Эзумрит - Некрасова Анна - Страница 30

А правитель Тмироса, закрыв глаза, вспоминал прикосновения ее нежных рук и с грустью думал о том, что могло бы быть, если бы встретил он эту чудесную девушку в другое время.

Едва Тамея с полным лукошком переступила порог дома, как Бельдгорд сказал ей, что намерен снова встать.

– Спрингрин велел тебе не утомляться! – возразила она.

Но Бельдгорд уже спустил ноги с кровати.

– Вдруг тебе станет хуже, чем в прошлый раз? – встревожилась Тамея. – Я не лекарка и не смогу тебе помочь!

Правитель Тмироса не привык слушать возражения. Он вновь с силой оттолкнулся и встал. Тамея помогла ему усесться обратно и придерживала до тех пор, пока бледность не сошла с его лица.

– Видишь, как хорошо, – приговаривала она. – Завтра еще попробуешь.

– Нет, сегодня!

– Но Спрингрин…

– Мой город под пятой этой твари! – с яростью воскликнул Бельдгорд. – Мои люди, возможно, потеряли надежду! Тамея, я не могу лежать здесь и неспешно зализывать раны!

Тамея поняла его – человека чести и долга, правителя и воина, который был не вправе свои желания и чувства ставить выше блага своего народа. И она больше не перечила ему. А Бельдгорд с восторгом увидел в ней мудрую женщину, верную подругу, которая всегда встанет рядом, готовая помочь в его нелегком деле, и никогда не будет досаждать излишней опекой или капризами.

Правитель Тмироса поднимался на ноги еще несколько раз, пока наконец в изнеможении не рухнул на кровать. За окном стемнело и начал накрапывать дождь.

– Как я вовремя успела сходить в лес, – с улыбкой сказала Тамея, принимаясь чистить грибы-мочалки, которые в деревне и вправду иногда использовали в качестве мочалок.

– Как там бедный Спрингрин? – глухо сказал Бельдгорд.

– Рим, а ты давно знаешь этого колдуна? – спросила Тамея, разводя в печи огонь.

– Спрингрин появился в нашем городе, когда мне было десять лет, – ответил он. – Матери я вообще не помню, а отец вскоре умер. Спрингрин вырастил меня, заменив мне мать и отца.

– Послушай, а он когда-нибудь говорил обо мне? – поколебавшись, вновь спросила девушка. – Ну, еще до того, как мы встретились?

– Если и говорил, то я не знал, что это о тебе. – Бельдгорд улыбнулся. – А что он должен был говорить?

– Ай, забудь! – с деланой беспечностью рассмеялась Тамея.

«Может, Бельдгорд не знает о том младенце, которого разыскивал колдун, – подумала она. – Лучше выспрошу потом у самого Спрингрина».

– Знаешь, я тут видела, как Спрингрин ночью колдовал, – призналась она, ставя казан с грибами в печь. – Это было очень страшно.

– Да, с цветочком его, по-моему, тоже не очень весело получилось, – сказал Бельдгорд, и они оба рассмеялись.

Пока грибы потихоньку тушились, Тамея присела на краешек кровати, спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – улыбнулся Бельдгорд.

Слово за слово, и Тамея рассказала ему о своей деревне, о Руе, о Праздниках поясов. Бельдгорд слушал с неподдельным интересом, удивляясь, отчего ему хочется как можно больше узнать о жизни этой необыкновенной девушки. Он искренне хохотал, когда она красочно описывала, что вышло у Роки из ее мази для пяток и как пострадала от этого средства одна вредная девчонка. Тамея была поражена: правитель Тмироса совсем не походил на мрачного гордеца, каким она считала его раньше. На самом деле он оказался открытым и участливым. Ни с кем еще ей не было так весело и легко, казалось, он понимал ее с полуслова. Невольно сравнивая Бельдгорда с Далом, Тамея с изумлением отмечала, каким невзрачным казался первый охотник Хутти рядом с правителем Тмироса. И дело было не в разнице их положений. Кроваво-красные глаза грозного на вид правителя Тмироса лучились искренностью и добротой, а на лице любимца всей деревни вечно была одна насмешка. Бельдгорд, не пожалев собственной души, убил одного из своих воинов только потому, что защищал людей, о которых почти ничего не знал. Дал безжалостно разбил сердца двух девушек, но сделал это так хитро, что его и упрекнуть-то было не в чем: ничего он не обещал, сами виноваты. Впрочем, какое ей дело до Дала, когда сейчас на нее смотрят бордовые от света пламени глаза?

– Тамея, а у тебя в деревне есть жених? – вдруг спросил Бельдгорд.

У Тамеи упало сердце. Ей показалось, что этим вопросом правитель Тмироса словно провел границу между ними: мол, когда я займусь своими делами, а ты вернешься в деревню, как будешь жить? А Бельдгорд почувствовал, что если сейчас услышит про жениха, которого она очень любит, то страшно огорчится или даже рассердится.

– Нет, – ответила Тамея.

– Странно, – улыбнулся он. – Неужели к такой девушке никто не сватался?

– Ну почему, сватался, – вздохнула она.

– Но оказался недостоин, – заключил Бельдгорд. – Что ж, ничего удивительного.

Тамея подумала: спросить ли его о невесте? Она была уверена, что невеста есть, но слышать об этом ей ужасно не хотелось. А если он пустится рассказывать, какая она хорошая и как он ее любит? Этого, казалось, ей не вынести. Почему? Она и сама толком не знала.

– А у тебя есть невеста? – все-таки спросила она, изо всех сил изображая беспечную улыбку.

– Как тебе сказать? Мне исполнилось два года, когда девушку по имени Трека определили мне в невесты. Ее отец был советником моего отца, вот они и договорились. С тех пор все привыкли считать ее моей невестой. Она хорошая девушка, только я, признаться, люблю ее как сестру, а она меня как брата.

Они так увлеклись беседой, что забыли про грибы, которые едва не сгорели.

Глядя на огонь в печи, Тамея гадала, сможет ли теперь полюбить кого-нибудь. После того как узнала Бельдгорда, даже Дал – самый видный парень в трех деревнях – потерял в ее глазах былую привлекательность. «Какой необыкновенной должна быть девушка, которую он полюбит, – думала Тамея, украдкой поглядывая на освещенное пламенем лицо Бельдгорда. – Необыкновенной и очень счастливой!» Отчего-то эта мысль так больно пронзила ее сердце, что даже слезы навернулись на глаза. Когда правитель Тмироса поправится и уедет, увидит ли она его снова? И если доведется им когда-нибудь встретиться, останутся ли они друзьями?

Тамея очень удивилась бы, узнай она, что Бельдгорд думал почти о том же. Обрадуется ли она, если он приедет за ней в деревню?

Когда утром Тамея открыла глаза, в маленькое оконце хижины лился солнечный свет. Бельдгорд, едва проснувшись, сразу же попытался встать и сделать хоть шаг.

И раз за разом он упорно поднимался и пытался ходить. Тамея всегда была рядом, помогала, чем могла, но лишь через четыре долгих дня Бельдгорд смог выйти из дома.

С того времени они каждый день сидели на крыльце, жмурясь на солнце и слушая переливчатые песни лесных птиц. Тамея была счастлива на зачарованной поляне. Думать о своих чувствах к правителю Тмироса она боялась: понимала, какая пропасть их разделяет. Но один лишь звук его голоса приводил Тамею в трепет. И от каждого прикосновения: случайного, когда он брал чашку из ее рук, намеренного, когда осторожно вытирал ей запачканную сажей щеку, – в блаженном волнении начинало биться ее сердце. Бельдгорд же по-прежнему не сводил с Тамеи глаз, но в последнее время в его взгляде все чаще сквозила тоска. Девушка думала, что правителя Тмироса точит тревога за свой народ. Так оно и было. Однако невыносимую боль причиняли ему и мысли о скорой разлуке с Тамеей. Он не мог остаться с нею и не мог взять ее с собой. Бельдгорд знал, что нравится девушке, но боялся признаться в своих чувствах. «Может, она пока не слишком привязалась ко мне, – думал он. – А моя любовь разожжет в ней пламя. И если я погибну…» Бельдгорду страшно было представить, что случится тогда с Тамеей. Он боялся сделать ее несчастной, и потому лишь одно решение казалось ему верным: как можно скорее освободить Тмирос и вернуться за любимой. И Бельдгорд с нетерпением ждал колдуна, от которого до сих пор не было вестей. При малейшем шорохе, мелькнувшей тени он внимательно всматривался в лесную чащу: не колдун ли это возвращается? А Тамея всякий раз замирала от страха: сейчас появится старик и разрушит ее хрупкое счастье.