Месть Темного Бога - Флевелинг Линн - Страница 30

Серегил услышал, как Алек ахнул от отвращения: для последователя Далны не было ничего ужаснее расчлененного трупа. Серегил порывисто вздохнул и заставил себя продолжать:

— Тут корабль качнулся, и я понял, что нечто карабкается по полощущемуся в воде парусу. Я не мог видеть, что это такое, но оно дергало судно, как поплавок. Я вцепился в поручень, ожидая появления этого нечто. Я знал, что оно невыразимо мерзко, что один вид его вдребезги разобьет мое самообладание, но даже в пучине этого ужаса какая-то крохотная часть моего рассудка кричала, что есть нечто невероятно важное, о чем я обязательно должен вспомнить. Я не знал, спасет ли меня то, что я должен вспомнить, но понимал всю необходимость подумать об этом до того, как погибну. И тут я проснулся. — Серегил выдавил из себя бодрый смешок. — Вот и все. Звучит довольно глупо.

— Нет, это по-настоящему плохой сон! — Алек поежился. — И ты все еще выглядишь неважно. Как ты думаешь, тебе удастся теперь уснуть?

Серегил бросил взгляд на светлеющий квадрат окна.

— Не стоит, скоро утро. А ты отправляйся в постель. Нет смысла нам обоим бодрствовать из-за ерунды.

— Ты уверен?

— Да. И ты был прав: нужно было рассказать сон. Он уже потускнел, — солгал Серегил. — Все будет хорошо.

Пока Серегил занимался утренним туалетом, сон действительно начал тускнеть в его памяти, но на смену ему пришло сильное чувство беспокойства. Головная боль вернулась тоже, сделав Серегила раздражительным и лишив аппетита. К полудню он так плохо себя чувствовал, что снова уселся у бушприта, рассчитывая, что там его никто не побеспокоит.

Путешествовать переодевшись всегда непросто, но Серегил обнаружил, что выбранная им на этот раз роль еще более обременительна, чем обычно. Он определенно был не в настроении должным образом реагировать на несвоевременные заигрывания Раля. Капитан же постоянно находил предлоги появляться рядом с госпожой Гветелин: то обращая ее внимание на достопримечательности, мимо которых они плыли, то интересуясь, удобно ли ей, то предлагая всевозможные развлечения ее молодому пажу. Он принимал ее застенчивые извинения вполне добродушно, но был тверд в своем намерении угостить их ужином вечером., Вскоре после обеда, поданного в полдень, Серегил извинился и удалился в свою каюту отдохнуть. К тому времени, когда Алек разбудил его и напомнил, что пора одеваться к ужину, Серегил чувствовал себя гораздо лучше.

— Мне жаль, что пришлось оставить тебя в одиночестве на палубе, — извинился он перед Алеком, пока тот возился с запутавшейся шнуровкой. — Завтра госпожа Гветелин решит не выходить из каюты, а паж будет ей прислуживать:

пора продолжить твое обучение. Для фехтования здесь нет места, ну да мы что-нибудь придумаем. Может быть, займемся пением или потренируемся в фокусах. Этим нужно заниматься все время, иначе теряешь сноровку.

Серегил сбросил помявшееся платье и вынул из сундука новый наряд. После того, как Алек туго зашнуровал его, Серегил набросил на волосы тонкую вуаль, закрепил ее шелковой лентой и расправил складки так, чтобы они изящно легли на плечи. К кольцу с гранатом, которое он носил раньше, добавились другие украшения: тяжелая золотая цепь и серьги из крупных жемчужин.

— Клянусь пальцами Иллиора, я умираю с голода, — сообщил он Алеку, заканчивая туалет. — Надеюсь, я сумею вести себя за столом, как положено даме. Что будет на ужин? Алек, ты меня слышишь?

Юноша смотрел на него с озадаченным выражением. Вспыхнув, он моргнул и ответил:

— Рагу из дичи. Я ощипывал птичек по просьбе кока, пока ты спал. — Он сделал паузу, потом добавил, усмехаясь: — И я наслушался разговоров матросов: твой маскарад производит на них впечатление.

— Да? И что же они говорили?

— Кок уверяет, что он никогда еще не видел, чтобы капитан так увлекся женщиной. Другие заключали пари, добьется ли он от тебя милостей до тех пор, как мы прибудем в Нанту.

— Весьма маловероятно. Надеюсь, ты будешь верен долгу и защитишь мою добродетель, пока мы не ступим на берег, мой дорогой Кирис.

На их стук дверь открыл сам капитан Раль. Ради торжественного случая он нарядился в старомодный бархатный кафтан и даже подстриг бороду. Стеная в душе, Серегил протянул ему руку и позволил проводить себя к столу.

— Добро пожаловать, прекрасная госпожа! — воскликнул Раль, подчеркнуто игнорируя Алека и удерживая руку Серегила в своей. — Надеюсь, тебе все здесь понравится.

Маленький столик был накрыт на троих, вино уже налито в бокалы, восковые свечи — вместо вонючего масляного фонаря — зажжены.

— Ах, ты свежа, как весенняя роза на рассвете, — продолжал капитан, усаживая Серегила с обретенной долгой практикой галантностью. — Мне больно было видеть, какой поникшей ты выглядела сегодня днем.

— Мне гораздо лучше, благодарю, — пробормотал Серегил. Алек подмигнул ему за спиной Раля.

И дичь, и вино оказались превосходны, однако беседа во время еды носила не особенно оживленный характер. Раль продолжал не замечать Алека и довольно резко оборвал его, когда юноша намеренно заговорил о гипотетическом супруге госпожи Гветелин. К этому времени, однако, Алек освоился со своей ролью и начал получать от нее удовольствие.

— Не расскажете ли вы нам о новостях с юга, капитан, — предложил Серегил, когда над столом повисла особенно напряженная пауза.

— Ну, я думаю, ты уже слышала о пленимарцах? — Раль потянулся за большой почерневшей трубкой. — Ты позволишь, госпожа? Благодарю. Перед тем как мы отчалили из Нанты две недели назад, пошли разговоры о том, что старый Верховный Владыка, Петасариан, снова болеет и долго не протянет. Это ничего хорошего нам не сулит, если ты хочешь знать мое мнение. Я ведь скаланец по рождению и не очень люблю пленимарцев, но Петасариан по крайней мере соблюдал заключенные договора. Молодой же его наследник Клистис — это совсем другое дело. Говорят, последний год он является фактическим правителем, и многие считают, что он опять готовит войну. По слухам, и к болезни старика он руку приложил, если ты понимаешь, что я хочу сказать. К тому же многие в Пленимаре считают, что Двенадцатый Куросский договор не должен был быть подписан; поэтому они хотят, чтобы Петасариан не путался под ногами у сына, когда тот примется наводить порядок.

— Так ты думаешь, что будет война? — Серегил с легкостью придал своему голосу женственное очарование. Раль важно пыхнул трубкой.

— Скала и Пленимар не знают, чем себя занять, когда не воюют друг с другом, хотя я считаю, что это Пленимар раскачивает лодку. Да, я думаю, что они снова собираются напасть друг на друга, и попомни мои слова, на этот раз пустяками не обойдется. Те купцы, что имеют дела в Пленимаре, говорят, что в портах вовсю строят новые корабли. По всему побережью орудуют вербовщики, и матросы побаиваются сходить на берег.

Это было новостью для Серегила, но прежде, чем он смог расспросить капитана более подробно, появился юнга, чтобы убрать со стола. Пока юнга уносил тарелки и менял скатерть, Раль отпер шкафчик над своей койкой и достал оттуда пыльную бутылку и три маленьких оловянных бокала.

— Выдержанный коньяк из Зенгата. Настоящая редкость, — сообщил он, наполняя бокалы. — Мои деловые контакты в Нанте дают мне возможность приобретать такого рода вещи. Давай, молодой господин Кирис, выпьем за здоровье нашей прекрасной дамы. Да будет она радовать глаза и сердца тех, кто удостоится чести видеть ее!

Хотя капитан обращался к Алеку, он при этом не отрывал взгляда от Серегила.

Тот скромно потупился и пригубил огненный напиток.

Алек поднял кубок в ответ и, демонстрируя искреннее ликование, провозгласил ответный тост:

— И за здоровье благородного младенца, которого она носит под сердцем, моего будущего кузена!

Раль поперхнулся коньяком. Серегил бросил на Алека веселый изумленный взгляд, но успел взять себя в руки, пока капитан не прокашлялся.

— Я не стала бы касаться этой темы, если бы не юношеский энтузиазм моего дорогого родича, — пробормотал Серегил, отставляя кубок. Майсенские благородные дамы были известны своей сдержанностью и скромностью.