У порога - Яньшин Юрий Витальевич - Страница 8

– И что служит источником дополнительного оптимизма? – поинтересовался он, передавая бутылку Вострецову, чтобы не обделять академика, и так порядком расстроенного.

– Если уж у нас с покойным Римилием Федоровичем все получилось, когда не было ни нужных материалов, ни технологий, ни такой компьютерной техники, то теперь, когда всё это есть, да при должном финансировании, все сомнения в успехе кажутся абсолютно надуманными.

– Поверь, Валентина Игнатьевна, – приложил он обе ладошки к сердцу, – я искренне рад твоей непоколебимой уверенности в благополучном завершении завтрашнего эксперимента. Установка Игоря Николаевича уже продемонстрировала свои выдающиеся качества, а завтра такие же результаты проявит и твой плазмоид. Вы оба даже не представляете свою ценность для народа и страны! И это отнюдь не пафосное изречение! Это истина, не требующая дополнительных доказательств, – расчувствовался он, поднимая свой бокал. – Давайте, друзья, выпьем за вас, за ваш труд и бессонные ночи, за ваших соратников, что день и ночь куют для страны надежный щит и разящий меч!

– За нас! За вас! И за всю Россию! – с радостью подхватили импровизированный тост старики.

Выпили. Кипяток к тому времени уже порядком остыл, и можно было пить чай не обжигаясь.

– И все-таки, ты уж прости меня Валюша, что чешу и без того болючее место, а никак утерпеть не могу, чтобы не задать вопрос, – хитренько взглянул на бабушку Валерий Васильевич.

– Да, знаю-знаю, о чем у тебя свербит в одном месте не переставая, – хихикнула она в блюдечко, на которое дула, чтобы остудить. – Спрашивай, чего уж там?

Вострецов, которого она уже успела посвятить в суть открытия, подался вперед всем корпусом, выказывая, тем самым, сугубое внимание ко всему, что сейчас предстояло услышать. Он, всегда довольно скептически относился к информации подобного рода, которая то и дело мелькала в околонаучных популярных журналах, почему-то сразу и бесповоротно поверил Николаевой, когда она сегодня посвятила его в самую строгую государственную тайну. И даже не потому, что авторитет покойного Авраменко служил этому порукой и даже не потому, что сама Николаева, насколько он знал и соприкасался с ней по смежным вопросам, в свою бытность, никогда не была склонна к каким либо мистификациям. Нет. А просто потому, что он, боясь признаться в этом даже самому себе, был немножечко романтиком, который несмотря на строго научный и логически выверенный склад ума, не переставал, как маленький ребенок верить в чудо, которое непременно должно свершиться, вопреки научным прогнозам и устоявшимся догматам. Поверил и проникся её идеями так, как это может только умудренный жизненным опытом человек.

– Я тебя все по телефону доставал со своими ожиданиями, но сама, знаешь, что даже шифрованной связи всего не доверишь, а видеть тебя тоже все время было недосуг, – начал он издалека подходить к своему главному вопросу.

– Оставь, ты свои политесы, Василич, усмехнулась она вновь. – Хочешь спросить, как идут дела с установкой проецирующей портал? Ну, так и спрашивай? Чего стесняться своих-то?

– Вот и спрашиваю, – подбоченился Афанасьев, – как идут у тебя с этим дела?!

– Идут потихоньку своим чередом после того, как твой Коченев принес от тебя разрешение на допуск к секретным материалам моих молодых помощников, что прибыли из Шатуры.

– Да, помню такое. Подписывал персональные разрешения, – кивнул в знак согласия Валерий Васильевич.

– Ну вот, мы и занимаемся этим вопросом потихоньку, когда основная масса сотрудников в 17.00 спешит по домам.

– И как продвигаются дела? На какой стадии находится установка? – нетерпеливо перебил её Афанасьев. – Когда можно будет заглянуть ТУДА? – мотнул он головой в далекие дали.

– Ишь ты, какой шустрый?! – подмигнула она ему по-свойски. – Не ты ли все уши прожужжал мне про укрепление обороноспособности, про тревожную политическую обстановку в мире? Что, мне, разорваться теперь, или клонироваться, как та несчастная овца, как там бишь её звали?

– Долли, – вставил машинально Вострецов, который иногда почитывал научную литературу не связанную со своим родом занятий.

– Во-во, – прихлебнула она чаек. – Так её и звали, пока она копыта не откинула от усердия прославиться.

– Одно другому не мешает, Валентина Игнатьевна, – попробовал поупираться диктатор. – У вас теперь целый штат помощников – не то, что двадцать пять лет назад, когда вы одни остались с Римилием Федоровичем. Что вам стоит поручить им изготовление образца плазмоида, а самой заняться доведением до ума портала?

– Вот, по тебе не скажешь, что ты такой торопыжка! – сморщила она свой крючковатый нос. – Тебе что важнее: картинку в иномир показать или осуществить проход экспедиции?

– Конечно, проход! Я уже начал в уме прикидывать состав и количество разведывательной группы. Но для начала, ты, хоть картинку покажи, ради стимула.

– Картинку я тебе смогу показать и на следующей неделе. В этом нет никакой сложности. А вот, что делать дальше – большой вопрос.

– Как это?! – не скрыл удивления Афанасьев.

– Вот так! – жестко парировала старуха Верховного. – Портал находится в нестабильном состоянии. Его края все время пульсируют. При малейшем снижении энергетической накачки он начинает, хоть и медленно, но схлопываться. К тому же очень много расходуется электроэнергии на поддержание портала сечением всего лишь в полтора квадратных метра. А ведь его придется расширять, чтобы можно было просунуть через него габаритную технику, без которой не обойтись. И я даже боюсь предположить, какой океан энергопотока потребуется для его увеличения. Как бы, не в геометрической прогрессии. А это, значит, понадобится целый ядерный реактор в центре столицы. Случись, какой-нибудь сбой в электропитании и никто не сможет гарантировать, что Первая Иновременная Экспедиция застрянет в каком-нибудь третьем веке от Рождества Христова. И еще не факт, что мы при повторном включении сможем попасть именно в то время. Даже расхождение в доли секунды может закинуть спасателей на несколько лет вперед или назад по объективной временной шкале. Мы этого еще не знаем. И процессами этими управлять не можем. Да, мы, вообще, почти что ничего не знаем о портале. Не знаем, ни как он образуется, ни как существует, ни как может воздействовать на организм живых существ, шастающих туда и обратно. Может живые клетки мутируют после прохода? Мы же этого не знаем. А если прохождение было неоднократным, то кто нам гарантирует, что те, кто проходят сквозь время – всё ещё люди? Так что, прежде чем готовить экспедицию надо провести еще кучу экспериментов, которые могут занять месяцы, а то и годы, – сказала она и будто ушатом холодной воды ополоснула Афанасьева, пребывавшего в состоянии полной растерянности.

– Нет у нас в запасе такого количества времени, – уныло констатировал Валерий Васильевич.

– Я знаю, – поджала она губы. – Но и на экспансию в чужой мир у нас пока нет сил. Ни физических, ни материальных. А рисковать, хоть и плохонькой действительностью в угоду призрачной мечте, это непозволительная роскошь, которую ни я, ни тем более ты позволить себе не можем.

– Вот, значит, как? – еще больше погрустнел Валерий Васильевич. – А я уже у внука перетаскал всю фантастическую литературу про «попаданцев».

– Не горюй, Василич, – тронула она его за плечо, – не пропадет втуне твоя литература. Нужно всего-то немножко обождать, поэкспериментировать. Ты, думаешь, я не хочу попасть туда и ощутить запах трав, по которым еще не ступала конница Аттилы?

– Погоди, Игнатьевна, – вмешался неожиданно в разговор, доселе молчавший с открытым ртом Вострецов. – Ты сейчас обмолвилась о том, что края портала вибрируют и при малейшем снижении поступающей энергии он начинает схлопываться, я правильно тебя понял?

– Ну, да, так и есть. И это, на сегодняшний момент, наша главная головная боль, – констатировала Николаева.

– Что-то это мне напоминает…, – потер в задумчивости лоб академик, в то время, как Афанасьев жадно впился глазами в его лицо, в ожидании радостной сенсации.