Stargate Commander: История "Рассвета" (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 51

– Чуть больше красной зоны. Должно хватить. Я не собираюсь тусоваться тут вечно.

– И правильно. Задерживаться не советую.

Кто бы знал, как подмывало меня оповестить полковника о появлении на радарах «Авроры» новых отметок: те ж самые гаврики, что делали ноги от места, где мы оставили разбитый корабль, возвращались в темпе чуть ли не большем, чем улетали отсюда. Здравый смысл восторжествовал. Во-первых, с этой информацией Мигунову сейчас даже в сортире не подтереться. Какой смысл выдавать её, если в данный момент времени она для него абсолютно бесполезна? Во-вторых, был не иллюзорный шанс, что, отвлекаясь на неё, офицер допустит какую-то ошибку или начнёт расходовать кислород в ускоренном режиме. Ни то, ни другое нам сейчас в хер не впёрлось. Стало быть, информация подождёт своего часа и будет доведена до сведения, в части касающейся, по возращению военнослужащего на борт «Авроры». Тем паче, что атаковавшие нас корабли появятся тут не через час, не через два и даже не через десять. Времени в преизбытке.

Если только вместе с основным отрядом на месте битвы враг не оставил резерва, который находится где-то в получасе-часе лёта от нас и скоро войдёт в наш район. А я бы на его месте именно так и сделал, тем самым решив сразу две задачи: подспудное усиление первого отряда наблюдения и сам, собственно, резерв, способный ввязаться в бой при уничтожении первого.

Чтобы не грузить Мигунова, почём зря, приглушил передачу и велел Рыковой:

– Сядь на радары и веди РЭР. Как только в эфире появится кто-то или что-то кроме нас, бей «алярму».

На полноценную радиоэлектронную разведку Аньки не хватит. Я и не требуют от неё вскрытие каналов передачи данных и расшифровку на лету с точным указанием координат. Достаточно, если она сообщит голосом о наличии рядом супостата. Уже хлеб будет.

Но вот прошёл час. Второй. Третий. Я сбился со счёта на кругах, нарезанных на «Авроре» в циркуляции. Пока что в нашем районе никто не объявился: во всяком случае, молчали радары и Анька. Убывшие от нас гости в темпе контратаки двигались к нам. У Мигунова скоро должен заканчиваться воздух в ресивере. Чтоб не отвлекать его от дел и не заставлять расходовать кислород, мы намеренно не выходили в эфир первыми. Наконец, по истечению третьего часа, система связи крейсера приняла входящую передачу:

– «Рассвет», я «Звезда». Походите и забирайте меня отсюда. Цель выполнена.

– Принял тебя, «Звезда», я «Рассвет». Захожу над тобой, готовься к пересадке.

Анька вклинилась в радиообмен.

– И как встречать его полковничье высокоблагородие? Хлебом-солью али караваем?

Я поморщился.

– Бл9ть, Рыкова, не юродствуй!

– Корабль-то опознали? – смешинки враз пропали из голоса биолога. – Это «Судьба»?

Рация молчала недолго, но достаточно продолжительное время, чтобы выждать положенную в таких случаях театральную паузу.

– И да, и нет, – Мигунов, наконец, собрался с мыслями. – Это, как бы, «Судьба», но не «Судьба».

Ты что, дурак, пьян, что ли?

Глава 19. Дозвонились...

Товарищ полковник изволил дичайшим образом тормозить. Меня уже начало нервировать, что «Аврора» битых полчаса висит над опознанным как «Судьба» кораблём, выровняв с ним свою относительную скорость, и в режиме простаивающего такси ожидает, пока офицер разродится подняться на борт.

Только через полчаса пришло голосовое подтверждение:

– Я на «Авроре», – интерком оповестил нас, что пора делать ноги вензелями.

– Возвращаемся к нашим.

Убедившись, что системы «Авроры» определили в ангаре «плюс один», поддал тяги на разгонные маршевые двигатели. «Самый полный вперёд» – и разгоняемся для входа и гиперпространство.

Стоило крейсеру исчезнуть в окне перехода и лечь на курс к исходной точке отправления, как Рыкова опять отчебучила.

С не терпящим возражений взглядом подошла ко мне, нависла надо мной, сидящим в кресле и вперилась не предвещающим ничего хорошего взглядом.

– Теперь я тоже мешаю тебе вести корабль на автопилоте?

– Теперь ты мешаешь мне просто так, – отозвался я. – Тебе делать больше не хрен?

Поверьте, послужной список по части женщин у меня не состоит из нескольких пунктов. В своё время имел честь знавать многих (в разумных пределах). Прекрасно осведомлён о некоторых навыках, которые демонстрировались на мне. Эпическая гибкость, фантастическая пластичность, неописуемая артистичность… Да проще перечислить, чего я не видел. Но Рыкова умудрилась одним-единственным движением порвать всех своих предшественниц, как рейф залётного иратуса.

Велик и могуч русский язык, но не найдётся в нём настолько всеобъемлющих и красочных определений, дабы описать, насколько художественно, нежно, пластично и органично Анька скользнула мне на колени, сев на них лицом ко мне. Явно подкачанные ФИЗО или ещё каким-то спортом бёдра обхватили мои ходули, а нежные ручки биолога совсем не нежно сомкнулись за моей шеей. Но, мать твою, ещё ни одна балерина на моей памяти так красиво не садилась. На несколько секунд я потерял дар речи от наслаждения.

– Так…, – Рыкова ткнула пальчиком мне в грудную клетку и принялась выводить по ней ноготком незамысловатые узоры. – Что ты там говорил про свечение, отбой и каптёрку?

Можно выключать недотрогу: «Аврора» и впрямь идёт по автопилоту. Ручное управление в гиперпространстве – настолько редкая штука, что бывает необходимым буквально раз в год по пятницам. Подавляющее большинство переходов происходит на «автомате» даже на земных кораблях, не говоря уже про тех же Древних. С другой стороны, я всё ещё связан нейроинтерфейсом с кораблём. Разорвать соединение, что ли, от греха подальше? Точка выхода из гиперпространства задана: даже, если провтыкаю вспышку и не успею вернуться, корабль сам выйдет в обычное пространство там и тогда, где и когда это запрограммировано.

Под подволоком опять раздался голос Мигунова:

– Может, всё-таки, свечку подержать?

***

Подколки полковника – это, конечно, хорошо. Но когда он заявился на мостик, неся в руках алюминиевый защитный кейс, внезапно стало не до смеха.

Что в нём – я не знал. Обычный стандартный алюминиевый кейс повышенной ударопрочности и влагозащищённости. Внутри может находиться всё, что угодно, от недельного запаса «Доширака» и до сверхсекретного компромата.

Офицер, полностью игнорируя до сих пор сидящую на моих коленях Рыкову, поставил кейс рядом с креслом командира корабля.

Выглядел военнослужащий, мягко говоря, прескверно. Он и так не лучился особой лучезарностью, а тут и вовсе стал мрачнее тучи. Его не бил тремор, не мотал кондратий, не видно было иных признаков стресса или нервного перенапряжения. Спокойный и уравновешенный военный просто был в дурном настроении.

– Выглядишь так, будто комиссовали без выходного пособия, – поделился наблюдением я.

– Очень смешно, – мрачно произнёс полковник и сел в кресло связиста.

Да, никто и не смеётся, как бы…

– Есть две новости, – офицер откинулся на спинке кресла. – Плохая и очень плохая.

– Ты это…, – я почесал переносицу. – Давай, не приукрашивай. Насколько всё швах?

– Во-первых, это была «Судьба», – сообщил собеседник. – Самая, что ни на есть, натуральная и неподдельная. Исследовательский корабль Древних с именем и уникальным кодом, не оставляющим сомнение в подлинности. Это действительно она.

– Превосходно, млять…

– Во-вторых. Это не та «Судьба», что являлась нашей целью.

Вот тут можно натурально словить «тормозок». Только что оратор зачехлял, какая эта самая цель оригинальная и эксклюзивная, а теперь нате: хрен во всё широко разинутое хлебало. Это она, но не она.

– Я осмотрел часть корабля с ключевыми постами, – сообщил Мигунов, отсутствующим взором глядя в никуда. – За время экспедиции на Землю поступали подробнейшие отчёты и описания корабля. По нему есть практически вся информация о внешнем виде, состоянии и повреждениях. На этом корабле отсутствует ряд описанных людьми Янга поражений. Причём, в тех местах, устранить которые экипаж «Судьбы» не смог бы даже в теории, имей под рукой хоть целую верфь. При этом корабль – однозначно и точно «Судьба». В уцелевших жилых отсеках есть личные вещи членов экспедиции.