Ты – всё (СИ) - Тодорова Елена - Страница 60

– Илья знал? – спрашивает так тихо, что я едва разбираю слова.

– Нет… Он совсем недавно узнал… Пару дней назад… И я… – почему-то страшно в этом признаваться, но не сказать я не могу. – Я просила Илью тебе не говорить.

Резкий разворот. Стремительное преодоление расстояния.

Прикрывая веки, выдаю задушенный писк.

– Какого хрена, Ю? – впечатывает мне в губы горячим шепотом. Лбом напирает так, что мне отступать приходится, пока не ловит в захват, заставив стоять на месте. – Какого хрена ты позволяла мне думать, будто подписывала эту проклятую маляву?

– Потому что… – толкаю разъяренно и срываюсь. Выдав ряд вздохов, взрываю напряжение тихим, словно шелест листвы, голосом: – Суть не в том, что вины моей нет. Суть в том, что ты поверил, будто я способна на подобное.

Ян это не опровергает. Вообще никак не объясняет.

Пока молчит, чувствую, как сжимает крепче, как гремит его сердце, и как раздувается на каждом вдохе грудь.

– Окей. Давай дальше. Что такого за эту пятилетку Илюха тебе наговорил?

Вспоминаю, и нутро жгучим жаром заливает. Невольно морщусь. Мотаю головой.

– Ничего, что было бы важно сейчас.

– Что? – напирает Нечаев жестче.

Даже повторить тяжело. Болит ведь, как свежая рана. А я не должна при этом расклеиться.

– Я сама виновата… Эм-м… – задыхаюсь, хоть и не смотрю в глаза. – Спросила зачем-то, как ты…

Повисает тишина.

Замечаю, как сжимаются челюсти Яна. Подбородок будто массивнее становится, утяжеляется. На коже на шее проступают мурашки.

– Ты спрашивала обо мне? – растягивает с хриплыми нотками.

В голосе столько неверия… Буквально шок.

– Ну да…

– Будучи замужем?

Морщусь, чтобы вспомнить, были ли мы с Костей в тот момент расписаны.

– Наверное… Скорее всего…

– Блядь… – роняет он с неясными эмоциями, вызывая у меня новую волну дрожи. – И зачем, Ю?

– Просто…

– Что тебя интересовало? Убивался ли я? Подыхал, – рявкает так же тихо, с головокружительной угрозой.

– Между своими шлюхами?

– Между порывами тебе позвонить!

– Почему же не звонил?!

– Год, – вбивает это коротко слово, словно гвоздь. – Не мог! Не в праве был! А потом… – засмеявшись, разрушает тот накал, который до этого держал, лишив меня возможности дышать. – Прилетел, сука, чтобы увидеть, как тебя, Ю, твой новый мужик зализывает.

– Не мог? Я не верю в такое! Есть лишь отсутствие желания! Когда человек хочет услышать, увидеть… Не ищет отмазки, а звонит, пишет, приходит! При-хо-дит, Ян! Тебе ничего не мешало прийти ко мне в больницу! Тогда я тебя еще ждала…

Замолкаю, потому как… Нечаев с такой злостью стискивает челюсти, что просто поражает силой своих эмоций. Кажется, будто сдерживает не просто слова… Настоящий крик. Звериный рев, Господи…

– Ок, – толкает поразительно равнодушно. – Проехали вопрос.

И снова я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

Вот и понимала же… Но когда он подтверждает, воспаляется все настолько, что умереть было бы менее болезненно.

– Так что такого тебе сказал Илья?

Глаза в глаза. И воздух вокруг нас становится настолько плотным, что употреблять его физически невозможно.

Хвала Богу, звонит телефон Нечаева.

– Прошу прощения, – сухо, но исключительно вежливо извиняется, прежде чем принять вызов и отойти в сторону. – Ян Нечаев.

Догадываюсь, что контакт незнакомый.

– Да. Был. Оставлял. Есть вопросы, которые стоит прояснить. Предлагаю встретиться. Да, до завтра терпит. Говори, где и во сколько?

Абонент, очевидно, называет место. Ян сдвигает брови и прищуривается. Реагируя на какую-то фразу собеседника, едко усмехается.

– Нет, люксовость заведения не обязательна. Меня устроит и пивнуха на Привозе. Забивай стрелу, где тебе удобно. Я подтянусь.

Понимаю, что эта встреча не касается рабочих вопросов, и неосознанно начинаю волноваться.

С кем? Зачем? Чем грозит? Опасно ли?

Что это на Нечаева нашло? Он ведь таким серьезным стал.

В принципе и сейчас по виду беспристрастен, но, если приглядеться – глаза горят, а желваки между фразами так и ходят.

– Подходит. Еще момент: этот звонок, как и встреча, должны остаться между нами, – оговаривая это условие, замирает взглядом на мне. – Да, ты все верно понял. До завтра, – заключает Ян, прежде чем отключиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда прячет телефон и возвращается ко мне, тут же прекращаю делать вид, что разглядываю через открытое окно беседки густой и пестрящий даже в свете фонарей яркими и насыщенными цветами сад.

– С кем ты разговаривал?

– Это для тебя имеет значение?

Он не нападает, как это, защищаясь, делаю я. Прямо задает вопрос, требуя от меня откровенности, которую я не могу ему дать.

– Почему нет? – пожимаю плечами, будто бы на ходу прикидывая. – Ты же спрашиваешь, где я и с кем…

Ян сглатывает, явно собираясь сказать нечто важное.

Но…

Нас снова прерывают.

На этот раз голоса снаружи беседки.

– Будем предельно откровенны, я не хочу, чтобы в нашей семье появились новые члены. Тем более девчонки! – высекает бескомпромиссно, как я допираю, самый младший Нечаев. Меня перетряхивает от звуков знакомого ломающегося и уже такого сильного юношеского голоса. Я ведь так хорошо помню в этом же возрасте Яна. – Члены без членов. К чему это вообще?

– Бодя, свинюка ты такая… Ай-яй-яй… Придержи ты свой язык, сыночек. Возьми над ним контроль, в конце-то концов!

И тут меня повторно накрывает мурашками.

Милана Андреевна…

Сердце не просто сжимается. Оно заходится в истерике.

– В семье из женщин должна быть только мама, – трубит Богдан уперто. Но в какой-то момент вроде как смягчается. – Ты лучшая женщина на свете, мам! Прекрасная, единственная…

– Не пудри мне мозги, – ругает сыночка Милана Андреевна, но, как и раньше, с характерным ей крайне заразительным смехом. – Все твои братья рано или поздно женятся! И ты тоже, дорогой.

– Я??? Вот это ни за что, мам!!! Я ненавижу девчонок! Они даже пахнут бессмысленно! Как розовый зефир! Они…

– Я все слышу! – кричит ему Ян.

Только сейчас замечаю, что все это время, пока я прислушивалась к трепу Боди, он продолжал смотреть на меня.

Мелкий вбегает в беседку и замирает на пороге.

Ох, ну не такой он и мелкий… Выше меня. И, Боже мой, вылитый Ян! Тот Ян, который не хотел со мной играть, окатывая из встречи к встрече презрительными взглядами.

Ух, какие эмоции Богдана разрывают! Я даже забываю о своих собственных. Видно, что и соскучился он по брату, и испугался, и продолжает злиться.

– Подойди, – говорит мой Нечаев сурово.

Бодя, подобравшись, шагает.

Ян протягивает руку. Здороваются как мужчины. После чего младший перед старшим замирает, изо всех сил демонстрируя важность, присущую смирению.

– Значит, ненавидишь девчонок? – спрашивает Ян с поразительным спокойствием.

Я еще не слышала, чтобы он с кем-то настолько терпеливо разговаривал. У страха же, то есть Богдана, глаза велики.

– Я такого не говорил!

– Говорил. Я же слышал, – проговаривает Ян тем же ровным тоном. – А почему? Можешь назвать причины.

– Э-э… Ну…

Застывшая у входа Милана Андреевна машет мне рукой, но дальше не продвигается. И в целом в диалог между братьями не встревает.

– Давай, Богдан. Пять причин.

– Они истеричные!

Мама охает и прижимает ладонь ко рту. Качает головой.

– Не истеричные, а эмоциональные, – поправляет Ян строго. – Дальше давай.

– Они слабые!

– Да. Но в этом их сила. Смотри, брат, если бы мама была такой же сильной, как папа, у нас бы дома бои не утихали. Ты этого хочешь? Чтобы женщины воевали с мужчинами?

– Конечно, нет.

– Мужчина и женщина не должны друг друга ломать. Заложено так, чтобы дополняли. Да, женщины слабее нас. Но при этом они обладают набором качеств, которых нет у нас. И не будет никогда. За счет своей природной мягкости женщины дают нам преимущество. Возможность быть главой семьи. Реализовать свои потребности: защищать, оберегать, быть добытчиком. Расходовать внушительный мужской потенциал с пользой. И даже наращиваем мы его благодаря им. Они мотивируют.