В ожидании зимы. Черный ельник (СИ) - Лерн Анна - Страница 22

— Поговорить, значит? — Морок присел напротив нее и подпер голову кулаком. — О чем?

— О… о… о том, что не хорошо все это… Мы ведь помолвлены…

Три наши головы медленно повернулись к ней. Что?! Помолвлены?!

— Не по-мужски это на женщин, которые почти замужем, виды иметь, — продолжала тем временем подруга. — Вот мы и пришли, чтобы поставить все точки над «и».

— Как интересно… — протянул Морок. Его лицо абсолютно ничего не выражало, что еще больше пугало. — Значит помолвлены… С кем?

— Что значит «с кем»? — Зина начинала волноваться. — С мужчинами, конечно!

— С какими мужчинами? В вашей ли они деревне живут? — на лице Морока появилось выражение искреннего любопытства.

— Нет, не в нашей! — быстро ответила вместо нее Марьяша. — Не местные они!

Ну да, мало ли, может он знал, кто в деревне проживает…

— Они и сейчас там? Посмотреть на них можно? — Морок казалось, издевался над нами.

— Отчего же нельзя? — встряла в разговор Танька, поправляя меховую шапку, съезжавшую на глаза. — Двое приехали, остальные потом подтянуться. Они племянники покойной учительницы, Людмилы Арсеньевны.

У нас троих челюсти отвалились. Она нормальная?! С оборотнями нас сосватала!

— А это кто? — Морок, наконец, заметил ее. — Тоже подруга ваша?

— Ага, наша, а то чья же? — проворчала Марьяна, бросая на Таньку недовольный взгляд, а потом прошептала в сторону. — Присосалась…

И тут дверь открылась, впуская в комнату еще двух мужчин. У одного из них были темно-рыжие волосы, а второй оказался блондином, с легкими серебряными нитями в светлых волосах. Крупные, плечистые, оба носили аккуратные бороды и улыбались так, словно у них была не жизнь, а сказка. Хотя…

— Вот и братья мои, Переплут и Мороз, — сказал Морок, улыбаясь им. — Раньше с ними встретились, ну это ничего… ничего…

Догадаться, кто есть кто не составило никакого труда.

Я заметила, как Мороз смотрит на меня и смущенно отвернулась. Чего ему надо?

— И с чем к нам гостьи пожаловали? — Переплут присел рядом с Марьяшей. — Дело, какое важное? Или так, познакомиться, поближе не терпелось? Ишь, уже и по сундукам пошарили… Ушлые бабы.

— Говорят, пришли сказать, чтобы мы на их прелести рты не разевали. Помолвлены они, — насмешливо произнес Морок. — Говорят, что ежели честные мы, то отступиться должны.

— По-моему разговор изначально вообще был о вашем брате Переплуте. — напомнила я ему о разговоре в ельнике. — А тут уже все ваше семейство приплелось!

— А что Переплут? — этот самый брат подмигнул Марьяне. — Я свой выбор сделал.

— Да и мне кое-кто приглянулся… — прозвучал рядом голос Мороза. — Это дело такое: быстрое и неизученное. Потянуло и все тут.

Только этого мне еще не хватало!

26

Мы замолчали, стараясь не смотреть на братьев. Было жарко, пот ручьями лился по спине, но раздеться почему-то никто из нас не пытался. Соболя прилипли к моим мокрым щекам и лбу, и я тщетно пыталась смахнуть эти щекочущие сосульки.

— Вы что, в сундуках рылись? — Переплут пощупал шубу на Марьяше. — Смотрю, одежку примерили, что Мороз для своей жены будущей приготовил…

Я вспыхнула, чувствуя на себе взгляд хозяина зимних чертогов. Как стыдно-о-о…

— Батюшка, голубчик! Ужасть! Ужасть творится! — раздался за дверями визгливый голос и в комнату ворвался маленький круглый мужичок с пушистыми усами. Он размахивал короткими ручками, словно ветряная мельница лопастями. — Беда пришла откеля не ждали!

— Да что случилось? — Мороз нахмурился и поднялся с лавки. — Чего голосишь?!

— Нету более ни мертвой ни живой воды в Нави! Все! Ушла водичка, а значит, и нам конец! — всхлипнул мужичок. — Какие-то нелюди к родникам добрались и высушили их!

В этот момент Морок и Переплут тоже поднялись. По их лицам было понятно, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Принеси-ка мой посох, Дормидонт! — приказал мужичку Мороз. — Да побыстрее!

Тот кивнул и исчез за дверью.

— А как родник осушить можно? — удивилась Зинка. — Он ведь из-под земли бьет.

— Можно, — ответил Переплут. — Для исцеления двух глотков хватает. Сначала из мертвого, а потом из живого родника пьют. Но если кому-то вздумается набрать из них бочонок, сразу уходит водица. А Нави нельзя без родников, они ведь ее питают!

— Но кто мог сделать такое? — изумился Мороз. — У местных даже в помыслах нет воду живую бочонками набирать!

— Не местные это… — Морок повернулся к нам. — Да?

— Что «да»? — испугалась я. — Мы воду вашу точно не брали! Или вы бочонок здесь видите?!

— Я говорю, что знаете вы, кто мог к живой и мертвой воде подобраться! — в глазах Морока вспыхнуло красное пламя.

— Да откуда?! — вспылила я, а потом замолчала, вспомнив разговор, подслушанный в доме кузнеца. Приезжие хотели в Навь попасть, чтобы воды живой набрать! Тот, кто прибыл последним, был смертельно болен. Видимо мужчин попустило от колдовства Яги, и они все-таки добрались к родникам!

— Это четверо мужиков, точно говорю! Которых мы от Яги спасли! — снова вставила свои «пять копеек» Танька. — Заразы!

— О чем это она толкует? — Переплут стрельнул в Марьяну подозрительным взглядом. — Кого это вы спасли?

— У Яги мужиков каких-то обнаружили и спасли их от людоедки вашей! — ответила вместо нее Зинка. — А то сожрала бы!

Правильно, нечего им все наши тайны выкладывать! А то еще мы виноваты останемся, что живая и мертвая вода в Нави исчезли.

Дверь отворилась, и снова появился усатый, держа в руке хрустальный посох, испускающий голубоватое сияние.

— Дормидонт, за гостьями присматривай! — приказал Мороз усатому. — А мы сейчас разберемся, кто это себя бессмертным возомнил, да в Нави хозяйничает!

Мы моргнуть не успели, как братья растворились в воздухе, оставив нас в компании Дормидонта.

Тот, насупившись смотрел на нас некоторое время, а потом спросил:

— Не пойму… вы княжеского иль боярского роду?

— Благородного мы роду! — Зинка почесала голову под шапкой. — Царевны.

— Хто-о-о? — недоверчиво протянул усатый. — Вы? Царевны? Какие?!

— Ты чего прицепился? — зло процедила подруга. — Какие, да какие! Да! Царевны мы! Самые, что ни на есть настоящие! Прибыли в гости к Морозу, Мороку и Переплуту! Так сказать, с визитом явились! Давай нам хоромы с перинами, опочивать мы желаем!

Мы хотели не опочивать, а слинять под шумок, но этого ему знать не стоило.

— А пошто тогда братья у вас за живую воду допытывались? — недоверчиво прищурил правый глаз Дормидонт. — И Морозушко приказал присматривать за вами пошто?

— Как же за нами не присматривать? — удивилась я. — Красоту такую страшно без присмотра оставить.

— И де та красота? Што-то не вижу! — он пошевелил усами, а потом спросил: — И как величать вас, царевны?

Я решила проигнорировать его первое замечание. Не стоит реагировать на попытки зацепить нас.

— Царевна- Лебедь, — я поиграла бровями. — «Днем свет божий затмеваю, ночью землю освещаю», ясно?

— Василиса Прекрасная я! — Танька крутнула плечиком. — Слыхал?

— Это Марья-Моревна, — я показала на Марьяшу, а потом мой палец переместился на Зинку: — А это Царевна Несмеяна!

— Ой, ли! — усомнился Дормидонт. — Что-то я не припомню, чтобы царевны в мужских сапогах вышивали. Да и не похожи вы на них! Мне бы Мороз сказал, ежели бы таких важных гостий ждал!

— Не успел, — я раздраженно фыркнула. — Вот вернется твой хозяин, увидит, что ты нас не уважил и разозлится!

Усатый засомневался. Мы не внушали ему доверия, но и злить Мороза ему не хотелось.

— Ладно… Сейчас приготовят вам хоромы…

Дормидонт ушел, а мы придвинулись друг к другу и зашептались.

— Одни останемся, перстенек поищем! А потом свалим отсюда! — Зинка стащила с себя шубу. — Ох, как хорошо…

— Надень обратно! — Марьяна дернула ее за сарафан. — Платье явно не царское!

— Черт! — Зина снова напялила шубу. — Я сварюсь сейчас!