Возвеличить престол (СИ) - Старый Денис - Страница 51

Матвей лишился права быть рядом со мной и охранять мое бренное тело. Во-первых, он поддался эмоциям и повелся на провокацию, и второе, — проиграл в схватке художнику. Будет наука остальным, что телохранитель — это не сибарит, который кичится статусом, а работяга и лучший из лучших. И нынче я наблюдаю, как, с удвоенным остервенением, с привлечением итальянских и французских специалистов, учатся мои волкодавы шпажному бою. Периодически и я тренируюсь с ними и начинаю сильно отставать, что бьет по самолюбию, но что закономерно.

Ну а Караваджева так же наказал. Он отправился в Гусь работать на полгода, где должен расписывать тыльную сторону зеркал. Подобного, насколько я знал, еще не было в Венеции, а у нас будет. Бывший итальянец из тех творцов, что пишут картины без эскизов или условных «черновиков», а сразу и основательно. Уверен, что русские зеркала станут еще более дорогими.

Гусь становится суперстекольной столицей мира. По словам однорукого мастера из Венеции Якобелло Баровье, еще год и Гусь перекроет масштабами производств и номенклатурой товаров и знаменитый остров Мурано. Единственно, что не нравилось именитым мастерам, так то, что половину мощностей перекинули на изготовление прозрачного, можно сказать, оконного, стекла. Хотя, нет, не только это не нравится. Недовольство у мастеров вызывает и то, что они уже полтора года работают на склад, лишь изредка стекольная продукция уходит либо на подарки послам, либо в царские палаты.

А все для того, чтобы уже в этом году «взорвать» формирующийся российский рынок, как и английский с голландским. На ярмарках в Нижнем Новгороде, как и в лавках Архангельска и Астрахани этим летом появится товар, который, я почти в этом уверен, станет ассоциироваться к Россией, как ранее стекло с Венецией. Но мы знаем качество и уловки конкурентов, потому будем опережать мурановских мастеров. В Англию, Голландию, да и в Персию, отправятся и стеклянные украшения. Это в Венеции за них руки отрубали, так как их выдавали за драгоценности. Мы же будем сразу говорить, что это стекло. На каждом изделии будет специальный знак в виде герба Российской империи, а на хрустальных украшениях знак «Х». Пусть думают: или это 'Х’русталь, или место, куда мы посылаем всю Европу.

— Я пойду! — отдышавшись сказала Ксения, поправляя одежду.

— Ага! После обеда продолжим! — отвечал я.

— Сточишься так, если часто продолжать! — жена улыбнулась.

— Не сточусь! — рассмеялся я.

Нет, точно буду дарить жене подарки, если она продолжит дарить мне такие эмоции.

— Государь, боярин Захарий Петрович Ляпунов, как двадцать минут ожидает, — сообщил Акинфий, как только Ксения, подхватив в коридоре, словно магнит иголки, своих невест, удалилась.

Вот же, слышал, паразит, как мы тут двадцать минут назад резвились. Тогда кульминация момента случилась. Но правильно делает, если предупреждает, что и Ляпунов слышал ахи-охи. Начхать! Тут, чтобы только Ксения не узнала, она все еще смущается такими неловкостями. Зря! Здоровый секс царской семьи — это даже в государственном масштабе важно и еще одна скрепа державы.

— Государь-император! — войдя в кабинет, Ляпунов поклонился.

За последнее время Захарий стал статным и приобрел немало важности, как напускной, так и реальной. Лицо мужчины стало жестким, а взгляд поменялся. Помню, при первом знакомстве в Туле, когда я был еще царем без царства, Захарий смотрел лихими, озорными, глазами. Такими, как можно увидеть у казаков. Сейчас, нет. Брови чаще всего сдвинуты, смотрит чуть исподлобья, взор проникновенный.

Много на него свалилось. С моими требованиями к специфичной работе Ляпунова, можно удивляться человеку, который, пусть и не без ошибок, но тянет лямку службы, опережающей свое время. Но и я подтянул род Ляпуновых настолько высоко, сколь позволяет современная система, даже чуточку больше. Да и Ляпуновы точно не бедствуют. Землю они получили, вернее получают арендную плату за немалое количество пахотных угодий. Есть у них немало и серебра, имеют свои доли в каретной мастерской.

— Садись, Захарий Петрович! Разговор у нас сложный! — сказал я и, вспомнив то, что именно мы будем обсуждать, растерял хорошее настроение.

— Сам говорил, государь, что нужна победа, а уже как ее достичь… — решительно отвечал Ляпунов, всем своим видом показывая, что его не смущают методы достижения целей.

А меня смущали, но тут выбор: смерти множества моих воинов и торможение на пути достижения цели, или облегчение задачи и сбережение части русских жизней.

— Давай начнем с того, удалось ли доставить в Россию наемников. Знаю, что удалось, но не знаю, как и сколько, — сказал я, а Ляпунов достал книжецу.

Книжецей в России начали называть блокноты. Это я стребовал от Первой Московской гербовой бумажной мануфактуры сшить такие девайсы. Более удобного предмета для современных условий делопроизводства, никакому чиновнику не найти. Если, конечно, этот чиновник хорошо обучен грамоте, но с этим так же боремся не покладая рук. Ляпунов, к слову научился нормально читать, до того по слогам и то еле-еле.

— Англичане помоги, государь, — кратко отвечал Ляпунов.

— Мне важно, чтобы после помощи той, я должен не остался? Не попросят англы за то новых уступок в торговле? — спросил я.

— Нет, на то были уговоры с капитанами, а Джон Мерик лишь испросил описать товары, что купили голанды, — сказал Захарий и посмотрел на меня, ожидая похвалы.

Ляпунов ее, благодарность, получил. До того мы говорили, что нужно на нашем рынке создавать конкуренцию между голландцами и англичанами. Они еще не враги между собой, но конкуренция морских стран нарастала. Так что при их обоюдном стремлении осваивать торговлю с Россией, можно играть свою партию и искать преференций уже для себя. К примеру, чтобы получить свои причалы в Архангельске, голландцам выставили условие заключить для России контракты с их оружейниками. При этом и на покупку ружей и на доставку мастеров. Пусть подмастерьями нас порадуют, но такими, что занимались бы ружьями и пистолями.

— Барон Гумберт добро работает у цесарцев, пишет, что может нанять много пикинеров и мушкетеров, французы могут приехать, но на сколько наемников можем рассчитывать? — спрашивал я.

— Нынче токмо более тысячи прибыли, как начнется навигация в Архангельск, прибудет еще тысяча, но не более. Шведы перекрыли все пути, османы не согласились через юга пропускать, — отвечал Ляпунов.

— Плохо, но хоть что-то, — обронил я.

Выиграть войну за деньги было бы отличным вариантом. В Российской империи еще после прежней войны с Польшей, остались четыре полка наемников, два мушкетерских и два пикенерских. Вот еще прибыли два полка. К нам хотят ехать и потому, что оплата всегда вовремя, ну и выплаты за успешные бои и отдельные подвиги имеются, я повелел не скупиться. Да и видели некоторые наемники, что мы били ляхов, раструбили в Европе о том. А вот те наемники, кого подписали поляки, получали сильно. Но все равно, разведка сообщает, что наемники у ляхов будут в чуть большем количестве, чем у нас.

И есть деньги, которые я готов тратить на то, чтобы умирали нерусские воины, казна уже не так и пуста. И складывается ситуация, когда обе стороны желают: мы нанять, а немецкие и французские отряды, наняться, но Польша и Швеция не пропускают к нам дополнительные силы. При этом, шведы таким образом стали вести себя задолго до того, как их группировку войск в Полоцке временно отправили строить дороги в Нижний Новгород, Ярославль и Рязань.

— Ладно, следующий вопрос, — согласился я с выводами Ляпунова, что в вопросе наемников серьезно изменить ситуацию не получится.

— Шуйский? — спросил Захарий Петрович.

— Он самый, Васька свет Ивашки сын, — согласился я, все более оттягивая самое спорное решение.

— Я уже отправил людей в Стокгольм, — начал докладывать Ляпунов, но был перебит.

— Русских? Не вычислят их? — задал я резонные вопросы.

Чтобы подготовить грамотного резидента разведки в иностранном государстве, кроме, может Литвы, где многие говорят на русском языке и имеют похожие традиции, нужны годы. Мало того, что годы, так и опыт успешных операций, учителя, много чего. Так что не представляю, как, к примеру, агент «Зверь», знакомый мне по операции в Крыму, сможет обжиться в Стокгольме и сблизится с Шуйским и его немногочисленным окружением. Даже в условиях особого желания несостоявшегося русского царя бежать.