В стране слепых - Флинн Майкл Фрэнсис - Страница 50

Он закурил длинную тонкую сигару и выпустил к потолку облако едкого дыма. Мадам председательница сделала глупость, созвав Совет, и двойную глупость, что, созвав его, не сумела добиться никакого толка. Пора подбросить им несколько мемов.

– Сколько еще мы будем сидеть здесь и продолжать толочь воду в ступе? – спросил он.

Разговоры разом стихли, и все посмотрели на него. Жесткие темные глаза Женевьевы повернулись к нему, как радарные прицелы орудийной башни, а ее губы приоткрылись, как крышки орудийных портов перед залпом.

– Черт возьми, брат Кеннисон прав! Мы сидим здесь уже четыре часа и ничего не высидели. Пусть мертвые хоронят мертвых. Вчерашний день не вернешь, надо думать о завтрашнем. – К некоторому удивлению Кеннисона, этой тирадой разразилась Гретхен Пейдж.

Он посмотрел на нее, и она ответила ему взглядом, который означал: «С вас причитается». Интересно, какую игру она затеяла. Ту же, что и он? Возможно, вполне возможно.

В технике манипулирования с мемами на микроуровне есть одна любопытная особенность. Стоит обронить в ходе разговора несколько избитых пословиц, и они подействуют подобно кристаллам-затравкам, опущенным в пересыщенный раствор. Глубинные ассоциации, содержащиеся в пословицах, культурная нагрузка, которую они несут, тут же вызывают определенные мысли, иногда подсознательно. Тот факт, что каждый из сидящих за столом владеет этой техникой и сам ею пользуется, отнюдь не лишает ее силы. Толочь воду. Хоронить мертвых. Вчерашний день не вернешь. Мадам председательница впустую тратит наше время. Давайте двигаться дальше. Сидящие вокруг стола кивали головами, как марионетки.

На лице Женевьевы была написана неподдельная ярость. Если бы взгляд мог убивать… Этот мем мелькнул в голове у Кеннисона, и он вспомнил, что они, в конце концов, находятся в доме Женевьевы и окружены ее телохранителями. Пора было немного ослабить напряжение.

– Господа и дамы! – сказал Кеннисон. – Госпожа председательница в этой сложной и быстро меняющейся ситуации сделала все, что было в ее силах. Она заслуживает нашей благодарности за то, что прекрасно с ней справилась, насколько это было возможно. Мы все в тот момент одобряли ее действия. И если результаты не вполне нас устраивают… – Он криво улыбнулся и пожал плечами. – …То достаточно вспомнить историю Общества, чтобы посмотреть на вещи здраво. Все мы знаем, какими неожиданными оказываются сцепления мемов, особенно когда мы имеем дело с горсткой людей, слишком малочисленной для статистического анализа. Не следует валить всю вину на госпожу председательницу.

Поскольку мадам председательница явно не собиралась брать на себя вообще никакой вины, это в лучшем случае выглядело довольно сомнительной похвалой. Но он увидел, как Женевьева удовлетворенно улыбнулась и выпрямилась в кресле. Непроходимая дура! Тупая тощая корова. Вроде тех зебу с костями, торчащими сквозь облезлую шкуру, что бродят по улицам Индии, не принося никакой пользы, но тем не менее оставаясь священными животными, до которых нельзя даже дотронуться. Ну ничего, он, Кеннисон, не индуист!

Он заметил, что его слова, во всяком случае, не оставили равнодушными других членов Совета. Ульман поднял бровь, а Льюис откровенно ухмылялся. На этот раз ассоциации были более тонкими и глубокими, чем в случае с пословицами. Они действовали на подсознание, но все же действовали: «в тот момент одобряли», «сделала все, что в было в ее силах», «справилась, насколько это было возможно», «результаты не вполне нас устраивают». Все это вместе сводилось к одному: «Мадам председательница – бездарная неумеха».

– Да, – поддержала его сестра Пейдж. – Давайте отметим в протоколе, что все мы одобряем решения, принятые нашей председательницей.

Все подняли руки – одни со скрытой насмешкой, но кое-кто – от Кеннисона это не укрылось – с искренним убеждением! Он заметил этих, последних. У него в Совете их не будет, когда он станет председателем. И если станет.

Если. Он подсчитал голоса. Может быть, устранить мадам Вейл из уравнений? На кого, кроме Соренсона и Монфор, он может рассчитывать? Разумеется, не на Ульмана и не на Руиса. Хуанг, как обычно, оставался загадкой. Льюис? Кто знает, что творится в этой вечно улыбающейся, стриженной ежиком круглой голове? Остаются Бентон, Туи и Вестфилд. Нет, пока это рискованно. Слишком рискованно. Надо будет еще позондировать почву.

– Перед нами стоит задача… – начала Пейдж, и Кеннисон решил предоставить ей инициативу. Если после этого обсуждения у мадам председательницы разразится один из ее знаменитых припадков гнева, то пусть он выльется на Пейдж.

– Перед нами стоит задача сохранить нашу тайну. Это самый серьезный провал со времени измены Брейди Куинна. То, что враги сумели проникнуть в наши базы данных и предъявить их всему миру, подсказывает нам два направления действий. Во-первых, необходимо закрыть эту настежь распахнутую дверь и сделать так, чтобы ее не могли открыть снова. Во-вторых, продумать, как заблокировать и перенацелить поток нежелательных мемов среди населения.

Слишком поздно Кеннисон заметил свою ошибку. Не слишком тонкие намеки Пейдж на его упущения в работе с базами данных отвлекли подсознание членов Совета от некомпетентности Вейл и привлекли внимание к его собственным ошибкам. Образ распахнутой настежь двери ассоциируется с легкомыслием и небрежностью. Он почувствовал, что у него загорелись уши, и порадовался, что носит длинные волосы. Возможно, его настоящий враг – Пейдж, а не Вейл. Надо защищаться. Контратаковать. Он лихорадочно искал выход.

Но прежде чем он успел открыть рот, раздался стук в дверь и вошел дворецкий Женевьевы Вейл. Это был согбенный старик, похожий на воскрешенный труп, и к тому же воскрешенный не слишком удачно.

Джед, конечно, член Общества. «Давно пора отправить на свалку эту старую перечницу», – как всегда подумал про него Кеннисон. Но Джед служил Вейлам еще до того, как Женевьева появилась на свет. Кеннисон давно задавал себе вопрос, на чью сторону встанет старик, если до этого дойдет,

– на сторону Общества или своей госпожи. Возможно, это зависит от того, спит ли с ней старикан. Кеннисон подавил смешок, сумев сохранить невозмутимый вид. Любопытно, не развлекается ли Женевьева и со стариком Джедом тоже? Может, поэтому он всегда выглядит таким изможденным?

Джед нагнулся и что-то прошептал на ухо Женевьеве. Мадам председательница побледнела и обвела взглядом сидящих за столом.

– Джед говорит, что у парадного входа околачиваются два репортера из «Сан-Таймс». Он попросил их удалиться, но они отказались. Говорят, у них сломалась машина, и они якобы ждут техпомощь.

– Возможно, хотят видеть, кто входит и выходит из вашего дома, мадам председательница, – ядовито заметил Фредерик Ульман.

«Отлично!» – подумал Кеннисон. Значит, такая мысль пришла еще кому-то в голову. При сложившихся обстоятельствах собирать очное заседание Совета было идиотизмом. Одно из средств дискредитировать Бомонт – распространение комплекса мемов, согласно которым члены Совета вообще незнакомы друг с другом, а ее россказни о тайном заговоре – не более чем плод воспаленного воображения. Если их увидят всех вместе у Вейл, то этот комплекс мемов будет уничтожен, а вся программа противодействия Бомонт окажется под ударом.

Но кто мог натравить репортеров? Кто? Или они сами до этого додумались и только по чистой случайности прикатили сюда во время заседания Совета? Но в такие совпадения Кеннисон не верил.

– Не будем слишком строги к госпоже председательнице, – сказала Гретхен Пейдж. – Она, несомненно, полагала, что совещаться по нашей компьютерной сети было бы еще опаснее, чем лично. – Пейдж улыбнулась Кеннисону. – Я не сомневаюсь, что брат Кеннисон не покладая рук трудится, чтобы залатать пробоины, которыми мы обязаны этой Бомонт, но сейчас мы не можем пойти на риск совещаться по сети.

– О да, – любезно отозвался Кеннисон. – Я стараюсь обезопасить все наши слабые места. – И он улыбнулся всем как только мог широко.