Возвеличить престол (СИ) - Старый Денис - Страница 31

А Крым? Ну могли бы вместе решать проблему! Нет, точно — шляхетский гонор и рационализм — это антонимы. Хотя я их понимаю. Все-таки мы, славяне, чаще чувствуем сердцем, чем думаем головой. Что же… хотят войны, нужно уважать желания соседей. А то целый год без конфликтов — так и оружие заржавеет. Это я так бахвалюсь. На самом деле хотел бы оттянуть время больших войн еще хотя бы на год.

— Значит, Ян Сапего теперь будет из тех, кто за войну? — задумчиво говорил я. — А подарки брал, в десны лобызался…

— Сейм через седмицу начнется, но все так… Сигизмунда заставят воевать. У ляхов нынче токмо и говорят, что войне быть, серебро собирают с миру, — сказал Ляпунов, который все больше и лучше начинал разбираться в политических перипетиях.

На самом деле нам сложно свалить поляков именно сейчас, пока их генофонд не выкошен нескончаемыми войнами со всех сторон. Что в иной истории произошло? Война с Густавом Адольфом в ходе Тридцатилетней войны, во это же время Смоленская война, потом восстания кресов — Украины. И не только Хмельницкого, казаки и до того бунтовали. В это же время, одномоментно с войной со шведами, начинается русско-польская война, к которой Россия готовилась чуть ли не двадцать лет. Тут же необычайно масштабное нашествие османов. Приправляем это блюдо магнатскими войнами, в центре которых усилившиеся Сапеги, и получаем такой винегрет, что сложно представить, как только Речь Посполитая дожила до второй половины XVIII века.

Но я и не думаю, чтобы ввязываться в большую и долгою войну с Речью Посполитой. Просто еще раз покажу силу, а после уже не стану ждать ратификации договоров, а буду брать то, что сочту нужным, отодвигать границу. Чуточку, но отодвигать. Мелкими операциями, обкатывая как можно большее количество войск, желательно на самоокупаемости.

— Готовимся к войне. Жду от тебя предложений по подлым делам. Еще… — я задумался. — Нашу газету, знаю, покупают и в Речи Посполитой. Так что, как только Сапего начнет рассказывать про то, что он за войну, давай в печать все, о чем ранее сговаривались.

Я собирался очернить Сапегу в лучших традициях черного пиара будущего. Вот только в будущем даже обвинения в смертных грехах порой могли принести немалую пользу. И люди, которые желают, чтобы о них вспомнили, готовы подписываться чуть ли не под преступлениями. В это время все иначе. Уверен, что Сапего, после грамотного обливания его грязью, может стать нерукопожатным.

Что мы имеем на польского посла? Первое, он взял подарки — это факт. Подарки шли не по описи согласно списку, поэтому можно увеличить их количество и стоимость раза в два. Скажем так, он получил от нас пятьдесят тысяч. Чего уж там мелочиться — шестьдесят, двадцать зеркал в золотой оправе, двадцать аргамаков с шахских конюшен, ну, и по мелочи.

Вот приедет он к своему крулю. А круль, прочитав нашу газету под говорящим названием «Правда», и спросит: «А что ж ты, Ян, меня обманул? Вон московиты пишут, что тебе столько богатств надавали, что целое войско можно нанять». И пусть тогда пустослов Сапего оправдывается перед Сигизмундом. Даже, если король поверит своему послу, то пятнышко на Сапеге нельзя будет вывести даже мылом производства московской мануфактуры. Так или иначе, а злорадствующие элементы в шляхетской среде найдутся. В то же время, соперники среди магнатов не преминут воспользоваться подобными обвинениями.

Но кроме первого, есть еще и второе. Мы объявим, что Сапего не сдержал слова, взял дополнительные деньги за то, что будет продвигать прорусскую позицию. Это уже не просто сокрытие богатств, полученных в рамках посольских даров, это — предательство родины. Учитывая психологический аспект и давление идей реваншизма, господствующих в умах посполитой шляхты, обвинение в предательстве найдет благодатную почву. А как же не найти, если здесь и обвинение в коварстве московитов, которые могут только подкупом решать проблемы, и в том, что проигранная война — лишь случайность, возможно, купленная русским царем Мидасом. Сложно же поверить, что непобедимое посполитое войско смогли победить лапотники. Нет — здрада и предательство!

Что будет делать Сапего? Естественно, защищаться. Сил у него еще маловато. Время рода Сапег еще не пришло, но и беззубым Яна Сапегу точно не назовешь. Пусть пауки в банке покусают друг друга.

— Запускай, Захарий Петрович, так же крамолы на Радзивиллов и Острожских, — сказал я, ухмыляясь.

Люди пересказывают то, что необычно, что выбивается из общей канвы новостей, поэтому чуточку лжи, приправленной фактами, — и вот она, атака на честь Радзивиллов. Да, мы уже сделали первый удар, раскрывая грешки предков рода Радзивиллов. Еще мы запускаем слух о Николае Кшиштофе Радзивилле по прозвищу Сиротка. В трактирах Речи Посполитой, ну, и в нашей газете появится неоднозначная статья и слухи о том, что Николай Кшиштоф принял ислам во время своего вояжа в Египет. Пусть предъявляет «доказательства» отсутствия главного признака мусульманина, ну, как впрочем, и иудея. Вот так придет на сейм, снимет портки и прокричит: «Смотрите и любуйтесь! Христианской веры я! И ничего у меня не обрезано!». Такого, конечно, не будет, оттого слухи долго могут циркулировать, в основном среди мещан и бедной шляхты. В статье же не будет указано, что это так и есть, а в лучших традициях желтой прессы будущего, сюжет будет описан, как взятый «из неподтвержденных источников».

Грязно? Желтуха? Безусловно. Но это еще и месть за то, что Ляпунову, да и не только ему, и Матвею Годунову, и Дмитрию Пожарскому пришлось побегать по Москве и не только, отлавливая всякого рода проплаченных крикунов, которые наговаривали на меня. Удалось выяснить, что это такого рода месть со стороны магнатских родов. Но они немного ошиблись, и наша контрпропаганда подобные обвинения в моем самозванстве порой так переворачивает, что и в пользу имиджу. И эту грязную игру магнатов мы также подвергнем обличению, но позже.

— Нужно доставить письмо Семену Васильевичу Головину. Думай, как это сделать! — сказал я, привстал, делая вид, что разговор заканчивается, но счел нужным напомнить. — И жду предложения по твоим действиям в будущей войне.

Приказного боярина Семена Васильевича Головина я отправил в Швецию. Наши отношения с северным партнером зависли в воздухе и какие-то мутные. Прошел год после войны с Польшей, в ходе которой мы перехитрили и шведов. Карл Девятый не отказывается от, пусть и таких невнятных, но партнерских отношений. При этом торговый оборот со Швецией застыл. Мало того, мы уже два месяца не получаем шведского железа, однако исправно присылаем зерно, пеньку и мед. Да, с нами расплачиваются серебром, и это уже неплохо. Между тем, пока не заработали на полную мощность железоделательные заводы в Туле и на Каме, при нашем растущем производстве оружия, Россия все еще частично зависима от поставок металлов.

Нужна конкретика. Пусть посольство обречено на провал, скорее всего, но шведский король должен ответить, пусть напрямую, или косвенно, что он будет делать во время будущей русско-польской войны. Можем ли мы закупиться у них порохом, может продадут коней для тяжелой конницы. В остальном мы вполне обеспечены.

Вот я и отправил Головина пообщаться со шведами, при этом в его посольстве есть и англичанин Генри О’Шелли. Англии выгоден наш союз со шведами, как, впрочем, и мне. Протягивать руки к шведским владениям я пока не собираюсь, разрабатывая торговые маршруты к Неве. С англичанином рядом, Головина не должны опозорить, если шведы настроены враждебно. Не нужно мне начинать еще и конфронтацию с Карлом. А при оскорблении посла, если утереться… хотя утерся же с персами! Но, все равно нельзя шашкою махать налево и направо.

Или для каждого великого русского императора должен быть свой поверженный шведский Карл?

* * *

Стокгольм

1 ноября 1608 года

Столица Швеции встречала Приказного боярина Семена Васильевича Головина ледяным дождем и ветром. Плащ никак не спасал от ненастья. Голова Приказа Иностранных дел не был изнежен комфортом, как внутри кареты, так и за ее окошком. В России тоже погода разная, но чаще, не радует. Правда, Россия столь велика, что судить сложно.