Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Флобер Гюстав - Бувар и Пекюше Бувар и Пекюше

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Бувар и Пекюше - Флобер Гюстав - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

Горжю с готовностью брался за это дело: он сам был краснодеревцем.

— Идёмте со мной!

Он повёл Пекюше во двор, где г?жа Кастильон, хозяйка, развешивала бельё.

Вымыв руки, Мели взяла с подоконника кружево с коклюшками, села поближе к свету и принялась за работу.

Дверной проём служил ей как бы рамой, коклюшки скользили в руках с щёлканьем кастаньет; девушка сидела неподвижно, склонив головку.

Бувар спросил, откуда она родом, кто её родители, какое жалование она получает.

Оказалось, что Мели сирота, приехала сюда из Уистрегама и зарабатывает одну пистоль в месяц. Девушка так понравилась Бувару, что ему захотелось нанять её в помощь старухе Жермене.

Вернулся Пекюше с фермершей, и, пока они толковали о продаже ларя, Бувар спросил шёпотом Горжю, не согласится ли Мели поступить к нему служанкой.

— Понятно, согласится!

— Хорошо, — сказал Бувар, — но мне ещё надо посоветоваться с другом.

— Я помогу вам, помалкивайте только из-за хозяйки.

Сделка состоялась, и ларь был куплен за тридцать пять франков. О его починке надо было условиться особо.

Как только друзья вышли во двор, Бувар сообщил о своём намерении нанять Мели.

Пекюше остановился (дабы лучше поразмыслить), открыл табакерку, заложил в нос понюшку и, высморкавшись, ответил:

— Ну что ж, превосходная мысль! Бог мой, какие тут могут быть разговоры? К тому же ты — хозяин!

Десять минут спустя Горжю показался на краю канавы и окликнул их.

— Когда принести сундук?

— Завтра.

— А как насчёт другого дела?

— Согласны, — ответил Пекюше.

4

Прошло полгода, и друзья стали завзятыми археологами; их дом походил на музей.

В прихожей стояла старая деревянная балка. Геологические образцы загромождали лестницу, огромная цепь лежала на полу вдоль всего коридора.

Бувар и Пекюше сняли дверь между двумя комнатами, рядом со спальнями, заделали вход в одну из них, и получилось просторное помещение.

Переступив порог, посетитель наталкивался на каменную колоду (галло-римский саркофаг), затем взор его привлекали металлические изделия.

На стене, прямо против входа, висела грелка над таганами и каминной плитой с изображением монаха, ласкающего пастушку. На полках стояли светильники, лежали замки, болты, гайки. Пол был завален битой красной черепицей. На столе посреди комнаты были выставлены самые редкостные вещи: каркас старинного нормандского чепца, две глиняные урны, медали, бутыль опалового стекла. На спинку коврового кресла был наброшен гипюр в форме треугольника. Кусок кольчуги украшал правую перегородку, а под ним покоился на подставке уникальный экспонат — алебарда.

Во второй комнате, куда вели две ступеньки, хранились старинные книги, привезённые Буваром и Пекюше из Парижа, а также книги, найденные ими по приезде в одном из шкафов. Створки этого шкафа были сняты, и он назывался у них библиотекой.

Родословное древо семейства Круамар занимало всю внутреннюю часть двери. На деревянной обшивке стены выделялся пастельный портрет дамы времён Людовика XV, а против него — портрет Бувара-отца. На камине взор привлекали чёрное фетровое сомбреро и огромный башмак на деревянной подошве, наполненный сухими листьями, служивший некогда птичьим гнездом.

Два кокосовых ореха (они принадлежали Пекюше с юных лет) красовались по бокам фаянсового бочонка, на котором сидел верхом тоже фаянсовый поселянин. Рядом, в соломенной корзинке, хранилась децима — медная монетка, найденная в животе утки.

Против библиотеки возвышался комод с инкрустациями из ракушек и плюшевыми украшениями. На нём стояли такие достопримечательности, как кошка с мышью в зубах (окаменелость из Сент-Аллира), шкатулка из ракушек для рукоделия и графин из-под водки с грушей сорта бонкретьен внутри.

Но лучше всего была статуя св. Петра в оконной амбразуре! Правой рукой в перчатке он сжимал ярко-зелёный ключ от рая. Его небесно-голубая риза была расшита лилиями, а тёмно-жёлтая остроконечная тиара напоминала пагоду. У святого были нарумяненные щеки, круглые большие глаза, открытый рот и вздёрнутый кривой нос. Над статуей висел балдахин из старого ковра, на котором можно было разглядеть двух амуров в венке из роз, а у её подножия возвышался, наподобие колонны, горшок из-под масла с надписью белыми буквами по шоколадному фону: «Сделан в присутствии Его Королевского Высочества герцога Ангулемского, в Нороне, 3 октября 1817 года».

Лежа в постели, Пекюше рассматривал издали все эти сокровища, а иногда уходил в спальню Бувара, чтобы удлинить перспективу.

Одно место под кольчугой оставалось свободным — оно предназначалось для ларя эпохи Возрождения.

Ларь был не закончен, Горжю всё ещё работал над ним в пекарне, выстругивал филенки, прилаживал их и снова разнимал.

В одиннадцать часов он завтракал, балагурил с Мели, потом исчезал и больше не показывался.

Чтобы найти мебель под стать старинному ларю, Бувар и Пекюше отправились на поиски. То, что они приносили, обычно оказывалось негодным, но им попадалось множество любопытных вещей. Пристрастившись к собиранию безделушек, они увлеклись средневековьем.

Они начали посещать соборы; высокие нефы, отражавшиеся в чашах со святой водой, витражи, сверкавшие как драгоценности, гробницы в глубине часовен, таинственный полумрак в криптах, прохлада каменных стен — всё вызывало у них восхищение и благоговейный трепет.

Вскоре оба научились разбираться в эпохах и стилях; пренебрегая объяснениями пономаря, они говорили друг другу:

— Ага! Вот романская апсида… А это двенадцатый век! Вот опять пламенеющая готика!

Они силились понять значение вырезанных на капителях орнаментов, например, двух грифонов, клюющих дерево в цвету на колонне в Мариньи. Лица певчих с громадными челюстями, изображённые на карнизах с Фегероле, Пекюше определил как сатиру, а мужская фигура в бесстыдной позе на оконной раме в Герувиле, по мнению Бувара, доказывала, что наши предки любили непристойности.

Приятели не выносили ни малейших признаков упадка. Им всюду мерещился упадок; оштукатуренная заново стена приводила их в негодование, они громко возмущались вандализмом.

Однако их удивляло, что стиль памятников не всегда соответствует той эпохе, когда они построены. Полукруглая арка XIII века до сих пор встречается в Провансе. Стрельчатый свод, возможно, существовал с незапамятных времен. И учёные всё ещё спорят, какой стиль древнее — романский или готический. Такое отсутствие точных сведений крайне их раздражало.

После церквей Бувар и Пекюше начали осматривать феодальные крепости в Донфроне и Фалезе. Они восхищались пазами подъёмной решётки под воротами, а взобравшись на башню, любовались панорамой: отсюда открывался вид на всю равнину, на кровли города, перекрёстки улиц, на площадь, запруженную повозками, на речку, где женщины полоскали бельё. Крепостная стена обрывалась прямо в ров, заросший кустарником, и они бледнели от страха, представляя себе, как воины лезли на приступ, вися на приставных лестницах. Друзья были не прочь спуститься в подземелья крепости, но Бувару мешал его толстый живот, а Пекюше боялся змей.

Им захотелось осмотреть старинные замки в Кюрси, Бюли, Фонтенейе, Лемармионе, Аргуже. Там иногда, где-нибудь за углом, позади навозной кучи, возвышается башня времён Каролингов. Кухня с каменными скамьями напоминает о рыцарских пирах. Некоторые из этих замков всё ещё сохраняют грозный вид; там остались следы трёх поясов укреплений, бойницы под лестницей, высокие островерхие башенки. Там есть залы, где лучи солнца, проникая через окно времён Валуа с выточенной, как слоновая кость, резной рамой, освещают рассыпанные зёрна сурепицы, которые сушатся на полу. Там часовни обращены в амбары. Надписи на надгробных камнях стерлись. Посреди пустыря торчит обломок стены, сверху донизу заросший плющом, который колыхается на ветру.

Друзья охотно накупили бы множество вещей; они заглядывались то на оловянный кувшин, то на стразовую пряжку, то на ситец в крупных разводах. Удерживал их недостаток денег.