Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса - Страница 57

Помимо всего прочего, меня одолевают странные эмоции.

— Эй. — Итан касается моего лица. — Ты в порядке?

— Да. Просто… счастлива, понимаешь?

— У тебя такой вид, словно ты вот-вот заплачешь.

— Замолчи. Если заговорить об этом, то так и случится. — Я моргаю и усилием воли заставляю слезы исчезнуть.

— Прости.

— Не извиняйся! Это еще хуже, чем говорить об этом. Черт побери! — Я начинаю моргать быстрее, но уже слишком поздно. Слезы ручьями стекают по моим щекам. Итан заключает мое лицо в ладони и смахивает их, но от этого становится только хуже.

Он притягивает меня в объятия, и я начинаю плакать. Прошло уже много времени с тех пор, как я плакала от радости. Он прижимается губами к моему лбу и гладит мои волосы.

Это так приятно… и так абсолютно и безоговорочно правильно, что вызывает у меня еще больше слез.

Три года назад

Вестчестер. Нью-Йорк

Гроув

Он не прикасался ко мне почти неделю. Ну, точнее, он прикасался, но не так, как обычно. Не так, как я в этом нуждаюсь.

Он ушел в себя и отдалился, и мне становится не по себе при мысли, что сейчас я так же бессильна, как была в последний раз.

И все же, у меня есть еще кое-что, что я должна попробовать. Одна безумная игра, в которой, как я подозреваю, нет выигрышной партии.

— Я собираюсь сказать Эрике, что отказываюсь от роли в «Портрете».

Он отрывается от своей книги и хмуро смотрит на меня.

— Что?

— Я отказываюсь от предложения. Выберу работу в театре Лос-Анджелеса вместо этого.

— Кэсси…

— В смысле, это же тоже потрясающее шоу. Плюс, Бродвей никуда не денется. Я попаду туда каким-нибудь другим способом.

Он опускает свою книгу и вздыхает.

— Не будь глупой. Ты не можешь отказаться. Особенно, если ты думаешь, что делаешь это ради меня.

— Я думаю, что делаю это ради нас. Я знаю, что тебя наверняка сводит с ума факт того, что мы с Коннором будем играть в этом шоу восемь раз в неделю.

— И что? Сделать меня причиной этого решения – абсурдно. Это твоя карьера. Ты должна согласиться.

— Нет, если это означает – потерять тебя.

Он потирает глаза.

— Если ты не согласишься, ты все равно потеряешь меня, потому что я никогда не прощу себя за то, что облажался с чем-то настолько важным. Пожалуйста, Кэсси, соглашайся.

— Но…

— Нет, это не обсуждается. Тебе предоставлена потрясающая возможность, и я не позволю тебе упустить ее из-за меня. Ни за что, черт побери! Либо ты сообщаешь Эрике о своем согласии, либо это сделаю я.

Он захлопывает свою книгу и кладет ее в рюкзак.

— Куда ты идешь?

— Домой.

— А как же наш экзамен по Искусству в жизни общества?

— Я позанимаюсь один.

— Почему ты так зол на меня?

Он перекидывает свой рюкзак через плечо и поворачивается ко мне.

— Я зол не на тебя. Я зол на себя. Зол, потому что ты думаешь, что должна жертвовать своей карьерой ради меня.

— Итан…

— Нет, Кэсси, это чертово безумие. Это не любовь. Это страх. Ты боишься моей реакции, и позволяешь страху управлять своими суждениями. Что, черт побери, я делаю с тобой?!

— Ты ничего не делаешь. Иногда, чтобы что-то получилось, приходится идти на компромиссы.

— Это не компромисс! Ты отказываешься от своей мечты ради меня, и меня бесит, что ты считаешь, что должна это делать. Что я заставил тебя так думать.

— Ты не заставил, я просто…

— Пожалуйста, остановись. Я чертовски сильно старался просто дышать, когда вы с Коннором играли те роли, но я не могу, и ты знаешь это. Но вот это? Это не решение.

— Тогда что это? Есть ли вообще какое-то решение? Ты начинаешь очень беспокоить меня сейчас.

Его выражение лица смягчается, но он не успокаивает меня. И я не знаю, способен ли он на это сейчас.

— Мне надо идти.

— Стой.

Он останавливается, одно рукой придерживая дверь. Я подхожу к нему и заставляю его посмотреть на меня. Он делает это с неохотой.

— Я люблю тебя. — Я встаю на цыпочки и целую его. Он вдыхает и обнимает меня рукой, и несмотря на то, что он целует меня, это длится недолго. Когда он отстраняется, его рука все еще на дверной ручке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я тоже тебя люблю, — говорит он, поглаживая мою щеку. — В этом-то и проблема.

Он открывает дверь и спускается по направлению к своей машине. Я смотрю ему вслед, пока он не скрывается из вида.

Наши дни

Нью-Йорк

Театр Граумана

Когда я прихожу в театр, я скидываю свою сумку в примерочной и направляюсь на поиски Итана. Он помогал мне освоить кое-какие медитативные техники, и хоть я и не очень преуспела, он – терпеливый учитель.

Конечно же, Тристан взбесился, когда узнал об этом. По правде говоря, его редко когда можно взбесить, но он затих на долгое время и смотрел на меня во враждебной манере.

Он пытался вызвать у меня интерес к медитации с того вечера, когда мы познакомились, и я всегда воспринимала это, как пустую трату времени. И думаю, нет нужды говорить, что мы с Итаном сейчас – не самые популярные люди в его дневнике.

Я иду в гримерную Итана, но не обнаруживаю его там. Где-то в глубине зала его голос раздается эхом, поэтому я следую за звуком.

Зайдя за кулисы, я вижу, что он разговаривает по телефону и ходит из угла в угол.

— Мне ничего не известно об этом. Я к тому, что наш спектакль идет всего один месяц. Мы едва ли встали на ноги. Да, я знаю, это потрясающая возможность, но… — Он потирает свое лицо и вздыхает. — Я слушаю тебя, и понимаю это. И нет, это не имеет никакого отношения к Кэсси. Я просто… Я не знаю, правильное ли сейчас время для этого.

При звуках своего имени, я вновь скрываюсь в темноте.

Он заканчивает разговор словами:

— Я подумаю над этим.

Я тихонько проскальзываю обратно в его гримерную, когда он заканчивает разговор.

Когда же он появляется минутой позже, на его лице отражается радость при виде меня.

— О, привет.

— Привет. Ты в порядке?

— Да. Отлично. — Он кладет свой телефон на стойку и садится на пол. — Готова?

— Конечно.      

Он едва ли смотрит на меня. Мы проходим обычную процедуру нашей медитации, но мне очевидно, что мыслями он где-то в другом месте.

Моя медитация – это полная ерунда. Мое дыхание прерывистое, и мои мысли сосредоточены только на теме того разговора и почему он скрывает ее от меня.

Мы заканчиваем наш сеанс и когда я открываю глаза, у меня создается впечатление, что он долгое время смотрел на меня.

— Как насчет обнимашек? — спрашивает он тихо.

Я встаю и мотаю головой.

— Нет, не думаю.

— Все хорошо?

— Ага. — Я чувствую, как все частички меня, которые недавно стали расцветать, начинают увядать под весом того, что бы сейчас ни происходило с ним. Я все больше и больше доверяла этой его новой версии, но сейчас… сомнения вернулись.

Он берет меня за руку.

— Подожди. Что происходит?

Я качаю головой. Я не способна противостоять ему, потому что нахожусь в ужасе от того, что он, черт побери, может мне сказать.

— Ничего. У меня просто нет желания обниматься сегодня.

Я высвобождаю руку и выхожу. Мне надо убраться подальше от него.

Я даже не могу представить, что буду делать, если все вновь пойдет не так.

23

ТОНИ ИЛИ ПЛЫВИ

Три года назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Я ощущаю себя подводной лодкой.

Это странная аналогия, но я помню, как смотрела в детстве фильм, в котором в подводную лодку попала торпеда. Там были все эти отсеки, которые начали наполняться водой, а люди вокруг носились по коридорам, запечатывая за собой герметичные двери, чтобы лодка не утонула.

Поведение Итана за последние дни, заставляет меня закрывать все те уголки, которые я приоткрыла для него, когда мы вновь сошлись, а удар торпедой даже еще не случился.