Князь без княжества - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 8

Они выезжали вдвоём к северной дороге, ведущей к Нирайну, стреножили лошадей и упражнялись, приминая сапогами яркую весеннюю траву в дубраве, начисто лишённой подлеска. Именно там, после очередной команды «ассо» и очередной порции пота, пропитавшего камзол Орайона, их заметил одинокий всадник, немедленно повернувший коня под сень дубовых крон.

Если бы Иана попыталась вообразить наёмного убийцу, подосланного к семье Ванджелисов, она представила бы его приблизительно также: немолодой, седоусый, со шрамами на лице, которые его обезображивают, а не делают мужественно-благородным как у Алекса. Главное – твердый и даже чуть-чуть сочувствующий взгляд водянистых глаз. В них написано: соболезную, высокородные синьоры, но с момента встречи со мной вы числитесь в покойниках.

Он был одет в чёрный плащ, не выдающий принадлежности ни к какому человеческому сообществу, в простой коричневый камзол и такого же цвета шаровары, шляпа на голове, ботфорты на ногах. В одеянии нет ни малейшего намёка на тейское происхождение, но телосложение и манера держаться с непоказным достоинством позволяют строить любые предположения. Словом – опасный, безжалостный и совершенно незнакомый тип.

Орайон выхватил револьвер, щёлкнул курком… и вспомнил, что расстрелял барабан на утреннем испытании. Револьвер Ианы в седельной сумке. Меж тем, седой незнакомец спрыгнул с коня и шагнул к упражняющейся парочке, к слову, также одетой для всевозможного сокрытия тейского дворянства.

– Прекрасное утро, не правда ли? В такое утро чрезвычайно любопытно увидеть дуэль юноши и девушки, особенно если девушка явно одерживает верх.

Оба, принятые за дуэлянтов, не сговариваясь, повернули клинки в сторону новоприбывшего, даже не обнажившего шпагу, но не кажущегося от этого менее зловещим.

Пока Иана лихорадочно соображала, как выпутаться из щекотливого положения, в далёкой Леонидии происходили не менее драматические события. Там в двусмысленной ситуации оказался герцог Мейкдон, в чью столичную резиденцию Алекс ворвался, буквально расшвыряв фиолетовую охрану, включая массивных пехотинцев. Фалько-офицер не взвёл курок револьвера на пороге личных покоев, но по виду молодого человека было не трудно догадаться, что он не погнушается выкатить против герцога и артиллерийские орудия.

– Это низость, Мейкдон! – выпалил он, к счастью, ещё без применения пороха. – Вы поручили Ванджелису выкрасть Иану!

Выпученные от рождения глаза герцога округлились ещё больше.

– И не думал.

– Я знаю – вы писали ему!

– Дважды. Первый раз – когда надумал предложить пост регента. Второй раз, когда информировал, что наши планы под угрозой из-за вашей несговорчивости.

– А по поводу Ианы?

– В первом предложил ему пригласить синьору Луканию к себе на службу, пока ваши с ней отношения не определились. Они ведь не определились, так?

Алекс приблизился вплотную и грохнул кулаком по столешнице, инкрустированной вкраплениями какого-то фиолетового минерала.

– Он держит её неизвестно где! Требует моего вступления на престол и всяческого послушания!

– Это бесчестно, – спокойно согласился Мейкдон. – Не ожидал от него, впредь буду осторожнее. Да вы садитесь. Вина с дороги?

Алекс не воспользовался приглашением и принялся метаться по кабинету, словно тигр в клетке.

– Возьмите себя в руки, тей. Вам достаточного моего слова, что я не писал никаких писем, бросающих тень на мою честь? Или отправить нарочного в Нирайн, чтобы Ванджелис вернул оригиналы моих посланий и вы лично убедились?

Офицер уронил себя в кресло и сжал кулаки.

Конечно! Благородные вельможи не марают себя, употребляя на бумаге компрометирующие выражения. Нет сомнений, что при желании Мейкдон мог обо всём прекрасно договориться с нирайнским прохвостом и в письме просто упомянуть «ожидаю от вас усилий по разрешению ситуации», а теперь округлять жабьи глаза и строить невинность.

Внезапно Алекс понял, что у Мейкдона есть несомненный талант чувства меры. Совершая низости, он чутко ощущает грань, за которую лучше не переступать, чтобы не быть немедленно убитым. Так криволицый мерзавец проживёт ещё долго.

– А вы вроде бы и не при чём. Но всё равно посоветуете мне одеть корону регента.

– Я это советовал вне зависимости от ситуации с синьорой. Теперь же вам, похоже, понадобятся любые возможные ресурсы, чтобы вернуть ей свободу. Что же касается влияния на временного и, в известной мере, номинального властителя империи, то у герцогов более чем достаточно рычагов влияния и без того. Мой синий коллега решил сделать себе персональный? Ему же хуже.

Алекс заметно сдулся, выпустив первоначальный гнев. Он питал иллюзию, что, налетев на сообщника Ванджелиса, заставит его предпринять какие-то шаги… Иллюзия рассыпалась. Герцог дал понять – хоть режь меня, Иане от этого ни жарко, ни холодно. И с порога отметать его возражения глупо, не зная истинных договорённостей между фиолетовым и синим. Одно ясно – оба негодяи и оба стоят друг друга.

Заметив благоприятную для себя перемену, Мейкдон мягко произнёс:

– Давайте оставим без внимания ваши горячие слова в начале разговора. Лучше расскажите, что творится в Аделфии. Север герцогства практически восстал?

– Да! И я молю Всевышнего, чтобы ламбрийские предводители сожгли нирайнский замок вместе с герцогом, а его прах развеяли по ветру.

– Для решения вашей проблемы такое развитие событий подходит замечательно. Но для Икарийской империи – очередной шаг к разрушению. Волнения перекинутся и на другие районы. Мятежничество – опасная болезнь, и её нужно лечить. Скорее всего, лечить обильным кровопусканием.

Глава пятая

Увидев клинки, незнакомец усмехнулся. Нижняя губа с криво сросшимся рубцом неприятно дёрнулась.

– Желаете померяться силой со мной, забыв собственный спор?

Он выхватил шпагу. В левой руке блеснула дага.

Не желая отдавать преимущество первой атаки, Иана бросилась вперёд, намечая выпад. Его она сопроводила ударом Силы, нацеленным в голову, а левая рука метнула нож. Орайон не успел не то что отреагировать – даже толком разобрать происходящее.

И это к лучшему. Он не смог осознать всю глубину позора своей учительницы.

Мужчина со шрамами непринуждённо уклонился от выброса Силы, словно ждал его и с точностью до долей секунды угадал момент, шпагой отшвырнул в сторону метательный нож. Дага отвела шпагу Ианы.

Но он не воспользовался возможностью прикончить её. Со стороны могло показаться, что девушку ударило невидимым мешком, опрокинув навзничь. Незнакомец обернулся к Орайону и обезоружил его простейшей вышибкой.

Когда телохранительница, с треском провалившая обязательства по контракту, вскочила на ноги, то первым делом увидела бумажно-бледное лицо своего родовитого поклонника, дагу у его горла и капли крови с крохотного пореза на шее.

– Не ушиблись, высокородная синьора? Не волнуйтесь, я не отрежу голову вашему сосунку. Прошу только уделить мне пару минут для приватной беседы, а мальчик… ну, пусть идёт с прутиком разминается, шпагу ему ещё рано давать.

Седоусый злодей вбросил клинки в ножны, не дожидаясь ответа, и отправился к жеребцу.

– Кто вы, тей?

– Судя по описанию, неловкому применению Силы и манере сначала бросать нож, а потом спрашивать фамилию, я с уверенностью узнаю в вас синьору Иану Луканию, – мужчина приподнял шляпу над седеющими волосами и насмешливо поклонился. – Уверен, Алекс рассказывал вам о самом страшном истязателе в своей жизни. Фалько-офицер Горан Атрей к вашим услугам.

– Вы – тот самый Горан?!

– Других Создатель не придумал. А бледная немощь с крысиными усиками вместо усов – герцогёныш? Не трудно догадаться, хотя отец, отдадим должное фантазии Всевышнего, ещё уродливее. Чего не скажешь о вас, синьора. И я даже начинаю понимать причину безумия моего ученика.

Действительно, в чёрной обтягивающей куртке, перетянутой контрастным красным пояском, чёрных лосинах, коротких сапожках из тонкой кожи, разгорячённая тренировкой и гневом от проигранной схватки, Иана смотрелась восхитительно. Пусть на ней не высокая вычурная причёска, густые тёмные волосы собраны в тугой хвост на затылке, не бальное платье с вырезами, почти нет косметики, покойная герцогиня Мейкдон не зря видела в полукровке опаснейшую соперницу. Даже Горан, за последние десять лет привыкший к иронически-постребительскому отношению к женским прелестям, подумал, что жизнь, быть может, проходит мимо тебя, когда рядом нет такой красавицы, страстной и желанной.