Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Зверь из бездны. Династия при смерти. Книги 1-4 (СИ) - Амфитеатров Александр Валентинович - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Annotation

Историческое сочинение А. В. Амфитеатрова (1862-1938) “Зверь из бездны” прослеживает жизненный путь Нерона - последнего римского императора из династии Цезарей. Подробное воспроизведение родословной Нерона, натуралистическое описание дворцовых оргий, масштабное изображение великих исторических событий и личностей, использование неожиданных исторических параллелей и, наконец, прекрасный слог делают книгу интересной как для любителей приятного чтения, так и для тонких ценителей интеллектуальной литературы. Прочитав эту книгу, возможно, Вы согласитесь с нами: “Сейчас так уже никто не напишет”.

Содержание:

1. Династия при смерти

2. Золотое пятилетие

3. Цезарь — артист

4. Погасшие легенды

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ том I (Книга первая: Династия при смерти)

От автора

ГЛАВА ПЕРВАЯ

РОДОСЛОВИЕ И НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

I

II

III

IV

V

VI

VII

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЛЮЦИЙ ДОМИЦИЙ АЭНОБАРБ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

РАБЫ РАБОВ СВОИХ

I

II

III

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

PRINCEPS JUVENTUTIS

I

II

III

ГЛАВА ПЯТАЯ

ЗВЕЗДНАЯ НАУКА

I

II

III

ІV

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

I

II

III

ІV

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

САТИРА НА СМЕРТЬ КЛАВДИЯ

II

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

КТО ПРИШЕЛ К ВЛАСТИ?

I

II

III

Таблица семейных отношений дома Цезарей Юлио-Клавдианской династии

Список некоторых книг, читанных автором при сочинении этого тома

Издания античных писателей, которыми пользовался автор

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ

Книга вторая Золотое пятилетие

НОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

I

II

III

АКТЭ

II

МИНИСТР ФИНАНСОВ

БРИТАНИК

I

II

III

ПОППЕЯ САБИНА

I

II

III

IV

СМЕРТЬ АГРИППИНЫ

I

II

III

IV

V

ИСТОРИЯ ИЛИ РОМАН?

ТАЦИТ ИЛИ ПОДЖИО БРАЧЧИОЛИНИ?

I

II

III

ІV

V

СПИСОК КНИГ, СЛУЖИВШИХ АВТОРУ МАТЕРИАЛОМИЛИ ПОСОБИЯМИ ДЛЯ СОЧИНЕНИЯ ЭТОГО ТОМА

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ том III (Книга третья: Цезарь — артист)

От автора

НЕРОНИИ

II

III

IV

V

ТЕАТР И ТОЛПА

I

ОБЩЕСТВЕННАЯ НЕВОЗДЕРЖНОСТЬ

I

II

III

ПАДЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОЙ ПАРТИИ

I

II

III

V

VI

VII

VIII

РУБЕЛЛИЙ ПЛАВТ

I

II

III

IV

ОКТАВИЯ

I

II

III

ІV

V

ОРГИЯ

I

II

III

IV

V

VI

Книга четвёртая «Погасшие легенды»

DOMUS AUREA

I

II

ГЛАВА ВТОРАЯ ВЕЛИКИЙ РИМСКИЙ ПОЖАР

I

II

III

ГОНЕНИЕ НА ХРИСТИАН

I

КАТАКОМБЫ

I

II

III

РИМСКИЕ ДЕКАБРИСТЫ

I

II

III

ІV

VII

ГИБЕЛЬ НЕРОНА

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список книг, служивших автору пособиями и справочниками при сочинении III и IV тома «Зверя из бездны».

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ том I (Книга первая: Династия при смерти)

Зверь из бездны, несущий на себе Великую Блудницу

Рисунок из рукописного латинского комментария на Апокалипсис XII века, приписываемого св. Беату, испанскому монаху бенедиктинского ордена, аббату монастыря Валь-Габадо в Астурии. Найден в библиотеке графа д'Альтамира и описан А. Башеленом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

От автора

Первому тому «Зверя из бездны» я намеревался предпослать обширное введение, с подробным обзором всех четырех частей сочинения, с схематическим рисунком его тезисов, идейного движения и выводов. Основой такого введения должна была служить вступительная лекция к курсу истории Римской империи, который я читал в 1905—1906 годах в Парижской Высшей Школе Общественных Наук, находившейся тогда под дирекцией М.М. Ковалевского. Но я уже не мог добыть из России печатного экземпляра этой лекции, и редактор, который поместил ее в «Вестнике Самообразования», В.А. Фаусек, умер, а черновика у меня не осталось. А заново писать то, что однажды было написано и закончено, и печатным станком закреплено, — есть ли на свете занятие, более скучное и мучительное для литератора, и когда кому оно хорошо удавалось? К тому же, когда свел я весь материал воедино, первый том оказался гораздо толще, чем я ожидал, и увеличивать его девятою обширною главою слишком уж нарушало технический план издания. Поэтому я изменил первоначальное намерение и решил дать, вместо введения, междусловие в одном из будущих томов или послесловие по окончании всего сочинения.

Хотелось бы мне, однако, рассказать читателю, хоть в нескольких словах, о происхождении и истории этого моего труда, — не смею сказать: наполнившего, — но неотступно пронизавшего почти двадцать лет моей жизни.

В одну бессонную ночь 1893 года, я снял с полки над кроватью первый, попавший под руку, том и начал читать с первой открывшейся страницы. Том был «Летопись» Тацита в переводе Кронеберга, а место, где она открылась, — 44-я глава XIII книги:

«Около этого времени народный трибун Октавий Сагитта, страстно влюбленный в Понцию, замужнюю женщину, склонил ее огромными подарками к преступной связи, потом убедил ее оставить мужа, обещав жениться на ней, и она дала слово. Она овдовела, но стала откладывать свадьбу, говоря, что не хочет противиться воле отца, и наконец совершенно отказалась от своего обещания, надеясь найти мужа богаче. Тщетно Октавий умолял ее, угрожая ей, говоря, что она погубила его доброе имя, разорила его, просил отнять у него лучше и жизнь, последнее его достояние. Видя, что просьбы его не действуют, он вымолил у нее одну только ночь, которая уменьшит его страдания и поможет терпеть лишения в будущем. Ночь назначена. Понция приказывает своей доверенной служанке охранять дверь в спальню. Октавий входит с отпущенником, скрыв кинжал под платьем. Свидание началось, как водится между ссорящимися любовниками, спором, мольбами, укоризнами, кончилось примирением, и остальная часть ночи посвящена наслаждению. Внезапно Октавий, в порыве бешеной страсти, поражает кинжалом Понцию , которая ничего подобного не ожидала, ранит прибежавшую на шум служанку и выбегает из спальни. На другой день узнали о преступлении; убийца был всем известен, потому что знали, что он провел ночь с Понцией. Но отпущенник взял это преступление на себя, говоря, что он отомстил за оскорбление патрона. Многие тронулись прекрасным подвигом, как служанка, оправившись от раны, открыла истину. Отец убитой потребовал убийцу к консулам, и когда он сложил с себя трибунство, его осудили по Корнелианскому закону»[1].

Этот античный эпизод поразил меня сходством с очень шумным в начале девяностых годов уголовным делом в Варшаве — об убийстве артистки Висновской корнетом Бартеневым. Я невольно задумался:

— Какой благодарный сюжет для драмы.

И решил написать драму «Понция».

Нет ничего легче и нет ничего труднее, чем написать драму из античной жизни. Все зависит от того, как подойти к делу. Я знал на своем веку драматургов, которые не умели просклонять «mensa» и думали, что Квинт Курций — автор греческой грамматики, но, тем не менее, очень успешно сочиняли драмы и трагедии из истории Афин, Рима, Карфагена, ставили их на сцену и стяжали лавры и гонорар. Секрет тут очень простой. В списке действующих лиц, вместо Ивана Ивановича, Аграфены Кирилловны и тому подобных мещан, ставятся Юлий Цезарь, Кальпурния, либо Перикл, Аспазия; место действия определяется, вместо «богатой гостиной», жупельными словами вроде «атриум», «перистиль», «портик»; а затем — актеры должны ходить с голыми ногами и излагать белыми стихами то, что Иван Иванович и Аграфена Кирилловна отлично сказали бы друг другу домашней прозой. Для couleur locale читается руководство Зиновьева, Коппа или даже Уэлькенса, а с тех пор, как однажды календарь А.С. Суворина дал список ходячих латинских цитат, у драматургов появилось даже щегольство такими премудростями, как «Mehercule!» либо «Отложим это ad calaendas graecas».