Ваше Сиятельство 7 (СИ) - Моури Эрли - Страница 36

— Все, что вы сказали слово в слово, я передам императрице! — его голос стал визгливым, а былая спесь превратилась в жалкую растерянность. Он все же взял себя в руки, нервно сжимая свиток засчитал: — Императрица Глория повелевает вам немедленно явиться во дворец и ждать дальнейших распоряжений, никуда не отлучаясь в янтарном зале дворца! На словах ее императорское величество потребовала, чтобы вы прибыли на моем экипаже! — его голос снова стал нагловатым.

— Я не слышал ее слов, твоим я не доверяю. И прибуду я на том экипаже, каком сочту нужным, после того как закончу завтрак. Все, давай! — я махнул ему рукой, требуя удалиться.

— Саш, не надо так, — шепнула Елена Викторовна, до сих пор боровшаяся с волнением и пытавшаяся хранить молчание.

— Вы, граф, зарываетесь! Если у вас вызывают недоверие слова самого императорского вестового!.. Если вам не указ сказанное самой императрицей!.. — он запыхтел точно паровой котел.

— Эй, барон, не горячись! Того и гляди штаны на заднице загорятся, — усмехнулся я, думая, что этот заносчивый выскочка испортил мне финал вовсе неплохого завтрака.

Хотел было я позвать Ксению и попросить еще кофе, как барон Калюжный разразился точно рассерженный бог:

— Это вы будете гореть в императорском гневе! Я этого так не оставлю! Я все донесу о вас!

Что ж он сам напросился: я не слышал его дальнейших слов, вмиг перешел во второе внимание и, управляя точкой приложения температурного воздействия поджог сзади него длинный форменный сюртук. Пламя вспыхнуло как раз в области его задницы.

Гневная речь вестового превратилась в испуганный крик. Он было метнулся к выходу, но налетел на выступ стены. Видно, что приложился крепко, потому как схватился за лоб.

— Пшел вон, а то дом мне спалишь! — сказал я ему вдогонку.

Он выскочил в коридор, хлопая себя по дымящейся заднице и побежал к входной двери.

— Саша! Ты меня до инфаркта доведешь! — глаза Елены Викторовны выражали бурю противоречивых эмоций.

— Все хорошо, мам. Ты просто не знаешь некоторых нюансов. Ну, например, извещаю для твоего спокойствия: недавно я общался по коммуникатору с Глорией, и мы с ней немного недоговорили. Связь испортилась на самом интересном месте. Видимо эта старая стерва желает продолжить разговор, — объяснил я и позвал Ксению.

— Да как ты можешь? — графиня даже рот от удивления открыла.

— Что «как могу»? Называть ее старой стервой? Очень просто: она уже не так молода и ни у кого нет сомнений, что она — стерва. При чем такая… матерая. Ксюш, сделай мне кофе еще, — попросил я, когда подошла служанка.

— Не боишься, что этот барон все передаст императрице, да еще приврет что-нибудь? — графиня отставила тарелку с недоеденной овсянкой. — Ведь он головой ударился. Скажет, что ты его избил.

— Не-ка, не боюсь. Ты же знаешь, у меня же сама Артемида в подругах, — рассмеялся я, хотя эти слова должны были лишь как-то успокоить маму, но на реальность не имели влияния. — А ты не хочешь побыть сегодня моим личным водителем? — спросил я Елену Викторовну.

— Могу ответил тебя ко дворцу и оттуда сразу за Майклом, — согласилась она. — Заодно расскажешь о повадках своего «Гепарда».

Примерно через час «Гепард-12-КС» несся по Дворцовой набережной в сторону Багряного Дворца. Я поглядывал в зеркало на счастливое лицо графини Елецкой, вполне приноровившейся к управлению моим… Нет, теперь уместнее сказать «нашим» стальным конем. Ведь стало ясно, что мама не откажется от удовольствия ездить на нем и, наверное, будет выдумывать всякие поводы, чтобы прокатиться с Майклом по лавкам или на ужин в ресторан.

— Как тебе мое приобретение, — спросил я, желая кроме счастливого лица графини услышать ее слова.

— Великолепный эрмик, Саш! И какой быстрый! Я даже немного боюсь, — она свернула на проезд рассевавший пополам Перуновы сады. — Напомню, как поднимешься на третий этаж, так сразу направо и до конца. Это крыло дворца все за Глорией. Янтарный зал там, — сказала она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мам, я помню. Ты, главное, за Майклом не опоздай, — это я сказал в шутку. — И слишком не разгоняйся.

Однако мою шутку Елена Викторовна восприняла всерьез: озабочено глянула на часы и поспешила высадить меня на дворцовой стоянке, ровно напротив главного входа в самое важное имперское здание.

Глава 17

На красном ковре

В Багряном Дворце очень легко заблудиться, и несмотря на наставления Елены Викторовны я немного потерялся. Благо меня сопровождал статный мужчина в темно-красном кафтане, служившим, наверное, одним из дворцовых распорядителей. Поднявшись на третий этаж по широкой лестнице, обставленной мраморными статуями, мы свернули направо и вышли в зал. Из него в стороны расходилось три коридора. Здесь статный мужчина передал меня камердинеру императрицы. Камердинер проводил в тот самый янтарный зал, где я застрял примерно на полчаса. За это время, я успел почистить эйхос от старых сообщений и еще раз прослушать запоздалое послание Ленской:

«Саш, извини. Ты редко выходишь на связь, и я просто не ожидала. Спрашиваешь, о чем я говорила с Ольгой? О тебе, о том, что очень хочу видеть тебя на нашем новом спектакле. Просила Ковалевскую отдать тебя на этот вечер. Ольга Борисовна вообще редкой доброты человек, как вспомню, что раньше я с ней была в плохих отношениях и даже намеренно шла на конфронтацию, там мне становится стыдно. А она у тебя очень хорошая, все понимает, легко идет на уступки — цени ее. Слышала от Ольги, ты купил эрмик. Я очень обрадовалась. Может теперь ты меня покатаешь? Жаль, сейчас так мало свободного времени. Скоро мы распрощаемся со школой, а дальше… Дальше кажется наступает свобода, но это обман. Скорее это вовсе не свобода, а неизвестность. Мне очень грустно, Саш. Очень. Ты представить не можешь. Целую тебя…» — и дальше как обычно звук ее поцелуев.

Странное сообщение. От него так веет грустью, что я даже пожалел, что прослушал еще раз. Я на самом деле очень несправедлив к Свете Ленской. Слишком мало уделяю ей времени. Да, мне трудно выкроить время на встречи с ней, но несколько минут на пару сообщений через эйхос можно найти даже в самый загруженный день. И цветы ей отправить тоже несложно. И увидится тоже можно хотя бы на полчаса. Здесь я виноват и нет смысла оправдываться, прикрываясь глобальной занятостью.

Еще я обратил внимание на, казалось бы, не слишком приметную фразу: «Слышала от Ольги, ты купил эрмик». То есть получается, в последние дни Ольга с ней общается, делится новостями. Это тоже как-то странно. У Ковалевской никогда не было подруг по школе, хотя многие из нашего класса к ней набивались в друзья и подруги. А тут ни с того ни с сего, Ковалевская в дружеских отношениях ни с кем-то, а со своей бывшей противницей.

— Граф Елецкий! — раздался голос камердинера, открывшего дверь, покрытую позолотой: — Прошу пройти! Ее императорское величество, императрица Глория, приглашает вас!

Я встал с кресла, убрал эйхос и поспешил к распахнутой двери.

Глория стояла ко мне спиной у окна. Темно-красное платье с золотыми узорами изящно облегало ее все еще молодую фигуру. Ее волосы, сходившие ниже лопаток, казались продолжением золотых узоров.

— Оставьте нас, Сергей Борисович, — сказала императрица, видимо обращаясь к камердинеру.

Когда дверь захлопнулась, Глория повернулась ко мне.

Я приветствовал ее по всему этикету, хотя сделал это, что называется, без души.

— Папки где? Где папки, граф Елецкий⁈ — резко спросила она, делая ко мне решительный шаг.

— Ваше величество, поскольку дело имело высочайшую государственную важность и промедление было недопустимо, я передал эти папки его высочеству, Денису Филофеевичу. Полагаю, я принял верное решение. Ведь вы же единая императорская семья. И у меня нет сомнений, что Денис Филофеевич так же самоотверженно заботится о нашем Отечестве, как и вы, — я вполне понимал, что Глория давно знает, где находятся документы Козельского, и ее вопрос о тех самых папках, обращен ко мне именно лишь в качестве обвинения.