Таверна "Зелёная фея" (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 21

— Обожди своей очереди, — велел он и обернулся к щуплому мужичку, которого держал за грудки. — Плати немедленно или я отделаю тебя так, что мать родная не узнает.

— Н-но у меня нет денег, — заикаясь, проговорил мужичок, тараща на Робба выцветшие глаза.

— А зачем тогда ты в таверну припёрся, олух? — Робб навис над беднягой, словно утёс, и, удерживая за рубаху, мотал его из стороны в сторону.

— Так велел хозяи-и-и-ин, — заголосил несчастный.

— А ну заткнись, — велел ему мужчина, что предлагал Роббу драться. Он подошёл совершенно неслышно, как умеют только по-настоящему опасные люди, и ударил мужичка вскользь по лицу, несильно, но тот предпочёл притвориться мёртвым и обвиснуть без чувств. Робб остался не у дел.

— Ну и что ты наделал? — спросил он, отбрасывая бесполезного посетителя. — Он мне теперь точно не заплатит.

— Я Васк из банды Синих Псов. И я ненавижу, когда на меня не обращают внимания.

— Какой ты чувствительный, Васк, — усмехнулся Робб. Злость разбудило его чутьё разбойника, сравнимое с чутьём зверя, и этот Синий Пёс повёл себя очень неосмотрительно, когда напал на него и его таверну. И сейчас ему придётся пожалеть.

Виара тоненько вскрикнула, когда в её сторону полетел стул, ударился о стену и, печально хрустнув, свалился на пол. Ольф тут же бросил постояльца, которому угрожал покусать его, и бросился к ней. Постоялец же, как был на четвереньках, так и поспешил убраться. В зале таверны остались только Робб и Васк.

Ольф подскочил к Виаре. На его лице застыло обеспокоенное выражение, и между белыми бровями появилась складка.

— Ты в порядке? — спросил он, загораживая эльфийку от всего безумства, что творилось в зале. В тот момент как раз Вакс запустил в противника столом, а Робб грозился за свою мебель с него шкуру спустить. Ольф положил руки Виаре на локти, желая защитить, но не смея приблизиться больше.

В этот момент в стену за ними прилетела миска, и Робб закричал:

— Убери её отсюда, иди… — закончить обзываться он не смог, потому что Вакс ударил его в живот, и Робб закашлялся.

— Пойдем на кухню, — Ольф пропустил Виару вперёд и, взволнованно обернувшись на драку, последовал за ней. В кухне было всё так же, как они оставили пять минут назад. Хотя какие пять минут? Виаре казалось, что прошёл час — не меньше. На плите над печью подгорали куски мяса, в кастрюльке готовилась очередная порция горохового пюре. Стол покрывал слой капусты, павшей от рук Робба. Масляная лампа заливала кухню мягким жёлтым светом. И уют этот вступал в такое острое противоречие со звуками борьбы, долетавшими из-за двери, что казался ненастоящим, словно накрашенный покойник.

— Чего это они, Ольф? — тихо спросила Виара. — Зачем столько жестокости?

— Они человеческие мужчины, — пожал плечами Ольф. — Иногда они дерутся просто потому что.

— А ты? Ты так не делаешь?

— Ну, я дрался за еду, — он задумчиво загнул палец, — за территорию и за то, чтобы не стать едой. На мой взгляд, это очень уважительные причины.

Виара легко подпрыгнула и уселась на стол. Ольф отметил про себя, что Робб его за такую выходку за шкирку бы выкинул с кухни. А Виаре было можно, потому что она миленькая и уши у неё не мохнатые. Ольф сел за стол, положил на него руки, а на них сверху устроил подбородок. Он просто молчал и, не отрываясь смотрел на Виару так, будто оставался котом, и ему вовсе не нужно было думать о приличиях. Некоторое время она прислушивалась к звукам драки, но потом внимание Ольфа стало её отвлекать. Виара посмотрела на него и встретилась со светящимся обожанием взглядом.

— Ты чего? Почему ты так на меня смотришь?

— Потому что ты — самое красивое, что есть в этой комнате, — ответил Ольф. — И во всем мире, пожалуй.

Виара покраснела. Полоса персикового цвета легла на её щеки и спинку носа, и веснушки стали ещё ярче. Она была чудо как хороша, когда так смущалась.

— Перестань! Ты же не серьёзно…

Ольф не успел ответить: распахнулась дверь и в кухню ввалился Робб. У него были разбиты губа и бровь, под глазом наливался крупный фингал. Он проследовал тяжелой походкой к столу, схватил кувшин и принялся пить прямо из него. Виара и Ольф, затаив дыхание, следили, как кадык ходит с каждым глотком туда-сюда. Наконец Робб напился, вытер рот и проговорил:

— Хоть бы мясо с плиты сняли. Как дети малые, ну честное слово!

Виара тут же спрыгнула со стола, подскочила к Роббу:

— Как ты? Что с тем громилой, который ненавидит мебель? Он жив?

— Жив, — протянул Робб, убирая сковороду с плиты. — Ну ты посмотри, мясо выбрасывать придётся… Да, он жив. Выбросил я его из таверны и под зад наподдал. Но всё-таки хорошая драка была, — и он развёл руки в стороны, потягиваясь, и тут же сморщился от внезапной боли в боку.

— Ну вот видишь! Ты повредился, — сказала Виара и тут же принялась изучать его, легко скользя ладошками вдоль боков. — Так нельзя, твоё человеческое тело слишком хрупкое.

— Вы, женщины, чересчур много переживаете.

— Ваши женщины сохраняют вам остатки здоровья, но я же не одна из них, — задумчиво отозвалась Виара. — Не шевелись, вот тут в боку какое-то повреждение. Я попробую залечить.

— Их прислал тот богатей, — поведал Робб поверх Виариной головы. Он сдался и позволил её маленьким пальчикам ощупать его руки, ноги, грудь и лицо в поисках “поломанных кусков”. — Велел передать, что таверна наша работать не будет. Эти люди должны были заказать побольше, нажраться и уйти, не заплатив. Он дал им денег, чтобы довольны остались даже те, кто получил от меня в нос. Проклятье… — выругался он сквозь зубы и некоторое время молчал, будто не решался начать разговор. — Мне нужно поговорить с вами, ребята.

— Хорошо, я только закончу…

— Нет, — Робб настойчиво убрал эльфийские руки от себя. — Сядь и послушай меня. Это важно. Потому что на этом наша авантюра с таверной заканчивается.

Виара и Ольф переглянулись. Парень даже поднялся, выпрямился, и смотрел так настороженно, что снова напомнил огромного кота.

— Робб? Что это значит?

— А это значит, — Робб грузно облокотился на стол, по которому был рассыпан кое-как порезанный капустный лист; еще пятнадцать минут назад он думал, что научиться готовить — это важно. — Это значит, что мы сегодня извели почти все продукты. Денег не получили, а значит, идти завтра на ярмарку нам не с чем. Этот богатый прыщ дал понять, что просто так он нас в покое не оставит, и я тут подумал… Не для меня это всё, ребятки. Мой папаша был разбойником, и я сам такой же. Разбойником и помру. Завтра я уйду отсюда.

Виара стояла перед ним ни жива, ни мертва. Вся её уверенность вмиг облетела, как засохшие листья, и она снова предстала запуганным зверьком, который жался к стойке в забытой грязной таверне. Она смотрела на Робба во все глаза, иногда открывала рот, чтобы что-то сказать, но не решалась.

Ольф откинулся на стуле, скрестив руки на груди, и смотрел мрачно исподлобья.

— Это что получается, дядя Робб, ты нас бросаешь?

Робб усмехнулся чересчур резко, нервно, пряча за кривой улыбкой глубокое чувство вины.

— Вам продуктов хватит на первое время. Если ты вернешься обратно в блохастую форму, Виара продержится подольше. А так вы уже большие, ребятки. Как-то до этого справлялись, справитесь и без меня.

— То есть ты всё бросаешь? Ты почти месяц тут горбатился, кровати делал, ставни крепил, сбитень варил этот мерзкий. И всё зря?

Робб подался вперед, опираясь на столешницу.

— Да, я варил, строгал и крепил. Помнишь, что я твоему Дрелондону подал на ужин? Картошку и безвкусное мясо, что мои сапоги. Это всё, что у нас было. А теперь нам разгромили зал, обокрали, и у нас снова ничего нет. Я не хочу начинать с начала. Сил у меня нет, — он посмотрел на Виару. Она обхватила себя руками и казалась особенно тоненькой и ломкой посреди захламлённой кухни. Только огромные зелёные глаза с грустью смотрели на него. — Прости. Я же говорил, что не заслуживаю любви.