Метод супружества (ЛП) - Малком Энн - Страница 9

Он смотрит на меня, все еще ухмыляясь, с дразнящим блеском в глазах.

— Ты хочешь видеть мои соски, не так ли? — передразнивает он. — Мне нужно не снимать рубашку, потому что моя жена не может себя контролировать.

Я чуть не поперхнулась своим кофе, когда он произнес слово на букву «Ж». Даже в шутку, оно с силой врезалось в меня.

Я сижу у себя на кухне с сильным похмельем и препираюсь с мужчиной, за которого вчера вышла замуж.

Мой муж.

Что, черт возьми, я наделала?

— Я могу контролировать себя, поскольку все это мне не нравится, — выплевываю я, махнув рукой на его впечатляющий торс. — Надень гребаную рубашку.

Потом выхожу из комнаты, чтобы зарыться в свое пуховое одеяло и притвориться, что все это было сном.

Или гребаным ночным кошмаром.

Глава 3

«Пирог с мясом и сыром»

Фиона

Я наслаждалась прохладой Атлантического океана и плыла против волн, когда что-то схватило меня.

Поскольку до этого я была одна, то испугалась. Я не горжусь ни своим криком, который издала, ни тем, что морская вода попала мне в рот. Поскольку я пыталась изгнать воду из своих легких и не утонуть, у меня не получилось бороться с тем, что меня держало.

Мужчина, напавший на меня в океане, смог сделать это без особого сопротивления.

Мне удалось мельком увидеть человека, о котором идет речь, убедиться, что он не какой-то дикий серийный убийца или насильник.

Нет.

Это мой муж.

Буквально вытаскивал меня из океана. По какой бы то ни было причине.

Мы добираемся до мелководья, мои ноги нащупывают песок, и я изо всех сил стараюсь не отставать от волн и длинных и целеустремленных шагов Кипа.

— Отпусти меня, придурок! — кричу я на него, теперь сопротивляясь немного лучше, когда я на более-менее твердой почве.

— Что, черт возьми, ты делала? — взревел он, хватая меня за плечо и вытаскивая из волн.

Пытаюсь бороться с ним, но его хватка сильна, и я дезориентирована. По какой бы то ни было причине, он явно жаждет вытащить меня из воды. Может быть, он видел акулу.

Я снова покосилась на океан, высматривая плавник. У побережья участились случаи наблюдения акул, но меня это не сильно беспокоило. Я из гребаной Австралии, черт возьми. Парочка акул меня не напугает.

Кип продолжает тащить меня, пока я бормочу проклятия, которые он игнорирует. Этот день обещает быть дерьмовым. Лучше бы валялась в постели и смотрела фильмы о Гарри Поттере. Верное средство от похмелья.

Но нет, я была полна решимости выбраться из дома, слишком хорошо понимая, что Кип слоняется по нему, оскверняя мое святилище.

И вот теперь он испоганил еще одно место, которое я считала священным.

Близость к пляжу — одно из главных преимуществ моего маленького коттеджа. И дешевая арендная плата, потому что мой домовладелец — семидесятилетний местный житель, который не хотел извлекать выгоду из своих инвестиций. Все, о чем он просил, — это чтобы я ежедневно оставляла для него круассан. Что я и делаю.

Не в первый раз я задаюсь вопросом, как, черт возьми, Кипу удалось очаровать сварливого бывшего морского пехотинца, которому принадлежал мой коттедж с тех пор, как он впервые женился. Однажды он сказал мне, что продаст его только через свой «остывший труп».

Поскольку он все еще жив и здоров, Кип, должно быть, каким-то образом очаровал его.

Придурок.

Как только мы возвращаемся на пляж подальше от волн, мне удается оттолкнуть его от себя.

— Что за хрень? — злобно требую я, уперев руки в бока.

Хотя, если я и злая, то Кип — совсем другой. Вид у него убийственный.

— Такой же вопрос у меня, — сказал он голосом, не совсем похожим на крик, но и не таким уж вежливым тоном. С другой стороны, невежливо вытаскивать людей из океана.

— Какого хрена ты там делала? — спрашивает он, гневным тычком указывая на волны.

Я перевожу взгляд с него на воду, потом на себя, озябшую от поднявшегося ветра и одетую только в бикини.

— Не знаю, отвечает ли купальник на твой вопрос или нет, — вкрадчиво сообщаю я ему, уперев руки в бедра и чуть выпятив грудь.

Взгляд Кипа скользнул вниз по моему телу, и я с невероятной остротой ощутила, как мои соски проступают сквозь ткань.

Из-за холода. В этом нет ничего постыдного. Свободу соскам и все такое.

Я игнорирую жар, вспыхнувший в моем теле от мимолетного взгляда Кипа.

— Ты с ума сошла? Или пытаешься покончить с собой? — он стискивает зубы.

Я секунду смотрю на него, выхватываю свое полотенце из кучи, которую оставила на пляже.

— Примерно три месяца назад мне нравилась моя жизнь, — заявляю я, заворачиваясь в полотенце. — А ты, хоть и раздражаешь, далеко не настолько важен, чтобы заставить меня захотеть покончить с собой. На самом деле, ни один мужчина никогда не был и не будет важен для этого.

Я поднимаю полотенце и отжимаю им волосы, намеренно не прикрываясь. Черт с ним, не собираюсь замыкаться в себе, как трусиха.

— И, хотя наша свадьба может свидетельствовать об обратном, я в здравом уме, — добавляю я.

Его ноздри раздуваются, когда он продолжает говорить, смотря убийственным взглядом.

— Ты плаваешь в одном из самых опасных мест… в гребаном бикини, — рычит Кип, его взгляд снова сердито скользит вниз по моему телу. На этот раз не вызвало особого энтузиазма. — Ты можешь либо попасть в прилив, либо получить чертово переохлаждение.

Закатываю глаза.

— Я плаваю в океане с тех пор, как научилась ходить, — сообщаю ему. — Родители не очень хорошо присматривали за мной, поэтому я очень быстро научилась плавать. Я плавала здесь… — хочу сердито показать пальцем, как он, но в итоге думаю, что кожа на моих трицепсах зашевелится, когда я это сделаю.

Мысленно добавляю какие-нибудь упражнения для рук в свой график тренировок.

Затем добавляю «тренировку» в свое расписание.

— Я плаваю в этой воде, — повторяю я. — С тех пор, как переехала. И все еще стою, жива, как видишь.

Взгляд Кипа не дрогнул.

— Это последний раз.

Он сказал это так просто. Будто, произнеся эти слова, он высек их на камне. Как закон.

Я больше всего ненавижу, когда мне указывают, что делать.

— Что ж, мальчик, у меня есть кое-какие новости, — я шагаю вперед, так что оказываюсь с ним лицом к лицу. — Ты мне не начальник.

Взгляд Кипа становится смертельным.

— Во-первых, я тебе, блять, не мальчик. Я твой муж.

Это слово вызывает волну шока по моему телу точно так же, как сегодня утром.

— И, во-вторых, я сейчас и так прохожу через достаточное количество дерьма ради тебя, притворяясь, что влюблен, — продолжает он низким, раздраженным голосом. — Не хочу притворяться, что оплакиваю тебя на чертовых похоронах.

— Никто тебя к этому не принуждал, — огрызаюсь я на него. — И опять же, я не настолько глупа, чтобы погибнуть в океане. Но достаточно глупа, чтобы выйти за тебя и думать, что могу пить столько же, сколько и в двадцать лет. И что от похмелья нужен пирог с мясом и сыром. Но в этой гребаной стране по какой-то дьявольской причине не делают мясные пироги. Есть любая другая жирная, обжаренная во фритюре нездоровая пища. Кроме пирогов, — я вскидываю руки в воздух. — Безумие.

Ветер снова режет по моей коже, но я не обращаю на это внимания.

— Итак, я не могу съесть пирог с мясом и сыром, чтобы почувствовать себя наполовину человеком, — говорю я. — Но рядом есть прохладный океан, он избавит меня от похмелья, напомнит, что я жива, и ускорит метаболизм, или что там, черт возьми, Джо Роган и его приятели-ученые говорят об этом.

Кип долго смотрит на меня оценивающим взглядом. Слишком долго. Мои зубы скоро начнут стучать, но черт возьми, я не собираюсь прикрываться. Он разглагольствовал о переохлаждении, и готова поспорить, что его гребаный день станет лучше, если он убедится в своей правоте. Я попыталась не дрожать и встретила его спокойный взгляд.