Ты – всё (СИ) - Тодорова Елена - Страница 39

После ультиматума Яна удивлена, что вообще написал. Наверное, еще не в курсе, как старший брат отреагировал на наше общение.

Юния Филатова: Ты узнал, сколько будет стоить покраска?

Илья Нечаев: Пока нет. Должен идти. Свяжемся позже.

Не отвечаю больше.

Поднявшись из-за стола, выхожу в коридор и направляюсь в сторону кухни. Делаю это не только чтобы сменить обстановку и размяться, но и ради того, чтобы реально подкрепиться. Есть не получается. Спасаюсь, как могу. Завариваю крепкий черный чай, кладу в него три полные ложечки сахара и заставляю себя выпить напиток.

Лишь около семи часов вечера, когда я беспокойно рассекаю пространство кабинета, звонит, наконец, Лилия.

Нечаев вызывает меня к себе.

Ну, вот и все… Ожидание закончилось.

Легче ли мне?

Нет. Гораздо хуже!

Если на протяжении всех этих часов мне лишь казалось, что я сойду с ума, то вот сейчас как раз тот момент, когда это происходит.

Обезумев от переживаний, я готовлюсь к незамедлительной атаке. Ведь это он… Он довел меня до края!!! До состояния необоснованного животного страха! До яростной дрожи! До гребаного отчаяния! До бешеной жажды крови!

«Что тебе от меня нужно?!» – все, что я хочу прокричать.

Прокричать так громко, чтобы Ян почувствовал ту боль, которую чувствую я! Чтобы она его разорвала раньше, чем разорвет меня!

Но…

Очутившись в логове хищника, я снова теряюсь.

Как еще реагировать на то, что он говорит???

– Все, как я и предполагал, Юния Алексеевна, – заключает Нечаев лишенным каких-либо эмоций голосом. – Весь ваш план – бессмысленный набор таблиц.

В кабинете полумрак. Горят лишь лампы у входа.

Ян стоит за своим креслом. Несмотря на яркие огни вечернего города, которые через панораму находящихся за его спиной окон сеют по периметру помещения дополнительные блики, выглядит мрачным как никогда.

Из-под густых, черных и угрюмо изогнутых бровей мерцает мнимым гостеприимством ад.

Впервые Нечаев на рабочем месте без пиджака. Более того – отсутствует галстук. Верх рубашки расстегнут. Манжеты закатаны до локтей. В руке, которой он опирается о спинку своего кресла, стакан с янтарной жидкостью.

«Холодно, холодно… Мне очень холодно», – убеждаю себя, когда ощущаю, как вспыхивает кожа лица.

Только бы не допустить всепоглощающего пожара. Я его не переживу.

– Юния Алексеевна, если вы считаете, что, нарисовав в итоговой ячейке красивую сумму, сможете кого-то обмануть, то вы глупее, чем я думал, – толкает сердито, с явным желанием задеть за живое.

Однако я слишком ошарашена, чтобы это сработало.

О чем он говорит? Что за вздор?!

Я прийти в себя не могу!

Нечаев же, сделав большой глоток алкоголя, сгущает вокруг себя тьму. Задерживая на мне свирепый взгляд, с неясной мне безысходностью припечатывает:

– И гораздо сложнее.

То сжимая, то разжимая кулаки, бестолково пялюсь, напрочь утрачивая связь с прошлым и забывая, наконец, кем Ян Нечаев был когда-то.

Нет того парня. Ничего, кроме внешнего сходства, не осталось. Да и то благодаря суровому облику, который он сейчас собой являет, просматривается незначительно.

Именно в этот момент мне становится по-настоящему холодно. Нутро заволакивает инеем. Сердце перестает сокращаться. Тело бьет дрожь. Душа стонет. Глаза заволакивает слезами.

Ощущение, что я распадаюсь на тысячи теней, настолько велико… Чтобы не рехнуться сию секунду, приходится найти одну из зеркальных поверхностей и убедиться, что я выгляжу точно так же, как всегда.

Хорошо. Почти идеально.

Невинно. Почти мило.

Сдержанно. Почти равнодушно.

Где мое сердце? Где?!

Я еще здесь? Или уже умерла?

Я не чувствую пульса… Господи, я не чувствую пульса!

– Ты меня видишь? – выпаливаю в один миг, задушенно обращаясь к тому Яну Нечаеву, которого потеряла.

Но…

Правда в том, что даже когда он является другим, чужим для меня, я хочу его узнать.

Господи… Я ведь и с Ильей начала общение, потому что он сейчас в том возрасте, который я упустила с Яном. Я пыталась уловить, каким он был, хоть и понимала, что мой Нечаев особенный. Совсем-совсем другой. И тем не менее… Какие-то детали, взгляды, и картинка складывалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А может… Я просто додумывала?

– Ты меня видишь?! – выпаливаю громче.

Мужчина прищуривается. На вопрос не реагирует. Однако, допив свой напиток, возвращается не просто к разговору, а к тому Яну Нечаеву, которого я, как бы ни страдала, так отчаянно ищу.

– Зачем ты это сделала, Ю? Чем руководствовалась? Неужели, мать твою, не понимала, что не проканает?! Были какие-то сложности? Почему ты, блядь, просто не позвонила мне?! Что за хуйня?! Я, сука, просто не понимаю!

Узнавая интонации и выражения старого Яна, захлебываюсь чувствами.

Но страх, который сильнее всего, заставляет игнорировать его.

– А я не понимаю, о чем вы!

Бросаюсь к столу Нечаева. Не спросив разрешения, хватаю папку, в которой принесла план. Суматошно листаю.

Дыхание перехватывает, когда осознаю, что вижу этот документ впервые. Узнаю лишь первую, вторую и последнюю страницы. Остальное… Не мое!

– Как такое возможно?.. – шепчу в замешательстве. – Это… Это какой-то фарс… Бред…

– Согласен. И вы имели наглость принести этот бред мне! Как решать теперь будем? Что дальше, Юния Алексеевна?

– Я не приносила… Это не мое…

Лиля… Блядь, Лиля…

Неужели она подменила?.. Как так можно?! И я еще корила себя за плохое отношение к ней?

– Это не мое!

– Что? Ты, блядь… Ты в своем уме, Ю?! – рычит Нечаев с такой злобой, что я вздрагиваю.

Не только внешне. Но и внутренне. Изо всех сил меня сотрясает. На фоне этого и под давлением взгляда Яна обрушивается вал, который я весь день держу.

Меня топит. Топит с такой силой, что в горле ощущается влага.

Вот-вот разревусь… Вот-вот… И снова каким-то чудом сдерживаюсь.

Вспоминая, как секретарь Нечаева улыбалась мне перед тем, как я входила в его кабинет, прихожу в ярость.

– Это не мое! – ору истошно, окончательно наплевав на проклятую работу.

«Десантник бежит сначала сколько может, а затем – сколько нужно», – всплывают в моем затуманенном сознании слова моего Яна.

И я выдерживаю его убийственный взгляд столько, столько надо. Не разрываю контакт, пока он не начинает говорить.

– Может, хватит, Ю?! – рявкает, зло отталкивая кресло. Не успеваю зажмуриться, когда запускает в одну из стен стакан и в бешенстве трескает по столешнице ладонью. – Что за ебанутый детский сад?

Вдох. Выдох.

Кулаки до хруста. Ногти под кожу.

Взмах ресниц. И я снова смотрю на Нечаева.

– Думаешь, я бы принесла тебе такой план? – чеканю уничижительно.

Во мне реально полыхает ненависть. За то, что он считает меня не просто конченой вертихвосткой, но и непроходимой идиоткой.

Ведь знает меня с семилетнего возраста! Знает меня!

И не верит.

– Получается, что принесла! – горланит так же разъяренно.

– Нет, не получается. Я все сделала, как ты расписал в письме.

– Ну и где, Ю? Где эти данные? Покажи, мать твою!

Можно бы было попросить у него компьютер, войти в свою учетную запись и распечатать план заново. Но для всех этих действий я слишком зла.

Меня достало! Достало!!!

– Ты не веришь мне? Не веришь тому, что я тебе говорю?!

Бушующую тьму в глаза Нечаева подрывает сомнение. С рваным вздохом подаюсь вперед. Хочу взять за руки. Почувствовать, как кипит его кровь. Понять, почему это происходит с ним… Со мной…

Боже мой… С нами.

Едва осмеливаюсь на это «мы», как Ян толкает:

– Не верю, Ю.

Эти слова будто взмах лезвием. Раз, два – крестом мне по груди.

Замирая, прикрываю веки. Губы сжимаю.

Рассвирепев, начинаю рвать чертовы листы еще до того, как открываю глаза. Мелкими кусками усыпаю стол. До последней страницы! Но и этого мало. Ослепнув от ярости, даже не пытаюсь понять реакцию Нечаева. Взбив клочки бумаги пальцами, швыряю их прямо ему в лицо.