Обитатели холмов - Адамс Ричард - Страница 47

Шишак встал на задние лапы, толкнул сетку внутрь, и рамка тотчас сильно качнулась, потому что теперь ничто не поддерживало ее изнутри. Кожаная петля поддалась, и Шишак чуть не потерял равновесие. Если бы не металлический крючок, сдержавший размах сетки, он бы свалился. Вздрогнув, Шишак отскочил назад и ухмыльнулся.

— „Этакое“, говоришь? — довольно сказал Черничка. — А ну-ка, еще раз.

Никакая полоска кожи на свете, держащаяся на одном только гвоздике с широкой шляпкой, не выдержит долго такое раскачивание. Вскоре шляпка наполовину скрылась в протершейся дырке.

— А теперь осторожней, — сказал Черничка. — Если она вдруг поддастся, ты свалишься в клетку. Потяни-ка зубами на себя.

Минуты через две сетка повисла лишь с одной стороны рамки. Ромашка отодвинула ее в сторону и выбралась наружу. За ней Самшит.

Когда несколько человек — или несколько животных — вместе потрудились, изрядно поломав себе при этом голову, то, наконец, выполнив задачу, обычно все останавливаются, словно отдают тем самым дань умельцу, чей совет помог им справиться с работой.

С треском, хрустом, с шорохом листьев падает под последним ударом, сотрясшим ствол, огромное дерево. А лесорубы стоят рядом молча и не сразу садятся передохнуть. После долгих часов тяжелейшего труда люди расчистили снежный занос, и грузовик стоит наготове, чтобы тотчас же увезти их подальше от лютого холода. Но они стоят, оперевшись на свои лопаты, пропуская вперед снегоходы, с которых им благодарно машут, и, без улыбки, серьезно, кивают на прощание. Хитроумная дверь клетки превратилась в обычный кусок проволочной сетки, кое-как державшейся на четырех палочках, а кролики сидели на досках, молча ее обнюхивая и тычась носами. Вскоре и два последних обитателя клетки — Лаврик и Соломка — робко выбрались на подставку и уставились на пришельцев.

— А где Орех-рах? — спросил Лаврик.

— Недалеко отсюда, — ответил Черничка. — Он ждет нас на лугу.

— А что такое луг?

— Луг? — переспросил Черничка. — Вот тебе и раз!

Он замолчал, сообразив, что эти кролики не знают ни что такое луг, ни что такое фермерский двор. Ничего-то они не знают о том, что находится за стенами сарая. Он сидел, пытаясь понять, что же делать, когда подал голос Шишак.

— Ждать больше нечего, — сказал он. — Все — за мной.

— Но куда? — спросил Самшит.

— Отсюда, — нетерпеливо бросил Шишак.

Самшит взглянул на него.

— Но я не знаю… — начал было он.

— Зато я знаю, — прервал Шишак. — Просто иди за мной. И ни о чем не думай.

Ручные кролики растерянно переглянулись. Они явно побаивались крупного сердитого кролика со странной шапочкой на макушке, от которого пахло свежей кровью. Они не знали, что делать, и не понимали, что будет. Ореха они запомнили, победа над дверью произвела на них сильное впечатление, а прогулка показалась сначала просто забавной затеей. Но у них не было ни цели, ни надобности искать эту цель. В происходящем они разбирались не лучше ребенка, который решил пойти со взрослыми в горы.

Черничка почувствовал, как у него екнуло сердце, Что с ними делать? Если бросить, освобожденные пленники немного попрыгают вокруг сарая и попадутся кошке. Одни до холмов они доберутся с тем же успехом, что и до луны. Неужели нет какого-нибудь простого способа, чтобы заставить их — или хоть кого-то из них — сдвинуться с места? Он повернулся к Ромашке.

— Вряд ли вам приходилось есть траву ночью, — сказал он. — Ночью она намного вкусней, чем днем. Пошли попробуем. Хотите?

— Конечно, — ответила Ромашка. — Я очень хочу. Но не опасно ли это? Мы, знаете ли, очень боимся кошек. Они приходили и так смотрели на нас через сетку, что просто в дрожь бросало.

„В ней хоть здравый смысл есть“, — подумал Черничка.

— Взрослый кролик справится с любой кошкой, — отозвался он. — Сегодня Шишак одну чуть не убил.

— И на сегодня с Шишака хватит, — сердито сказал Шишак. — Так что если вы действительно хотите поесть при луне травки, пошли к Ореху.

Выбравшись во двор, Шишак заметил побитую кошку, которая притаилась на груде дров и наблюдала за ними сверху. Вид кроликов взбудоражил маленькую хищницу, и она никак не хотела смириться с мыслью, что их лучше оставить в покое, а силенок на новую драку явно недоставало. И когда вся ватага понеслась через двор, кошка осталась на месте.

Бежали до ужаса медленно. Кажется, Самшит и Ромашка все же сообразили, что надо бы поторапливаться, и старались изо всех сил, но Лаврик с Соломкой во дворе окончательно растерялись: сели и с самым дурацким видом принялись оглядываться по сторонам. Кошка успела спуститься с поленницы, воровато подобралась к углу сарая, и лишь тогда Черничке удалось выгнать замершую парочку из заднего дворика. Но, увидев большой двор, еще просторней, они снова остановились в тихой панике, как иногда это случается с неопытным верхолазом, оказавшимся на отвесной скале. Они шевельнуться не могли, только, мигая, таращились в темноте, не обращая внимания ни на уговоры Чернички, ни на приказы Шишака. Вдруг появилась еще одна кошка — полосатая, та, которую видел Орех, — она выглянула из-за дома и направилась прямо к ним. Проходя мимо будки, кошка разбудила Лабрадора — пес сел, высунул голову и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. При виде кроликов пес рванулся на всю длину веревки и залаял.

— Вперед! — крикнул Шишак. — Больше здесь нельзя оставаться. Все — на луг, быстро.

Черничка, Плющик и Дубок немедленно кинулись в тень амбара, увлекши за собой Самшита и Ромашку. Одуванчик остался рядом с Соломкой, умоляя ее бежать и каждую секунду ожидая, как в спину вопьются кошачьи когти. Мимо стрелой пронесся Шишак.

— Одуванчик, — бросил он на бегу, — беги отсюда или тебе конец.

— Но как же… — хотел сказать Одуванчик.

— Делай, что говорят! — рявкнул Шишак.

Пес поднял чудовищный шум, и Шишак сам уже был близок к панике. Одуванчик колебался только одно мгновение. И, оставив Соломку, выскочил на луг быстрей Шишака.

Все уже собрались на склоне вокруг Ореха. Вид у Самшита с Ромашкой был перепуганный, они дрожали. Орех пытался их успокоить, но, как только из темноты показался Шишак, умолк. Собака успокоилась, и воцарилась тишина.

— Все на месте, — сказал Шишак. — Ну что, Орех, идем?

— Кроликов в клетке было четверо, — ответил Орех. — Где еще двое?

— Во дворе, — отозвался Черничка. — Мы ничего не могли с ними поделать, а тут еще и пес залаял.

— Так вы что, их оставили?

— Тогда там еще кто-нибудь остался бы, — сердито отвечал Шишак. — Там кошки.

— Тем более, почему вы их бросили?

— Потому что мы никак не могли заставить их двинуться с места. Это было опасно, даже когда пес спал.

— Он на привязи?

— Да. Но неужто ты думаешь, что у кого-нибудь хватит духу усидеть в двух шагах от разъяренного пса?

— Нет, конечно нет, — ответил Орех. — Ты и так совершил невозможное, Шишак. Мне уже рассказали, что ты отколотил кошку, и она даже вернуться не посмела. А теперь скажи, как, по-твоему, ты с Черничкой, Дубком и Плющиком сможете довести до дома этих двоих? Боюсь, к утру вы и так уже еле-еле успеете. Они быстро бегать не умеют, и надо набраться терпения. Одуванчик, пойдешь со мной?

— Куда это, Орех-рах?

— Забрать тех двоих, — сказал Орех. — Ты из нас самый быстрый, и для тебя это не так опасно. Ну как? А вам, дорогие вы мои, хватит тут болтаться. Увидимся утром.

И прежде, чем Шишак успел слово сказать, Орех исчез в тени под вязами. Одуванчик остался стоять на месте, неуверенно глядя на Шишака.

— Собираешься выполнять, что тебе велено, или нет? — спросил Шишак.

— А ты? — отозвался Одуванчик.

Одного мгновения хватило Шишаку, чтобы понять: скажи он „нет“, и все развалится. Он не мог повести еще раз всех на ферму, бросить тоже не мог. Шишак что-то пробормотал насчет „чересчур умного, эмблерного Ореха“, толкнул Дубка, который уже пристроился закусить возле куста осота, и повел свою пятерку вниз по склону. Одуванчик, оставшись в одиночестве, кинулся догонять Ореха.