Крадущаяся Тьма - Флевелинг Линн - Страница 57

Нисандер начертил в воздухе над их головами магический знак и молча двинулся по коридору, которым обычно пользовались слуги. Не успели они сделать и нескольких шагов, как из-за угла появилась служанка с корзиной белья, она посмотрела на Алека в упор, но никак не показала, что видит его.

«Магия?» — удивился юноша Серегил поторопил его нетерпеливым кивком.

«Надеюсь, мне не придется самому находить дорогу обратно», — подумал Алек, следуя за Нисандером по бесконечным лестницам, извилистым проходам и все более роскошным покоям. Наконец, поднявшись еще по одной винтовой лестнице, они оказались перед закрытой дверью. Нисандер вынул из рукава ключ и ввел их в длинную, еле освещенную галерею.

Вдоль правой ее стороны тянулись резные деревянные панели; сквозь отверстия в них лился свет, отбрасывая на потолок фигурные тени. Нисандер прижал к губам палец, потом на цыпочках подвел Серегила и Алека к одной из панелей. Алек приблизил лицо к ажурной резьбе и обнаружил, что смотрит в ярко освещенный зал для аудиенций.

До сих пор он видел царицу Идрилейн всего один раз, но сразу же узнал ее среди небольшой группы, окружавшей стол с винными графинами и бокалами посреди зала. Слева от нее сидела Фория и несколько придворных в скаланских костюмах. Справа оказались мужчина и две женщины в одежде, никогда раньше Алеком не виданной.

Все трое носили туники из белой шерсти, простота которых подчеркивалась сверкающими драгоценными камнями поясами, ожерельями и широкими серебряными браслетами. Длинные темные волосы мужчины и более молодой из женщин свободно падали на плечи из-под изящных тюрбанов. Волосы старшей женщины были серебристо-белыми, и на голове ее Алек увидел серебряную диадему, украшенную единственным огромным рубином в окружении золотых заостренных листьев.

Заинтересованный, Алек повернулся к Серегилу, но обнаружил, что его друг застыл, вцепившись в панель; свет, падавший через отверстия, освещал искаженное страданием лицо.

«Что он увидел?» — с беспокойством подумал Алек, снова переводя взгляд на незнакомцев. Как раз в этот момент молодая женщина повернула голову так, что он увидел ее лицо, и юноша затаил дыхание: он узнал тонкие черты, блестящие темные волосы, большие светлые глаза. «Ауренфэйе!»

Все еще завороженно глядя в зал, Алек коснулся плеча друга и почувствовал, что тот дрожит; однако Серегил тут же нетерпеливым движением сбросил его руку.

Совещание в зале продолжалось еще какое-то время. Наконец царица поднялась и, сопровождаемая остальными, покинула зал. Еще секунду Серегил оставался неподвижным; он склонил голову, и по его щеке скатилась единственная слеза. Поспешно смахнув ее, он повернулся к Нисандеру, который молча стоял позади все это время.

— Как они оказались здесь? — спросил он хриплым от сдерживаемых чувств голосом.

— Сегодня днем умер пленимарский Верховный Владыка, — ответил волшебник. — Ауренфэйе узнали об этом раньше нас, и их делегация перенеслась сюда. Пока еще союз между Пленимаром и Зенгати официально не заключен, но и ауренфэйская, и наша собственная разведка доносят, что на самом деле секретные соглашения уже действуют.

— Какое отношение ко всему этому имеем мы? — Голос Серегила был теперь ровным и невыразительным; он слишком старательно изгнал из него все следы печали.

— Пока еще никакого, — ответил Нисандер. — Я вызвал вас сюда, потому что благородная лиасидра согласилась недолго поговорить с тобой. Вон там, сзади, дверь в маленькую приемную, — показал он Серегилу.

Все еще сохраняя на лице бесстрастное выражение, тот на негнущихся ногах прошел в соседнюю комнату.

Только тогда Алек позволил себе вздохнуть.

— Клянусь руками Иллиора, Нисандер, ведь это же ауренфэйе!

— Я подумал, что и тебе следует их увидеть, — ответил тот с грустной улыбкой.

— С кем он должен поговорить И кто такой иасидра?

— Лиасидра, — поправил его Нисандер. — С одной стороны, это высшее должностное лицо Ауренена, с другой… пусть тебе расскажет сам Серегил. Если повезет, это случится до того, как ты протопчешь прекрасный ковер насквозь.

Серегил ходил из конца в конец маленькой, роскошно обставленной приемной, стараясь хоть немного успокоиться и поглядывая на боковую дверь. На стене висело зеркало, и он замер перед ним, с грустью глядя на свое отражение. Волосы были всклокочены, а после недели охоты за Рителом под глазами лежали темные тени. Старый камзол, который он надел этим вечером, обтрепался на рукавах и на плече был порван.

«Разве не так должен выглядеть нищий изгнанник?» — подумал он, невесело улыбаясь отражению в зеркале и пытаясь пальцами расчесать волосы.

Позади него открылась дверь, и на секунду рядом с его собственным в зеркале отразилось другое лицо. Они были очень похожи, и в то же время их разделяли словно целые миры. Когда успели его глаза стать такими настороженными, а рот сжаться в такую тонкую линию?

— Серегил, брат мой… — Чистый ауренфэйский выговор окатил его, словно ледяная вода.

— Адриэль… — прошептал он, обнимая сестру. Ее кожа и волосы пахли цветами вандрила, и Серегила на секунду ослепили воспоминания. Она была ему и сестрой, и матерью, и внезапно Серегил вновь ощутил себя ребенком; этот запах он помнил с тех времен, когда сестра утешала его или, сонного, несла на руках после празднества под полной луной. Теперь в его объятиях она казалась такой маленькой, и долгое мгновение он мог лишь прижимать ее к себе; Серегила душили все непролитые за четыре десятилетия слезы. Наконец Адриэль сделала шаг назад, хотя все еще держала Серегила за плечи, словно боясь, что он исчезнет, стоит ей его отпустить.

— Все эти годы я хранила образ несчастного мальчишки, глядящего на меня с палубы, — прошептала она, не сдерживая слез. — О Аура, мне не дано было увидеть, как ты взрослеешь и становишься мужчиной! И что же я вижу теперь! Ты стал дик, подобно тирфэйе, и носишь оружие в присутствии члена собственного рода.

Серегил поспешно отстегнул рапиру и бросил ее на кресло.

— Я не хотел тебя обидеть. Здесь оружие стало словно моей третьей рукой. Пожалуйста, сядь, и я постараюсь вспомнить, как ведут себя цивилизованные люди.

Адриэль погладила его всклокоченные волосы.

— Да разве ты когда-нибудь был цивилизованным? Опустившись на диван рядом с Серегилом, она достала из складок туники несколько маленьких свитков.

— У меня для тебя письма от наших сестер и твоих старых друзей. Они тебя не забыли.

Давно оттесненные в самый дальний уголок души воспоминания нахлынули на него, и с ними вместе надежда, в которой он не смел признаться себе. Сглотнув. Серегил стал рассматривать тяжелый серебряный браслет на ее руке — знак высокого ранга.

— Так ты теперь лиасидра. И возглавляешь посольство. Неплохо для женщины, еще не достигшей своего полуторасотлетнего юбилея.

Адриэль пожала плечами, хотя и не могла скрыть удовольствия.

— Связи нашей семьи со Скалой могут оказаться полезными в ближайшие годы. Идрилейн приветствовала меня как родственницу, когда мы прибыли сюда, и очень хорошо отозвалась о тебе. Из того немногого, что твой друг Нисандер-и-Азушра успел мне рассказать, я поняла, что ты оказал ей важные услуги.

Серегил вглядывался в ее лицо, гадая, как много открыл ей Нисандер. По— видимому, не так уж много.

— Кое-какие, — ответил он. — Интересно, что об этом подумали твои спутники. Серегил-предатель, и вдруг его хвалит скаланская царица! Я помню старую Махалию-а-Солунестру, а кто второй?

— Руен-и-Ури, из клана Дация. Тебе нет нужды беспокоиться: они оба из партии умеренных и к тому же мои близкие друзья.

— Вы явились сюда из-за Пленимара?

— Да. Все последние донесения говорят о том, что с Зенгати вот-вот будет заключен союз, а для этого есть только одна причина.

— Чтобы Ауренен был слишком занят отражением нападения на свои западные границы и не выступил на помощь Скале. Но если бы пленимарцы просто оставили все как есть, разве эдикт о невмешательстве не выполнил ту же роль?