Закон пустыни - Жак Кристиан - Страница 20

– Монтумес тебя не выдаст.

– У меня нет такой уверенности.

– Он интриговал всю свою жизнь, чтобы занять этот пост; если он нас предаст, то приговорит сам себя.

Химик Чечи кивнул в знак согласия. Кадаш немного успокоился и решил выпить пива. Денес, который переел на банкете, поглаживал туго набитый живот.

– Верховный страж, – с досадой заметил он, – пустое место. Когда мы придем к власти, его надо заменить.

– Не надо торопиться, – тихо убеждал Чечи. – Полководец Ашер работает под прикрытием и достиг неплохих результатов. Скоро у нас будет великолепное оружие, и мы возьмем под контроль все арсеналы. Главное – не выдать себя раньше времени. Пазаир убежден, что Кадаш хотел украсть у меня небесное железо и, следовательно, мы – враги; о наших истинных отношениях он не догадывается и не догадается, если мы будем осторожны. Благодаря публичным заявлениям Денеса он верит, что главная цель военной верхушки – создание надежного оружия. Надо поддерживать в нем эту уверенность.

– Он так наивен? – поинтересовался зубной лекарь.

– Напротив. Столь грандиозный проект обязательно привлечет его внимание. Что может быть важнее, чем создание меча, которым можно расколоть шлем противника, или доспехов и щитов, которые невозможно повредить? Обладая таким вооружением, Ашер организует заговор с целью захвата власти. Вот к какому выводу придет судья.

– И догадается, что ты тоже участник этого заговора, – добавил Денес.

– Как человек военный, я повинуюсь приказам, и это освобождает меня от ответственности.

– И все же я волнуюсь, – настаивал Кадаш, который опять принялся нервно ходить взад и вперед. – Когда этот Пазаир только вздумал нам мешать, мы его недооценили. А сегодня он старший судья!

– Когда заваруха начнется, его сметет, – предсказал Денес.

– Время работает на нас, – высказал соображение Чечи. – Власть фараона рассыпается, как пересохший песчаник.

Никто из троих заговорщиков не заметил, что за ними наблюдают: тайный свидетель не упустил ни одного слова из услышанного. С верхушки пальмы, не сводя с беседующих своих красных глаз, за ними следил павиан Убийца.

Встревоженная и возмущенная агрессивным поведением Бел-Трана, госпожа Нанефер не сидела сложа руки. Собрав у себя уполномоченных в делах пятидесяти самых богатых семей Мемфиса, она подробно описала сложившуюся ситуацию. Их хозяева, как и они сами, имели в своем распоряжении некоторое количество почетных должностей, не требовавших никаких усилий, но открывавших доступ к конфиденциальной информации и позволявших поддерживать связи с правящей верхушкой. В своем неуемном стремлении к реорганизации Бел-Тран упразднял эти должности одну за другой. История Египта знала примеры подобного волюнтаризма со стороны разных выскочек, которые могут быть опаснее песчаных змей, но им всегда давался достойный отпор.

Страстная речь госпожи Нанефер встретила горячее одобрение. Разум и справедливость должны восторжествовать посредством вмешательства в эту историю одного человека – старшего судьи Пазаира. Было решено завтра же просить у него аудиенции, направив к судье делегацию в составе госпожи Нанефер и десяти видных представителей высшего общества. Они придут не с пустыми руками: к ногам судьи будут положены штука дорогой ткани, шкатулка с драгоценностями и кувшин благовонной мази.

– Эти подношения есть знак уважения к вам, – произнес самый старший из просителей.

– Ваши знаки внимания меня тронули, но я вынужден отказаться.

Старший сановник возмутился.

– Почему же?

– Это попытка подкупа.

– Мы далеки от этой мысли! Не отказывайтесь, прошу вас.

– Заберите подарки и вручите их самым достойным из ваших служащих.

Госпожа Нанефер сочла необходимым вмешаться.

– Старший судья, мы требуем уважения к иерархии и традиционным ценностям.

– С этим я полностью согласен.

Слегка успокоенная, величественная супруга судовладельца Денеса с жаром продолжила:

– Бел-Тран безо всяких серьезных причин упразднил мою почетную должность инспектора казны и собирается сделать то же самое в отношении членов самых уважаемых семей Мемфиса. Он посягнул на традиции и привилегии, освященные временем. Мы требуем, чтобы вы вмешались и положили конец этому преследованию.

Пазаир прочитал выдержку из Закона:

– Если ты судья, не делай разницы между богатым и простолюдином. Не обращай внимания на красивые одежды, не презирай того, кто одет скромно по причине своих малых средств. Не принимай никаких подношений от тех, кто обладает богатством, и не лишай своей благосклонности слабого в пользу сильного. Таким образом, если в тот момент, когда ты выносишь приговор, тебя будет волновать только суть дела, страна пребудет в покое и равновесии.

Хотя прочитанное было известно всем, пришедшие были смущены.

– Что вы хотите этим сказать? – удивилась госпожа Нанефер.

– То, что я в курсе ситуации и согласен с Бел-Траном. Ваши «привилегии» вовсе не освящены временем, они появились лишь в первые годы правления Рамсеса.

– Вас не устраивают его распоряжения?

– Он предложил вам, как представителям высших слоев общества, взять на себя некие новые обязательства, а вовсе не извлекать из них выгоду. Визирь не имеет никаких претензий к Бел-Трану и его админитративной реорганизации. Ее первые итоги получили одобрение.

– Вы хотите разорить нашу элиту?

– Я хочу вернуть ей истинное величие, чтобы она была примером для всего общества.

Аскет Баги, честолюбец Бел-Тран, идеалист Пазаир – госпожа Нанефер содрогнулась при мысли, что эта троица будет действовать заодно! Слава богу, старый визирь скоро уйдет в отставку, шакал обломает свои длинные зубы о камни, а неподкупный судья рано или поздно поддастся соблазнам.

– И в конечном итоге чью сторону вы примете?

– Разве я не ясно выразился?

– Еще ни одно высокопоставленное лицо не сделало карьеры без нашего содействия.

– Я постараюсь стать исключением.

– Вам не удастся.

Тапени была ненасытна. У нее не было несравненной пылкости Пантеры, зато она обладала богатым воображением – в ласках, позах и любовных приема; Чтобы не разочаровать ее, Сути приходилось подчиняться ее фантазиям и даже предвосхищать их. Тапени сильно привязалась к молодому человеку, на которого выплескивала весь свой запас нежности. Маленькая брюнетка с бешеным темпераментом предавалась искусству любви с неистовой силой и с утонченностью.

К счастью, она много времени проводила на работе, и у Сути, таким образом, случались минуты отдых; которые он использовал на то, чтобы успокоить Пантеру, демонстрируя ей всю полноту своей страсти.

Тапени натягивала платье, Сути приводил в порядок свою набедренную повязку.

– Ты очень хорош собой и, к тому же, настоящий жеребец.

– А тебе бы подошло имя «скачущая газель».

– К поэзии я равнодушна, но твоя мужская сила меня впечатляет.

– Ты умеешь ее пробудить; однако мы немного потеряли из виду мотив моего первого визита.

– Перламутровая игла?

– Она самая.

– Красивый предмет, редкий, ценный; пользоваться им умеют немногие, только выдающиеся мастера ткацкого искусства.

– У тебя есть список?

– Конечно.

– Ты мне его дашь?

– Это все женщины, соперницы… Ты слишком много просишь.

Сути боялся такого ответа.

– Как же мне тебя соблазнить?

– Ты тот мужчина, который мне нужен. Вечерами, ночами мне тебя не хватает. Я вынуждена заниматься любовью сама с собой, думая о тебе. Эти страдания становятся непереносимыми.

– Время от времени я мог бы оставаться у тебя ночью.

– Я хочу, чтобы все ночи были моими.

– Ты хочешь сказать…

– Женитьба, мой дорогой.

– Эта идея мне не нравится по моральным соображениям.

– Тебе придется оставить всех твоих любовниц, разбогатеть, поселиться у меня, ждать меня вечерами, быть всегда готовым удовлетворить все мои желания, вплоть до самых безумных.