1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ) - Ангелов Августин - Страница 13

Мне было понятно, что в этом времени, куда меня определили, в начале 1928 года, сам Сталин еще единолично не управляет всеми процессами во всех отраслях СССР. Но, он уже сейчас своей волей задает главный вектор развития страны. И та партийная борьба, которую он затеял против оппозиции внутри партии, как раз и должна привести его на самую вершину власти. Ведь именно тогда, когда оппозиция будет окончательно разгромлена, Сталин сможет все главные рычаги управления огромной страной подгрести под себя, став, фактически, некоронованным красным монархом-самодержцем.

А что, если попытаться выстроить систему балансов, ограничив, таким образом, абсолютную власть Сталина, сделав советское руководство более коллегиальным, состоящим из нескольких фигур, которые смогут друг друга уравновешивать? Например, не громить до конца оппозицию, а просто ее ослабить? Что, если Троцкого не отправлять в далекую ссылку, а держать под наблюдением ОГПУ на какой-нибудь даче, используя его, в свою очередь, как инструмент давления на Сталина? Вот и вырисовывается уже своя собственная политическая игра! А если еще и предотвратить репрессии, избавившись от главных ликвидаторов, да ускорить технический прогресс с одновременным устранением на внешнем фронте тайных операций того же Гитлера, то и пойдет история сразу совсем в ином направлении. Чем не план действий?

Конечно, Троцкий мне не слишком нравился. Да и он Менжинского после недавнего выступления на партийном съезде и вовсе считал своим лютым врагом. Тем не менее, Троцкий оставался фигурой значительной, опираясь на которую можно было бы начать собственную шахматную партию. Вот только его главная идея мировой революции больше походила на утопическую фантастику. Ну не было у молодого Советского Союза таких значительных сил и влияния, чтобы подпалить пожар мировой революции, как того желал Лев Давидович, пытаясь использовать революцию в России лишь как хворост для разжигания грандиозного мирового революционного пламени. Да и условия в других странах для всеобъемлющей революции не сложились. Потому поддерживать разные Коминтерны и Интернационалы, занимающиеся непонятно чем на советские деньги, было вопиющим расточительством. Особенно, когда народ внутри собственной страны жил впроголодь. Льва Троцкого использовать, конечно, можно, но, как же его переубедить отказаться от своей любимой идеи? Вряд ли такое с ним получится.

И я пытался понять, какие еще имеются фигуры на политической доске, которых можно будет Сталину противопоставить ради выстраивания баланса? Может, сделать ставку на влиятельных военных, например, на Тухачевского? Только подкинуть ему надо идею, скажем, попробовать начать делать танки Т-34 прямо сейчас и сразу с командирскими башенками, а механизированные корпуса оснащать танковыми тягачами и ремонтными подразделениями? Или же лучше Буденного привлечь на свою сторону, заинтересовав его производством реактивной артиллерии и бронетранспортеров вместо тачанок?

Или, допустим, Бухарина использовать, который главный редактор газеты «Правда»? Он, вроде бы, против закрытия НЭПа. У него нет большой власти, но в центральной газете много чего может напечатать. А кто там еще есть из самых влиятельных советских людей? Может, Ворошилов подойдет или Молотов? Они все-таки члены ЦК. Рыков там еще есть, Томский и некто Рудзутак, про которого я вообще ничего толком не знаю. Не так уж и много первых лиц получается. Калинин не в счет, он, скорее, простой статист и соглашатель. Хотя, кто знает, может и этот на что-то сгодится?

Надо понаблюдать и подумать. Но, рискованная, конечно, затея начинать свою собственную игру с опорой на эти личности. Потому что вряд ли среди них найдутся те, которых можно будет противопоставить Сталину. Бесхребетными они все какими-то кажутся и нерешительными. Потому Сталин на их фоне, конечно, смотрится непоколебимой скалой. Только Троцкий, пожалуй, подходит, как реальный противовес. Но, Троцкий и сам опасен. Так что же мне делать? Где же искать сильные фигуры, да еще и такие, чтобы ими можно было бы управлять?

В результате всех этих своих рассуждений о предстоящей нам с Менжинским опасной политической игре, я пока не пришел к какому-то определенному выводу. А, между тем, подошло время выезжать в Кремль. Снова к подъезду подали тот же автомобиль, который привез утром Менжинского на работу. И Вячеслав, облачившись в пальто и шляпу, прихватив портфель с докладом, попрощался с Эльзой, выехав на машине в зимний ранний вечерний сумрак, где кружила свои хороводы ледяная январская метель.

Глава 10

Менжинский, конечно, нервничал. Этот доклад был не каким-то проходным, рутинным, а достаточно важным, обобщающим документом, подводящим итоги прошедшего 1927 года. Когда Вячеслав вошел в кремлевский кабинет, его уже ждал тот человек, которого через несколько лет будут именовать Хозяином, имея в виду, что он и есть полноправный хозяин всего Советского Союза. Но, пока его так не называли, поскольку абсолютной властью он еще не обладал.

В просторном помещении, освещенном хрустальной люстрой, Генеральный секретарь стоял у окна. Это был еще совсем не тот Сталин, который запомнился по многочисленным фотографиям военного времени. В 1928 году Иосиф Виссарионович выглядел значительно моложе. Ему не исполнилось и пятидесяти, что для политического деятеля подобного масштаба означало время самого расцвета. Одетый в серый френч с большими карманами на груди и в серые брюки, заправленные в начищенные черные сапоги, он выглядел довольно бодрым. Седина еще почти не затронула ни его волосы, ни его густые усы. Кожа казалась немного смуглой. А на лице отчетливо просматривались многочисленные следы от оспы. Впрочем, было понятно, что маскировать их каким-либо гримом вождь не считает необходимым.

Хотя в кабинете пахло табаком, ни трубку, ни папиросу Сталин в руках не держал, а просто правой рукой как бы иногда невзначай поддерживал левую. Но, то, что левая рука у него с детства больная, в глаза совсем не бросалось. Сам он смотрел уверенно и прямо. И взгляд его не казался каким-то недобрым, скорее, просто внимательным. Чуть отодвинув тяжелую занавеску, Сталин наблюдал, как падает снег снаружи. Увидев вошедшего, он поздоровался, сказав коротко:

— Здравствуйте, товарищ Менжинский. Я готов выслушать ваш доклад.

После чего Сталин тут же уселся в кресло за письменным столом.

Менжинский начал с цифр:

— Всего за прошлый год на территории СССР арестованы 76983. В том числе за деятельность контрреволюционной направленности 48883. Из них приговорены к высшей мере наказания 2363 человека…

Но, Сталин перебил:

— Цифры можете пропустить. Я их потом посмотрю. Меня сейчас больше общая картина интересует.

Менжинский продолжил докладывать, зачитав информацию по Шахтинскому делу.

Вот только Сталин снова перебил:

— Пропускайте. Я о последних ваших успехах в этом деле потом отдельно прочитаю. Мне Ягода только позавчера очень подробно как раз на эту тему докладывал.

Менжинский перескочил дальше:

— За прошедший год в городах и поселках выявлено 145 тысяч нигде не работающих и не обучающихся подростков от 14 до 17 лет, а также 300 тысяч молодых людей от 18 до 24 лет, которые также не работают и не учатся. Половина из них находится на иждивении, а другая половина бродяжничает, не желая нигде становиться на учет. И есть серьезные подозрения, что до сих пор выявлены далеко не все подобные лица. Из этой среды пополняют свои ряды криминальные элементы и антисоветские подпольные организации.

Но, Сталин снова перебил докладчика:

— А все это от того, что, хоть мы и восстановили страну после двух войн, империалистической и гражданской, но заводов и фабрик у нас пока слишком мало. Если говорить прямо, сейчас у нас социализм еще не построен. И мы даже толком не приступили к его строительству. У нас продолжается НЭП, который и порождает все эти уродливые явления расслоения общества, плодит классовых врагов пролетариата. И с этим надо кончать. Но ничего, товарищ Менжинский, скоро мы свернем весь этот НЭП окончательно и объявим в стране индустриализацию. Понастроим новых заводов и фабрик, чтобы обеспечить серьезный рост рабочего класса. Вот тогда и займем делом всех этих молодых бездельников.