Начатки Крэя (СИ) - Чернухин Лев - Страница 26

— Среди бескрайних просторов мироздания мы, люди, стоим на пороге невообразимых изменений. Границы между реальностями размываются, а возможности человека расширяются до граней неизведанного. Мы переступаем через пороги знания и силы, открывая новые горизонты перед собой.

Смещение реальностей — это не просто абстрактная концепция, это реальность, которую мы видим перед собой каждый день. Технологии, наука, магия — все они способны изменить наше восприятие мира и наши возможности. Мы становимся свидетелями того, как человечество стремится к новым высотам, преодолевая границы между реальностью и фантазией.

Увеличение возможностей человека — это не только власть над природой, но и власть над самим собой. Мы можем изменять свою судьбу, формировать свою реальность, создавать новые миры вокруг себя. Мы становимся творцами своей собственной судьбы, раскрывая потенциал, который пребывал в нас всегда.

И пусть границы мироздания расширяются, а реальности переплетаются — мы идем вперед, смело шагая по пути познания и развития. Пусть каждый из нас осмелится пройти сквозь врата неизведанного, чтобы обрести новые возможности и открыть для себя новые горизонты человеческого потенциала.

Огонь. Всеобъемлющий, всепоглощающий. Крэй горит. Все вокруг него — тоже горят. Фауст? Его не видать. Старший Крэй горит. Все естество сжигается и возрождается. Младший Крэй не горит. Ему хорошо. Мальчик лишь веселится.

Недолго. Теперь и маленький Крэй кричит. Истошный крик страха. Ужасные образы, предстающие перед глазами что Младшего, что Старшего — не поддаются осмысленности, не поддаются воображению. Чудовища морфирующие из жидкого в твердое, монстры гигантские, необъятные и в то же время микроскопические, размазня прямых линий и точек. Пространство есть. И его нет. Все сразу. Пузыри искр. Лопаются во взрывах новых галактик. Прорастающие ростки из семени и костей погребенных в земле. Солнце. Луна. Луны. Вихрь сгорающей пленки. Голову, мозг, разум Крэя раскалывают на мелкие осколки и мешают в бочке с дегтем.

Сознание в беспорядке плавает в черной массе, отражая лишь мелкие картинки прошлого, настоящего и… будущего? Возможно. Все возможно. Крэй уже не в состоянии понять.

Всё затянулось туманом.

Опять маски. Маски и мгла. Повторение пройденного, ускоренное стократно.

В очередном витке, в кулуарах украшенного символикой и оккультными рунами подземелья, Крэй кричит.

Туман. Маски. Ускорение.

Шорох старинных свитков, факелы синего пламени, таинственное звучание мантр, эхом отдающееся от каждой поверхности.

Снова туман. И маски. Картинка мелькала все быстрее.

Лианы опутали руки. Лепестки роз пали на темя. Дыхание холода. Вонь.

Все быстрее. Быстрее. Туман. Маски. Бездна с клыками. Огонь.

Все быстрее. Быстрее. Туман. Маски. Дождь. Монастырь.

Все быстрее. Быстрее. Туман. Маски. Крэй на пороге. Братец Ли у костра.

Все быстрее. Быстрее. Туман. Маски. Крипта в мерцанье маджента. Сяжки насекомых.

Все быстрее. Быстрее. Быстрее…

8 — Протокол

— Как зовут?

— Крэй, уже знакомились же…

— Без кличек. Первое имя, среднее имя, последнее имя.

— Это не кличка.

— Отвечай по существу, парень, давай побыстрее закончим, для протокола надо все структурно.

— Понял…

— И так, представься полностью: первое данное имя, среднее имя, последнее семейное имя?

— Без шуток, я не понимаю, что значит первое, второе, последнее…

— Хмм… Интересно. Представься полностью, пожалуйста, как можно официальнее.

— Крэй меня зовут с рождения… Звали потом Кирилл. Полностью Кирилл Евгеньевич Ловчиков. Но Крэй правильнее будет, если…

— Страна рождения?

— Сакс… Германия.

— Хмм…

Деликатный, педантичный тощий старик в смешном ярком красном пенсне, совершенно не сочетающимся с его остальным белоснежным убранством, постоянно издавал это многозначительное «Хмм…», которое почему-то заставляло Крэя поубавить темперамент. Парень заминался, терял пылкость и дерзость, смущался своего непонимания и всячески переживал за каждое сказанное слово.

Все это — совершенно противоестественно, и не в характере Крэя.

Обычно из-за беспризорного детства, где Крэй был сам себе на уме и сам себе хозяин, взрослые не являлись для парня особым авторитетом: почтения к богатым старым кошелькам он не испытывал вовсе, блюстителей правопорядка Бычар с их тростью для калечения — люто презирал, а надменные дамы в нарядах со всей их помпезностью ему просто приходились не по душе. Ко всем остальным взрослым и младшим он относился «по-братски», вел себя с ними на равных и не считал нужным выказывать особое отношение.

Если уж и приходилось обращаться к кому на улице в Саксонии: «Господин», и выслуживаться — все это было показухой. Чаще всего, для очередной аферы. Или во избежание неприятностей, чтобы не избили, не арестовали или не убили.

«Для галочки», как потом Крэй узнал подходящее выражение в СССР. Для парнишки сам переход с немецкого на русский уже составлял трудности, потому солдаты не особо и цеплялись за неподобающее обращение. Их больше раздражало, когда Крэй паясничал и притворялся. Все в небольшом отряде Евгения видели юношу насквозь, и когда Крэй наиграно обращался к старшим «по званию» или «на Вы» — без всякой честности, пустословием без мысли, неизбежно отвешивали мальчугану благородного леща и приговаривали: «Для галочки перед нами не выкобенивайся!»

По сути, Крэй так и не начал испытывать никакого подобия «уважения» перед кем-либо. Он так и обращался вальяжно, порой хамя, и крайне нахально, как к равному себе, даже к приютившему и взявшему под крыло отцу, к учителям… Ко всем.

Ну не мог юный авантюрист выветрить все привычки, перевоспитаться и перенять мгновенно обычаи и устои иного Мира. По правде говоря, это и его Мир тоже, но парень вышел из совершенно иного слоя общества, где до формальностей нет никакого дела. Так что — да. Мир этики оставался Иным для Крэя в любом времени и пространстве.

И вдруг… Залихватство Крэя как ветром сдуло.

Белокожий старик среди сплошных смуглян, в белоснежных одеждах. С красным пенсне. Задавал неудобные вопросы. И очередной порыв Крэя схохмить, сострить или огрызнуться — просто улетучивался.

Парень испытывал смущение перед стариком, не знал, что ответить, и всячески трудился проявить «то самое уважение». Настоящее.

Может, дело в том, что сидящий напротив в этой слепяще белой, под стать робе старика комнате — ниточка к ответам на кучу вопросов, накопившихся у Крэя о новом мире?

А может, в том, что старик нашел его голышом, онемевшим, заплаканным и измазанным в собственных испражнениях, в злосчастной халупе, где Крэя собирались расчленять?

В том, что Крэй, сколько бы не воображал себя героем, которому будет под силу выбраться из любой передряги, сам так и не смог ничего сделать за целых два дня и две ночи, даже прокричать мольбу о помощи или пошевелиться более, чем просто скатиться кубарем с операционного стола?

Или красное, выделяющееся на белом фоне пенсне всему виной…

Нет. Скорее всего — потерянность в чужом мире и неосведомленность играли ключевую роль. На остальное Крэю, по большому счету, было начхать.

После предыдущего казуса, когда неправильные действия и представления о мире завели его в нежные объятия Слизня Аннушки, Крэй просто не мог себе позволить опростоволоситься вновь. И не проявить искреннего уважения чревато — такое могло загнать путешественника по чужим мирам в еще большие неприятности.