемся о том, что оно измеряет нашу жизнь. Отведённый срок. Теперь я не могу думать ни о чём другом.

Следующая фраза Цирцеи попала точно в цель:

— И эта игра близится к концу.

— Я всё ещё надеюсь закончить её раз и навсегда. — Я уже сама себе напоминала заевшую пластинку. — Заклинание сохранило все твои воспоминания о прошлых играх?

— Да, но я начала его использовать всего несколько игр назад. Но тех, что были раньше, нет. В отличие от тебя. Дурак ведь вернул тебе воспоминания о прошлых играх, верно?

— Он сказал мне, что показал воспоминания, равные двум играм, но я так думаю, что он имел в виду суммарно. Я видела сцены из нескольких, но ни одной игры полностью. — Он всё делает не просто так, но неизвестно, с какой именно целью. — Наверняка на стенах твоего храма была какая-нибудь подсказка.

Эти стены и есть её книга заклинаний.

— Как я уже сказала, я ничего такого не припоминаю. И, опережая твой вопрос, я туда больше не вернусь. Я изменилась, чтобы прийти сюда. Как бы сильно я ни захотела, мне уже не хватит сил вернуться в прежнее состояние.

— Понимаю. Мы продолжим изучать другие хроники, искать подсказки. — Бабушка говорила мне обращать внимание на символы, придавать значение всем знакам, возникающим на моём пути. Связи есть, я их видела, но ещё не могу пока сложить в единую картинку. — Может, мы что-то пропустили в книге Любовников...

Скажете, я слишком упряма, чтобы сдаться? Да. Потому что альтернатива слишком удручает. Джек всегда говорил, что я твердолобая — tête dure. Он прав.

Я что-то упускаю из виду...

— Императрица, игра никак не изменилась. Если даже рождение ребёнка у двух игроков на неё не повлияло, то я вообще не представляю, что может её перевернуть.

Я села напротив неё и Ти.

— То есть ты просто смирилась с тем фактом, что многие люди, которые нам не безразличны, просто умрут?

— Я надеялась, что хроники Умеренности станут решением, а не Граалем. — Макгаффином я бы даже сказала. — Но мы должны взглянуть правде в глаза.

— Не самая моя сильная черта. — Я никак не могла примириться со всей бессмысленностью этой игры. — Ты сказала мне, что моим уроком было встать и идти, несмотря на десяток мечей в моей спине. Но я чувствую, что это ещё не всё.

Я признала, что являюсь Императрицей, только после победы над Алхимиком. Сражаясь с Огеном, я овладела своими способностями. Одолев Любовников, я поняла, что любовь — не самая могущественная сила во Вселенной, это и есть вселенная.

Но после нападения Рихтера на армию Джека я потеряла себя, позволила ярости поглотить меня. Схватки с Кубками и Повешенным стали вишенкой на моём ядовитом торте.

Смогу ли я найти путь обратно к любви?

Я сказала Цирцее:

— Я всё ещё надеюсь понять смысл этой игры. Некую высшую цель.

Цирцея ответила с горечью в голосе:

— Как только ты признаешь, что наше существование — просто развлечение для богов, твоим надеждам придёт конец.

Она говорит прямо как моя бабушка: «С чего тебе вдруг вздумалось, что боги положат конец своему развлечению?»

Цирцея добавила:

— На твоём месте я бы готовилась к победе.

— В прошлый раз, когда мы об этом разговаривали, ты сама к ней готовилась.

Чтобы дать мне и Смерти шанс прожить вместе до старости и оставить бессмертие Цирцее, которая бы потратила эти годы на изучение тайн морских глубин.

— Мир так долго не протянет.

— Если я потеряю вас всех, я сойду с ума. И как я после этого выведу человечество из апокалипсиса? Кто тогда позаботится о Ти?

Она пожала плечами.

— Ты его мать. Это всё, что у нас есть.

Ларк вошла к нам, вместе с ней был Людоед. Я удивилась тому, что Цирцея подпустила волка-великана так близко к себе, но она, казалось, была искренне рада видеть их обоих.

— Hail Tar Ro, Фауна.

— Хаюшки. — Ларк помахала рукой. — Тар Ро и всё такое.

И хотя сначала они весьма холодно приняли друг друга, постепенно, видимо, оттаяли.

Как ранее пояснила мне Ларк: «Первое время я её не понимала. Помнишь, как ты говорила, что карта Солнца многогранна? Так и Жрица. Она разрушает побережья, принимает человеческие жертвоприношения и при этом не лишена совести».

У Цирцеи и Ларк много общего, они обе потеряли любовь всей своей жизни. Жених и родственная душа Цирцеи, Эдвин, которого все звали Недом, погиб в Нулевой день, когда должна была состояться их свадьба.

Спорили Ларк с Цирцеей только по одному вопросу: кто сегодня возьмёт Ти. И хотя малыш обожал своих тётушек одинаково, они всё никак не могли поделить Ти-тайм, как называла эти минуты Ларк. Время с Ти — бесценно.

Теперь Ларк хлопала в ладоши перед ним. Цирцея, поджав губы, неохотно передала его.

Ларк потёрлась о него носом как щеночек. Ти радостно засмеялся.

— Кентарх ещё не появлялся? — спросила она меня и взмахнула рукой. Из её кармана вылетело несколько жучков. Они кружили над головой Ти, а тот заворожённо наблюдал за ними.

— Должен быть к полудню.

Иногда мы уговаривали его задержаться и пообедать с нами. Ну, если только была не моя очередь готовить.

Цирцея спросила:

— Джек так и не собирается?

— Нет. Может, как-нибудь потом. — И хотя моё сердце тосковало по нему, головой я понимала. — Мы собираемся пересмотреть план обороны вместе с Кентархом. Вам рассказать?

Ларк закатила глаза.

— Да перестань, мы уже и так всё знаем. Нам известно всё, о чём вы со Смертью разговариваете.

Цирцея весело пересказала:

— Мы с тобой выступим против Императора, Сол нам поможет: растопит мою реку и зарядит энергией тебя. Все остальные возьмут на себя Фортуну, атакуя её животными, ракетами и копьями.

Ларк добавила:

— Джоуль возьмёт ракеты и снаряды Зары на себя. Он уже начал создавать запасы копий для Смерти. Ты используешь лианы, чтобы создать окопы, которые защитят нас от пуль. Как только мы исчерпаем её удачу, Гейб пролетит над ней и сбросит что-нибудь на её вертолёт, пока мои волки будут разбирать её агрегат на запчасти.

— Ой, ну да, как-то так.

У меня украли мою речь.

Цирцея поднялась, чтобы помешать варево в котле.

— Мне интересно, сможет ли Сол действительно растопить мою реку. Я скучаю по ней. С ней у меня связаны приятные воспоминания.

— Чур, вертолёт мой. — Ларк обнажила клыки. Её волки уже дважды нападали на разные вертолёты Фортуны. — Мы с бандой всегда готовы пустить в бой зубы и когти.

Красная ведьма оживилась на описаниях жестокости.

— И моё улыбающееся лицо станет последним, что Рихтер увидит в своей жизни.

Ларк и Цирцея вскинули брови. Видимо, это прозвучало даже более зловеще, чем у Ларк.

Ведьма внутри меня продолжала готовиться к схватке, и всё больше прядей становились алыми. Если Злоба линяла, Ларк становилась всё более звероподобной, а Цирцея превращалась в морское чудище, то у меня была своя трансформация в Императрицу.

Прежде у меня скакали эмоции, но ведьма помогла вернуть равновесие... и склонить к насилию. Агрессия выходила на первый план, желание броситься в бой бурлило под кожей.