Демонический Любовник (ЛП) - Форчун Дион - Страница 43

– Кого это "нас"? – тут же поинтересовался старик.

– Меня и Алека Батлера. Он был сыном местного доктора; возможно, вы встречались на дознании.

– Был? – снова поинтересовался старик. – А что, кто-то умер? Вероника нервно сжала руки.

– Да, – медленно произнесла она. – Несколько человек. Это то, о чем я хотела поговорить с вами.

Старик вытащил трубку изо рта и вылетевший из нее завиток дыма медленно растаял в воздухе. Вероника украдкой оглянулась, как если бы опасалась подслушивающих, а затем продолжила:

– Когда я ходила на кладбище, – сказала она, – Я видела четыре детских могилы, свежих могилы, а это очень маленькая деревня, всего в одну улицу.

Она замолчала и внимательно посмотрела на старика, чтобы посмотреть на его реакцию. Он кивнул.

– Я не удивлен, – сказал он.

– Есть и другие дети, которые умерли с тех пор – по крайней мере, я знаю о двоих. Я расскажу вам о них, но сперва я хочу рассказать об Алеке. Я познакомилась с ним, когда ходила на кладбище. Он был очень добр ко мне и показал, где находится могила. Самостоятельно мне было бы трудно ее найти.

– Джастина похоронили в освященной земле? – спросил старик.

– Думаю, да, – ответила Вероника. – Но не в старой части кладбища, рядом с церковью, а в новой, возле реки, и в самом дальнем углу.

– Это многое объясняет, – сказал старик. – Современное англиканское освящение не имеет той силы, как то, которое проводилось до Реформации. Они бы избавили себя от многих проблем, если бы позволили Джастину лежать в тени церкви.Христианское милосердие никогда не бывает лишним.

– Алек пошел со мной до дома через нес. Я была несколько расстроена посещением могилы, а я, как мне кажется, понравилась ему; после этого он часто заходил поболтать, и, в конце концов, сделал мне предложение. Я думаю, это и стало причиной.

– Причиной чего?

– Его смерти, – ответила Вероника, пытаясь говорить спокойно. – У нас здесь жила собака и однажды ночью у нее случился странный приступ, и... – она замешкалась. Как могла она рассказывать об этих диких фантазиях? – И она сошла с ума, сорвалась с привязи и убила Мистера Батлера, – закончила она сбивчиво.

– Что стало с собакой? – поинтересовался ее собеседник.

– Ее пристрелили.

– А где ее тело?

– Они подумали, что это бешенство, поэтому отправили его на ликвидацию в Эмбридж.

– Прекрасно, – ответил старик удовлетворенно. – Это единственное, что можно было сделать в подобной ситуации. После того, как уничтожили собаку, возникли ли у вас еще какие-либо проблемы?

– Да, – медленно сказала Вероника. – Возникли. Мистер Лукас пришел сюда, в эту самую комнату, и материализовался рядом с тем самым местом, где вы сидите.

– Кто-то видел его рядом с собой?

– Не в тот раз, но когда они застрелили собаку, его видела целая толпа людей и вся округа перепугалась до смерти, а старая смотрительница начала пить и пьет до сих пор.

– Как он добивается материализации?

– Он забрал некоторое количество субстанции у детей, которых он убил, а остальное заимствует у меня.

– Заимствует?

– Да, он берет достаточно, чтобы материализоваться и поговорить со мной, а затем отдает всё обратно и возвращается в состояние, в котором был.

– И часто он это делает?

– Уже четыре или пять раз.

– И как это влияет на вас? Вероника замешкалась.

– В такие моменты это не сильно на меня влияет, – ответила она, наконец. – В сущности, каждый раз, когда он это делает, это влияет на меня все меньше, но я обнаружила, что я начинаю хотеть... Хотеть делать то же самое с другими людьми. Когда я пошла вниз по дороге на следующий день, ко мне подбежал маленький ребенок, и я взяла его на руки и прижала к себе; мне казалось, что я ощущаю исходящую от него жизненную силу. Мать выбежала и забрала его у меня, и я была очень благодарна за это, ибо я поняла, что делаю ровно то же самое, что и Мистер Лукас. Я не буду делать этого снова, теперь я уже знаю, что это значит, но ведь это ужасно, ощущать себя так, правда?

Старик некоторое время теребил в руках погасшую трубку, прежде чем ответить.

– Можно ли незаметно вскрыть могилу Лукаса или нам потребуется разрешение Министерства Внутренних Дел?

– Мне кажется, это возможно, – ответила Вероника. – Но я не хочу, чтобы вы делали что-то, что может навредить Мистеру Лукасу.

Старик внимательно посмотрел на нее.

– Что за связь у вас с Лукасом? – спросил он.

– Это старая связь, – ответила девушка.

– Так я и думал. А какова природа этой связи?

– Мы работали вместе в одном из древних храмов, а затем, позже, возникли некоторые трудности и мы отдалились друг от друга. Но мы по-прежнему нуждались друг в друге. В сущности, я думаю, что все проблемы возникли лишь из-за того, что мы не были вместе. Он был для меня разумом, а я была для него сердцем. Затем мы снова встретились в этой жизни, но все уже было настолько запутанно, что распутать это мы не смогли. Мистер Лукас причинил мне много зла. Его не беспокоило, что он делал. А теперь он не умер, как положено, и не осмеливается умереть, потому что если он это сделает, то попадет в какое-то ужасное место и, вероятно, совсем потеряется, и единственный для него способ оставаться в живых – отнимать жизненную энергию у других людей.

– Вы когда-нибудь слышали о вампирах? – спросил старик.

– Да, – ответила Вероника. – И... И еще об оборотнях. Между ними повисла тишина.

Наконец, девушка заговорила.

– Вы знаете, что означает Вторая Смерть? – спросила она.

– Это означает дезинтеграцию личности, единицы инкарнации, и поглощение ее индивидуальностью – единицей эволюции. Можно сказать, что Джон Смит умирает, а эго, которые мы назовем Иоганессом, поглощает жизненный опыт Джона Смита. Личность также смертна, как и тело, и лишь дух вечен. Первая смерть – это смерть физической формы, а вторая смерть – смерть тела желаний, одушевленного конкретным разумом. Когда оно распадается, абстрактный разум, оживленный божественным духом, оказывается на своем уровне, который обобщенно называют небесами, и пребывает там до тех пор, пока не приходит время реинкарнировать.

– Почему Мистер Лукас так боится Второй Смерти?

– Потому что с ней приходит и час расплаты, когда личности приходится отвечать за свои поступки. Лукас боится расплаты, и, надо полагать, не без причины.

Некоторое время Вероника задумчиво смотрела в окно.

– Думаю, если бы кто-то нас услышал, – сказала она после паузы, – Он бы решил, что мы сошли с ума и бредим.

– Несомненно, – сухо ответил ее компаньон. – Но как они собираются остановить эти смерти? У них невероятно высокий уровень детской смертности для столь маленькой деревни, и ничем иным они не смогут этого объяснить.

Лукас никогда не приходил в дневные часы и его не стоило ждать раньше наступления темноты, поэтому Вероника провела старика по всему своему маленькому дому и показала различные места, связанные с проблемой, которую они пытались решить. Они посетили спальню Лукаса, где красная вьющаяся роза роняла свои последние заплесневевшие лепестки на подоконник. Когда старик задумчиво сжал их в руке, Вероника почувствовала, что он изучает это место с помощью каких-то других органов чувств, не имеющих отношения к пяти физическим.

Они осмотрели пустую собачью будку, рядом с которой все еще валялся расстегнутый ошейник с присоединенной к нему цепью, и затем, с безопасного расстояния, осмотрели хибары в переулке. Наконец, они прошли по лесной тропе, которая вела к кладбищу, и остановились рядом с сырой земляной насыпью, которая постепенно оседала под осенними дождями.

В течение долгого времени старик стоял с непокрытой головой рядом с насыпью, размышляя неизвестно о чем. Может быть, общался с духом умершего мужчины, или же думал о том, что могло бы быть, если бы его духовный сын оказался достойным преемником. Наконец, он опустился на колени и положил на сырую землю пригоршню побитых дождем лепестков, которые собрал с вьющейся розы, окружавшей спальню умершего. Вероника тоже опустилась на колени и выложила из унылых красных лепестков некое подобие креста. Старик не стал останавливать ее – наоборот, она, казалось, сделала то, чего он сделать не осмелился.