Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 74

Сразу видно, не сдаётся дева рыжая. То ли по той причине, что душа у неё того же цвета, то ли потому, что характер – рыжий.

Боря вдруг понял, что стоит рядом и слушает их разговор с очередным загорелым таксистом, хотя солнца на зиму было не так уж и много.

– Десять тысяч и поехали, – сказал он с довольным видом, пройдясь по моноброви небольшой расчёской.

– Сколько?! – удивилась потенциальная пассажирка. – Я не покупаю вашу колымагу, а прошу довести.

После чего чернявый таксист оскалился и добавил с уверенностью, что дожмёт:

– Э! Это сЭбе в убыток работаю! Никто тЭбя больше в Жёлтое золото не повЭзёт. Плохое там место. Страшное!

– Страшное? Я на всей луганщине была и в Донецке. Я под Херсоном от обстрелов укрывалась. И по Новороссии как следует нагулялась. А вы мне про страшное рассказываете. А вы знаете, что такое по-настоящему страшное?

– Говорю, как Эст! – отмахнулся кареглазый наглец и сделал вид, что больше разговор ему не интересен.

Снег ещё повалил с утра. Дорога скользкая, скоро дождь будет. Рейсовые автобусы на межгород отменят, и маршрутчики повременят. А кто тогда, если не таксист?

– Это туда десятка, обратно десятка, билеты ещё как будто в Крым слетала. Ничего себе поездочка. – пробормотала девушка, видимо что-то для себя подсчитывая.

Боря сделал шаг вперёд и оказавшись между ней и таксистом без лицензии, спокойно уточнил:

– Простите, вам в Жёлтое золото?

– Да.

– Я подвезу.

– Да? – приятно удивилась она. – А за сколько?

– Нисколько. Мне по пути.

Разница между десять тысяч рублей и нисколько была очевидна, и всё же Лера не спешила давать согласие. Уточнила:

– А что у вас за машина?

– А вот там стоит, чёрненькая, – показал Боря в сторону третьего ряда, где рядов стояла чёрная Волга и его чёрный джип.

Очевидно решив, что речь о Волге, Валерия немного успокоилась. Машина вроде простая. И человек простой. Ещё и на бензин подкинет. Сама ему. Без вопросов. От души. И это всё равно душевнее окажется, чем подпитывать самоуверенность определённых индивидуумов.

И всё же Пинигина сомневалась, стоит ли ехать? Парень не двигался, явно кого-то ждал. А вдруг ещё мужики будут? Тогда точно – опасно. Лучше отказаться. Поберечься. И с кем-то ещё скоопирироваться, скинуться. Или даже – напроситься. Мир не без добрых людей.

И лишь когда из терминала прибытия вышла маленькая блондинка с большим чемоданом, и довольно заявила:

– Они нашли мой багаж! – тут Лера и решила, что поедет с ними.

– О, отлично. Одно заботой меньше, – ответил парень и подхватив чемодан за ручку, покатил к третьему ряду на стоянке.

Он предложил нести и её сумку, но Лера лишь улыбнулась и отказалась:

– О, нет. Я сама.

– С нами ещё кто-то поедет? – уточнила Вика.

– Да, тут по пути человеку. Надо… помогать, – объяснил в полголоса Глобальный и едва не остановился у Волги. Но затем открыл багажник джипа и сложил все вещи туда. Чемодан и сумку. А девушек рассадил по салону, каждой открыв дверь, пока прогревался мотор.

Уже закрывая багажник, Боря заметил краем глаза движение. К нему от красных Жигулей из второго ряда мчались двое. Один с монтировкой в руке, другой с ключом. И одного из них он уже видел. У входа в терминал.

Тот кричал:

– Куда собрался, э?! Двоих решил увести? Стой, чмошник!

Боря посмотрел в сторону будки охранника. Там ведь и не почешутся. Камер висит на столбе, помимо проводов и фонарь. Но вся система охраняемого периметра бесполезна, по существу, если речь идёт о мгновении.

ТОТ САМОЙ МГНОВЕНИИ, КОГДА ДУМАТЬ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ,

И тут в голове прозвучали слова рыжей девушки «А вы знаете, что такое по-настоящему страшное?»

И Боря вдруг понял, что фронт – понятие растяжимое. По сути вся страна давно – фронт. Просто есть внешний, а есть внутренний. Но бои здесь не менее интенсивные. И каждый тут – тоже воин, если нужда возникает.

Подхватив в руки арбалет, русский сантехник повернулся и сам пошёл на бегущих. А в пути заорал что есть силы:

– Слышь, ты пидор шерстяной, сюда иди!

Тот, что бежал с ключом, сразу рванул в сторону, укрываясь среди второго и первого ряда, как будто туда. Просто по дуге. А когда взведённый арбалет в руках разглядел и таксист, монтировка сразу на землю полетела.

– Не убивай, брат! Не убивай! – залепетал он, руки подняв и назад попятился.

– Какой ты, блядь, брат?! – уточнил Глобальный, даже в гневе прекрасно понимая, что хоть струна и взведена, болта на ней нет. Но кто об этом знает? – КТО ЧМО?!

– Я – чмо! Я! – залепетал тот, затем свалился на колени и зарыдал. – Я – чмо! Чмо-о-о.

– То-то же, выродок! Свалил нахуй! И чтобы больше я тебя здесь не видел.

Вопросы языкового барьера решаются мгновенно, когда надо. И забыв про монтировку, резко осознавший всё гастербайтер подскочил и рванул к Жигулям.

Боря опустил арбалет и пошёл обратно к джипу. Руки трясло. Адреналином било тело. Нервно закинув орудие во всё ещё открытый багажник, Глобальный сел за руль.

Вика смотрела на него с расширенными глазами, но не могла подобрать сразу слов.

– Вы в порядке? – уточнила рыжая пассажирка с заднего сиденья, давно пристегнувшись. – Вижу, вы под адреналином. Не лучший момент, чтобы вести машину.

– Зато самое время уточнить один момент, – ответил он и резко сдав назад, вырулил к КПП.

Поравнявшись с охранником, на этот раз Глобальный карточку протягивать не стал. И вместо вежливого пожелания доброго дня, рявкнул:

– Что, сука, уютно тебе? Хоть бы жопу из будки оторвал, говно бесполезное! Ты же прекрасно всё видел в монитор! И ключ в руки, и монтировку, и намеренье!

– Я… был готов нажать на тревожную кнопку, - сглотнув, добавил побелевший охранник.

– Хули с тебя вообще толку?! Зассал?!

– У меня… инструкция.

– Какая, блядь, инструкция? Смотреть, как избивают? – сверкнул тёмными глазами Глобальный и добавил почти по буквам. – Открыл. Быстро!

Охранник вдавил кнопку. И джип выехал за территорию. Только минут пять спустя, Боря понял, что готов был вдавить педаль газа ещё там, сломав этот шлагбаум. И даже если бы получил административное взыскание, со штрафом на почту, вернулся бы и при случае и сломал его снова, как новый поставят.

И только статья за хулиганство могла бы привести его в чувства в преддверии «уголовки». Но внутри, про себя, он всё равно был бы прав. Потому что – фронт.

«Так вот что имел ввиду Стасян», – добавил внутренний голос.

Лишь через десяток минут спустя, когда окончательно выветрился адреналин, Боря вернул способность трезво мыслить и повернулся к Вике, а заодно обратился к обоим девушкам.

– Простите меня, я просто был в состоянии аффекта. Испугался.

– Это вы меня простите, – донеслось от рыжей чуть спустя. – Он из-за меня на конфликт с вами пошёл… жирный кусок из-под носа увели.

– Вы ни при чём. Это мы ситуацию запустили, – поправил Боря. – Все мы… Русские. Россияне. Сибиряки. Не важно. Всё думаем, как бы чего не было. И так, пока не рванёт. А как рванёт, так часто уже поздно.

– Вы совершенно правы. Но тлело ещё в Крыму, а полыхает на Донбассе… Скоро рванёт бог знает где, - добавила девушка и тут же поинтересовалась. - Простите, как вас зовут?

– Борис… Боря.

– А я – Валерия. Лера.

– Вы с Донбасса?

– Нет, с Москвы, – ответила девушка. – Но часто бываю на Донбассе. Я врач. И так уже получилось, что путешествую с… гуманитарной помощью. Чтобы по два раза не ездить, захватываю с собой всё, что удаётся собрать из лекарств и провизии. У нас благотворительная медицина. Волонтёры. Врачи без границ. Но те, которые лечат, а не забирают органы.

– А я думал, это байка.

– А я видела тела, Борис… Без органов, – без эмоций ответила Лера. – Не байка. Жизнь вообще страшная штука, если это кому-то нужно. Так что если мы боимся жить даже в тылу, то что говорить о том, что творится на фронте?