Измена. Побег от истинного (СИ) - Минц Мария - Страница 33

Свет медленно меркнет, а вместе с ним – и отчаянный крик девочки:

– Братик, помоги!

В следующую секунду всё вокруг рассеивается, и я падаю навзничь на камни. Нож почти выпадает из руки, но я вовремя перехватываю его и ожесточённо вонзаю в землю.

***

– Ещё бы чуть-чуть, и ты бы отправился в Алькарту к богам прямо тут, – гневно бросил мне Алдериан, затягивая узел бинта мне на груди. Я почти не услышал его, бездумно глядя в пустоту.

Я вспомнил.

Агата. Моя младшая сестра. Ей было четыре, когда она проникла в кабинет моего отца и нашла в ящике его стола пространственный артефакт, конфискованный у какого-то высокопоставленного чиновника. В тот злополучный день отец забыл запереть кабинет. Решив поиграть, она стащила его и побежала к себе в комнату.

Я побежал следом, чтобы помешать. Я был всего лишь на год старше Агаты, но понимал, что это очень опасная штука и с ней нельзя играть. Но что-то пошло не так, и её затянуло… неизвестно, куда.

Чтобы найти Агату, отец, а потом и я – когда подрос – бросили все силы. Он вплотную занялся изучением межпространственной магии, а я – поступил на службу в королевскую гвардию и быстро дослужился до высшего чина. Всё, ради того, чтобы любыми силами и способами найти сестру.

Но всё было тщетно. Ни Арно Валдас, ни исследования отца не обнаружили следов Агаты ни в одном из известных миров. Она словно исчезла, как песчинка, затерявшаяся в пустыне.

Почему я забыл всё это? Как я мог?!

Ладони сами сжались в кулаки. Ответ пришёл мгновенно.

Фелиция. Её демонская магия заставила меня забыть Агату. Забыть Ри. Это её магия пытается отобрать моего с Ариадной сына.

Эта мерзкая ведьма не заслуживает прощения. Всё, что она заслуживает – возмездия. Самого жестокого.

Я криво усмехнулся и поднялся, глядя на мерцающий золотой проход, разверзшийся прямо передо мной в воздухе. Я знал, кто ждёт меня на том конце.

Я иду, Ри. Спасу и Агату, но тебе я могу прийти на помощь прямо сейчас. Ты ждёшь меня, я знаю это. Я чувствую тебя. Как лучик света, что горит, разгоняя тьму вокруг.

А потом займусь Фелицией. Она и её ковен ответят за всё. И ответят сполна.

Коротко выдохнув, я шагнул в проход.

Глава 36

«Как он смог?!» – эхом отозвалось у меня в мыслях. Я окаменела и уставилась на Фелицию во все глаза. В груди забилось, разливаясь, тепло робкой, но желанной надежды.

О чём она? Вернее, о ком? Ответ напрашивался сам собой, но я очень боялась произнести его – даже про себя. Боялась спугнуть, сглазить, впустую обнадёжить сама себя.

– Проклятье! – прошипела Фелиция и заметалась. Её лицо исказила такая лютая ярость, что мне стало тяжело дышать от страха. Но сквозь него пробился и крохотный росток удовлетворения.

Вид мечущейся стервы неожиданно доставил мне какое-то злорадное удовольствие. Я не смогла сдержать улыбку; уголок рта дрогнул, и ведьма это заметила.

– Вижу, тебе смешно! – сощурясь, буркнула она, – ну, ничего, смеяться будешь недолго. Твой драгоценный Рен…

Моё сердце ухнуло куда-то в район живота и затрепыхалось в безумном танце. Рен? Это всё-таки он идёт сюда! Я знала, я чувствовала!

И я действительно почувствовала – всем своим существом. Рен был где-то совсем близко; пусть я и не видела его, но казалось, что протяну руку – и он накроет её своей. Сухой, тёплой и твёрдой, и одно только это прикосновение погасит все тревоги и печали, раздиравшие меня на протяжении всех этих ужасных дней.

– Нет! – вдруг завизжала ведьма, задыхаясь. – Не позволю! Убей ё! Чего ты стоишь столбом, тупая деревяшка?! Убей её, убей немедленно! Он не должен…

Ликование тут же схлынуло под натиском паники. Очнувшись от приступа радости, я обнаружила, что деревянные истуканы у стены пришли в движение и заворочали массивными головами.

Потом, как по команде, повернули их и уставились на меня ничего не выражающими глазами-бельмами.

Я вскрикнула и прижалась к стене. Кое-как приподнялась; колени ходили ходуном от страха.

Големы двинулись на меня, загородив собой Фелицию. Она что-то бессвязно выкрикивала и утробно хохотала, как умалишённая, за их спинами, но я уже не вслушивалась. Чудища медленно, угловато двигаясь, как марионетки на привязи у невидимого кукловода, наступали на меня.

Со скрипом поднялись в воздух узловатые руки, похожие на лесные коряги. Отступать было некуда, бежать – тоже. Комнатушка была слишком маленькой, дверь как будто отсутствовала, и всё, что я могла сделать – бестолково описывать по ней круги, преследуемая этими тварями.

Судя по дрожащим ногам, далеко я бы не убежала.

– Чего вы медлите! – рявкнула Фелиция, и её голос вдруг сорвался, превратившись в какой-то хриплый лающий кашель.

– Отставь меня в покое! – прохрипела она кому-то невидимому, и голубоватые отсветы на стенах стали меркнуть, – лучше дай воды! Не видишь, мне дурно!

Её голос стал тише. Я поняла, что ведьма исчезает. Сердце захолонуло и болезненно сжалось. Ей дурно, а ребёнок? Вдруг с ним что-то случилось?!

Големы продолжали надвигаться на меня, но мне уже стало всё равно. Все мои мысли и страхи были сосредоточены только на одном. Надо узнать, что там происходит!

Пара рук ближайшего ко мне чудища процарапала стену над моей головой. Под руками сбоку показалась небольшая щель, между големом и стеной. На волосы посыпалась какая-то труха. На меня пахнуло сырой землёй и болотом, и я, задержав дыхание, скорее инстинктивно, чем осознанно, поднырнула ему под руку.

Прямо за спинами големов быстро угасало изображение Фелиции. Она уже не смотрела на меня, а висела, обмякнув, на руках каких-то двух женщин в тёмных платьях.

Мелькнул живот ведьмы, прикрытый тонкой тканью платья, и я поразилась тому, насколько гигантским он выглядел.

По нему будто прошла рябь, и на мгновение я увидела рельефное очертание крохотной ладошки, прижавшейся к коже изнутри.

– Что с моим сыном, тварь? – осипшим от ужаса голосом выкрикнула я. Фелиция подняла голову и, поймав на мгновение мой взгляд, глумливо расхохоталась визгливым каркающим смехом. И все померкло.

Я осталась наедине с деревянными чудищами. Неведомо, где. Не имея возможности вырваться. Тогда как, где-то там, возможно, на другом краю мира, что-то происходило с моим сыном. Я это чувствовала – сердце буквально разрывалось на части от ужасной тревоги и предчувствия надвигающейся катастрофы.

Раздался скрип: големы начали медленно, один за одним, разворачиваться ко мне. Неужели всё кончено?

– Рен… – прошелестела я одними губами, давясь сырым воздухом, – ну, где же ты…

И Рен откликнулся. Стены комнатушки словно раздвинулись вверх и вширь. Воздух резко потеплел и стал суше, а големы застыли на месте, лишь бестолково покачиваясь. Темноту озарил золотистый свет, и напротив, в стене, появилась быстро вращающаяся спираль, словно сплетённая из ярко-жёлтых нитей. Из неё хлынули потоки света. В нём возникла быстро шагающая ко мне тёмная фигура, чьи очертания были такими знакомыми… такими родными.

Надежда на то, что всё вот-вот образуется, вспыхнула в груди с удесятерённой силой. Он пришёл! Значит, всё точно будет хорошо, наш сын будет спасён! Радостно кинулась Рену навстречу… и остановилась, как вкопанная, сражённая внезапной и очень неприятной мыслью.

А что, если он идёт вовсе не за тем, чтобы помочь мне? Вдруг он всё ещё под чарами Фелиции?

Словно почувствовав мою нерешительность, големы грузно заворочались за спиной. Заскрипело дерево.

Я вздрогнула и съёжилась от нерешительности, как кролик, загнанный в угол. В мыслях была полнейшая сумятица. Что делать? Куда бежать?

Золотистый свет померк, загороженный массивной плечистой фигурой Рена. Подняла голову и в его ярко-синих глазах прочитала всё.

– Ри, – хрипло сказал он.

***

Рейнольд