У порога - Яньшин Юрий Витальевич - Страница 15

– Коллеги, – буднично, но зато сразу с места и в карьер начал диктатор, – мы сегодня собрались здесь, чтобы заслушать руководителя одного из столпов нашей экономики – государственной корпорации «Промгаз», всем хорошо известного господина и товарища Мюллера Алексея Борисовича. Или уже не товарища, а только господина? – с прищуром обратился он в сторону газового магната на доверии.

– Товарища, товарища, – быстро закивал головой Мюллер, давно уже сориентировавшийся, откуда и куда дуют ветры.

– Ну, коли так, – хмыкнул Афанасьев, – то, тогда слушаем, что там у вас такое стряслось.

Мюллер слегка откашлялся в кулачок для придания голосу твердости и начал негромкое повествование о кознях своих иностранных партнеров по бизнесу.

– История нашего противостояния с западноевропейскими потребителями газа уходит своими корнями даже не во вчера, а в те далекие девяностые, когда было принято решение на самом высоком уровне преобразовать Министерство газовой добычи и промышленности в акционерное общество, возглавляемое покойным Рэмом Вяхиревым. Именно тогда была принята идея по стимулированию иностранных инвестиций в нашу газодобычу путем продажи части акций новообразованного акционерного общества зарубежным партнерам. Партнер был единственным, а потому и естественным. Это был «Рургаз», находящийся в Германии, куда собственно говоря, и была проложена основная труба еще с советских времен. Бурный рост промышленного производства на Западе стимулировал, как инвестиции со стороны нашего главного партнера, так, соответственно, и увеличение с нашей стороны, газодобычи. Прибыли концерна росли, а вместе с ним и аппетиты его акционеров. Трех процентов акций, изначально проданных «Рургазу» уже не хватало нашим немецким партнерам. К тому же количество партнеров тоже возросло. К «Рургазу» примкнули «Basf» и «E.O.N», также желавшие стать акционерами «Промгаза». А дальше полку жаждущих только прибывало. В результате, к началу конфликта на Украине, начавшемуся в 2014 году, в нашем распоряжении оставался только контрольный пакет акций в размере 50% плюс одна акция.

– Пфф! – фыркнул Сергей Иванович, кривясь лицом. – К чему все эти завывающие нотки и пафос?! Не вы ли, почти двадцать лет руководили концерном? А теперь делаете вид, что только сейчас узнали о факте владения иностранцами активами концерна?!

– Да, знал, – не стал запираться Мюллер, – так же, как и все присутствующие, ибо компания публичная. Однако времена были иными и обе стороны придерживались джентельменских правил поведения. Им не в чем было упрекнуть нас, а у нас, в свою очередь, не имелось оснований подозревать, в чем бы то ни было, противоположную сторону.

– Ладно-ладно, давайте прекратим преждевременные дебаты, – одернул обоих Афанасьев. – Продолжайте, Алексей Борисович.

– Продолжаю, – угрюмо кивнул газовик. – Общее санкционное давление прямым образом сказалось и на отношениях между старыми деловыми партнерами. Как вы уже наверно слышали ранее, в офисах дочерних предприятий «Промгаза», что находятся на территории Германии, прошли ничем не спровоцированные обыски и изъятия бухгалтерской документации.

– В курсе, – буркнул Тучков.

– Немецкая сторона мотивировала обыски и изъятия якобы начавшимся расследованием по делу о злоупотреблении монопольным положением дочерней группы компаний «Промгаз-Германия». Причем, обращаю ваше внимание на характерную особенность данного инцидента и его подозрительные совпадения. Расследование якобы недобросовестного поведения российских поставщиков энергоресурсов европейские регуляторы ведут уже не первый год, но обыски по времени совпали с нашими недавними требованиями к партнерам перейти на оплату газа в рублях, дабы избежать заморозки счетов. Крупные потребители отказываются открывать рублевые счета в наших банках и покупать нашу валюту на бирже, мотивируя свой отказ нарушение тем самым условий заключенных ранее договоров.

– Но в договорах не прописан и пункт, по которому наши заграничные счета, на которые приходит оплата за поставленную продукцию могут быть заморожены! – не утерпел Глазырев. – Мы не собираемся поставлять сырье за обещание расплатиться с нами когда-нибудь – после смягчения санкционного режима.

– Совершенно верно, – согласился Мюллер с министром финансов. – Именно поэтому мы снизили давление в магистральных трубопроводах на 30% две недели назад, тем более, что авансовый платеж, который они должны были внести до 5 числа, так и не был нами получен.

– А в прошлом месяце, насколько я помню, они внесли авансовый платеж на ими же замороженный счет, не так ли? – уточнил Глазырев.

– Так точно. Просрочка уже пошла на второй месяц, – подтвердил Мюллер.

– Какие меры вы принимаете, кроме снижения давления? – шевельнул бровями Афанасьев.

– Мы в письменной форме потребовали объяснений их действий направленных на срыв договоренностей, – ответил Алексей Борисович и поежился в предчувствии негативной реакции со стороны членов хунты. И не ошибся. В кабинете явственно слышался зубовный скрежет.

– Что они вам ответили? – спросил Юрьев, сжав кулаки, которые, кстати сказать, несмотря на всю его кажущуюся цивильность, были по-мужицки здоровыми и мозолистыми.

– Они ответили, что если какие-то пункты договора нас не устраивают, то мы имеем право подать иск в Арбитраж, а до принятия им решения мы должны выполнять контрактные обязательства в полном объеме. Что же касается нашего замороженного счета, то они к этому непричастны, а потому и впредь будут оплачивать поставки газа на тот счет, который указан в договоре.

– Ага, – соображая, что к чему выдавил из себя Афанасьев, – а когда вы снизили давление, то они и вовсе не произвели оплату, так?

– Так, – понурил голову Мюллер. – Но это еще не всё.

– Вот, как?! – вскинулись разом премьер и министр финансов (силовой блок пока помалкивал). – И что они ещё выкинули?!

– Пользуясь недавно принятым законом об ответственности поставщика за заполняемость ПХГ11, который мы не собирались выполнять из-за явной невыгоды для нас, так как хранилища должны быть заполнены к 1 сентября по летним – сниженным ценам, они просто позавчера явочным порядком национализировали принадлежащие «Промгаз-Германия» все хранилища на территории ФРГ. Вчера утром наших сотрудников, обслуживающих эти хранилища не допустили к своим рабочим местам. Уже вечером мы узнали о том, что их рабочие визы отозваны, и они должны покинуть Германию в течение трех суток. А сегодня утром – перед началом нашей с вами встречи мы получили известие от германского регулятора о полной национализации всех активов «Промгаз-Германия» на территории ФРГ. Берлин передал управление над «Промгаз-Германия» Федеральному сетевому агентству ФРГ – BNetzA. Вот такая ситуация сложилась к сегодняшнему утру, – констатировал Алексей Борисович, вжав голову в плечи на случай бурной реакции со стороны хунты на это известие.

Но бурной реакции не последовало. После непродолжительной паузы, в тишине раздался голос молчавшего до сих пор Барышева:

– В принципе, этого и следовало ожидать. Наши противники, окрыленные низкими ценами на углеводороды сложившимися в результате спада промышленного производства, решили действовать в открытую и вполне себе осознанно объявили нам экономическую войну, а на войне, как известно, все методы хороши.

– Скажите, Алексей Борисович, – деловито поинтересовался Глазырев, – какое имущество ваших «дочек», по мимо офисной оргтехники, было национализировано?

– По состоянию на 1 октября сего года, 100% фирмы «Промгаз-Германия» владела наша головная компания «Промгаз», – начал обстоятельно докладывать Мюллер. – Эта «дочка» зарегистрирована в Берлине и является штаб-квартирой диверсифицированного конгломерата «Промгаз-Германия групп», в состав которого входит несколько десятков предприятий, работающих по всему миру – от Европы и Азии до Северной Америки. Структура «Промгаз-Германия» на данный момент представлена несколькими торговыми организациями, и, в частности, оператором трех хранилищ газа в Германии – «Реден», «Йемгум» и «Катарина», а также австрийским хранилищем «Хайдах». Кроме того, через эту структуры мы владели сетью газовых заправок, как на территории самой Германии, так и на территории Австрии. Всего их насчитывалось порядка ста восьмидесяти штук. Также нам принадлежала доля активов в газораспределительных трубопроводах, включая магистральные.