Тверской баскак. Том Четвертый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" - Страница 39

В торце обширной юрты сидел сам нойон Темулген, рядом с ним два битигчи, тщательно записывающие за ним каждое слово. Справа от него мрачно настроенный Александр Ярославич, князь Киевский, с братом Даниилом, ныне князем Вышгородским. Слева князь Черниговский Всеволод Ярополскович и я.

Подъезжали к шатру одновременно, и пока телохранители нойона принимали коней и отбирали у нас оружие, мы вынуждено все вместе толклись у входа. Задрав головы, князья старательно делали вид, что не замечают друг друга, и лишь Александр, наградив меня испепеляющим взглядом, прошипел.

— Знал бы, что от тебя будет столько мороки, удавил бы собственными руками еще той зимой, и заступник бы твой не помог!

Я же тогда лишь смиренно улыбнулся ему в ответ.

— На все воля божья, князь!

Потом был суд, и ханский посланник выслушал обе стороны. Александр чувствовал себя уверенно, ведь всем было ясно — это заседание так, для проформы, а решение уже принято. Сартак уже все решил и послал нойона лишь для придания легитимизации и законности своего решения. Монголы чтят свои законы и требуют, чтобы подвластные народы исполняли свои. Особенно все, что касается престолонаследия, ведь на этом держится вся власть самих чингизидов. Только прямой потомок Чингиза и Борте имеет право на трон, и любое нарушение этого правила немыслимо. Этот же принцип законности и преемственности власти они проецируют и на всю империю, понимая, что любой прецендент, даже в далекой провинции, опасен, как та маленькая песчинка, что начинает страшную бурю.

За старшего брата говорил Даниил, он долго и занудливо описывал почти всю генеалогию ветвей Рюриковичей и в конце концов вывел, что Александр ныне старший в роду. Из этого он повел к тому, что хоть предки Александра никогда и не владели Черниговом, все равно у него больше прав чем у Всеволода, отпрыска боковой ветви Ольговичей, которая уже давно потеряла все права на Черниговской стол.

Темулген с завидным спокойствием выслушал эту длиннющую речь и, ничего не сказав, повернулся к Всеволоду, мол что ты скажешь.

За князя говорить начал я и сразу же согласился с доводами противоположной стороны, чем немало удивил всех присутствующих. Затем я озвучил главный постулат Русской правды о том, что старший в роду имеет право занять Великокняжеский стол, только если не имеется прямых наследников и прервана наследственная ветвь.

Поймав на себе удивленно-настороженный взгляд Александра, я с удовольствием выложил свои козырь.

— Князь Всеволод понимает неправомочность своей власти в Чернигове и потому добровольно передает власть в Чернигове законному наследнику.

Узкие брови монгола поползли вверх, демонстрируя непонимание о ком идет речь, и тогда я испросил у него позволения привести младшего сына Михаила Всеволодовича Черниговского.

— О благородный и справедливый судья! — Произнес я уже на родном наречии Темулгена. — Он ждет у стен шатра твоего милостивого позволения войти.

Монгольского нойона аж перекосило, такого поворота он явно не ожидал. Лишать законного наследника права на отцовский стол…! Таких полномочий у него не было, тем более что Всеволод сам «великодушно» отказывался от своего титула.

Уже по виду монгольского нойона было понятно, что ожидаемого решения он уже не вынесет, и Чернигова Александру не видать, как своих ушей. Все что смог Темулген для него сделать, это обязать Романа Михайловича предстать перед более высоким судом самого хана для подтверждения ярлыка на княжение.

Александр был в бешенстве, и если бы не гарантированная монголами неприкосновенность всем участникам переговоров, он бы зарубил меня прямо там. К счастью, оружие у нас отобрали, да и у старшего Ярославича хватило понимания, чем это для него может закончиться.

Эта застывшая в моей голове картина вызвала у меня легкую усмешку, и я вновь возвратился в реальность. Выставленный на голосование вопрос о необходимости изменения правил уже озвучен председателем и выставлен на голосование.

Глеб Смоленский первым поднял руку, и вслед за ним потянулись руки его сторонников.

«Один, два, три… шесть! — Молча считаю поднятые вверх руки и вижу, что большинство смотрит на меня и не голосует. — Шесть из семнадцати! Не густо!»

Председатель палаты извещает о том, что вынесенный на голосование законопроект не прошел, и мой взгляд, нашедший глаза Великого князя Смоленского, ясно говорит ему.

«Больше эту тему поднимать не стоит, все равно ничего не получится, а ворошить угли опасно, могут и полыхнуть!»

Часть 2

Глава 1 // Друзья или Враги

Конец марта 1255 года

Волына гудит мне на ухо расстроенным басом.

— Ну, извиняй, господин консул, не доглядел!

Бросаю на него разгневанный взгляд, а тот лишь разводит руками, мол и на старуху бывает проруха.

Остальные мастера жмутся испуганной кучкой в стороне, и я понимаю, что никто не виноват, просто еще не хватает опыта, и все придет со временем.

«Вот только времени у меня этого нет!» — Бурчу я про себя и вновь перевожу взгляд на большую почти пятиметровую громаду домны и дымящуюся по ней трещину.

Больше года ушло на строительство завода в Туле. Освоили рудник, поставили рядом плотину, водяное колесо, построили доменную печь с приводом от этого колеса к поддувным мехам. Я послал сюда лучших своих мастеров в ущерб всем прочим делам и даже сам приехал на первую плавку. Путь не близкий, но я мечтал увидеть первую чушку чугуна, а увидел лишь лопнувшую печь… Ну как тут не прибить кого-нибудь от злости!

Злость и раздражение бурлят во мне как в жерле вулкана, и я еле-еле нахожу в себе силы сдерживаться.

«Успокойся! — Мысленно урезониваю сам себя. — От того, что ты сейчас наорешь на них, ситуация не исправится. Что сделано, то уже сделано, взад не вернешь!»

Стараясь не встречаться со мной глазами, Волына изо всех сил пытается меня успокоить.

— Ты тока не серчай, господин консул! Ну хошь, голову мне сруби, виноват!

Бросаю на него злой взгляд и поворачиваюсь к Истоме и Горазду.

— Ну, а вы что скажете⁈

Истома Глина, бывший староста гончарного конца, виновато тупит взор.

— Моя вина, ошибся с глиной чутка! Состав не тот, вишь, жар такой не потянула.

— Конечно, твоя! — Все-таки сорвавшись тыкаю в него пальцем, а затем в Волыну и Горазда. — И его, и его…! Я вас зачем сюда прислал, мать вашу!

Крою их еще пару минут и чувствую, что полегчало прям, будто груз с души сошел.

«Вот не зря же говорят! — Уже без злости усмехаюсь про себя. — Не стравишь давление, разорвет!»

Теперь мой взгляд упирается в лицо Горазда, поставленного здесь на заводе старшим.

— А ты чем оправдываться будешь, Мышата⁈

Горазд Мышата один из самых толковых выпускников моего училища, у него поистине талант к наукам, как к гуманитарным, так и технически, прям Ломоносов. Я его давно уже с армейской службы снял, хоть и чин прапорщика оставил. Он у меня по административно-технической части теперь, то железный завод под Тверью ставил, то производством громобоев руководил. Я и сюда его отправил главным, дабы начальник не просто мастерам во всем доверял, а чтоб с толком руку на пульсе мог держать.

Мой протеже понуро склонил голову.

— Ты, господин консул, мастеров не вини. Моя здесь вина целиком, я тута за все в ответе! Доверие твое не оправдал и готов понести заслуженную кару!

«Ишь, блин, благородные все какие! Руби им головы! А работать кто будет⁈» — Подумав так про себя, вслух же выплескиваю свое злое разочарование.

— Башку тебе срубить я еще успею, а вот сейчас что прикажете мне делать⁈ Вы год почти эту домну ставили, а теперь что⁈ Прикажете мне еще один год ждать⁈

Истома и Горазд так и стоят, понуря головы, ненароком выталкивая наперед Волыну. Все знают, кузнец со мной с первого дня, и уж его-то я не трону.

Теребя в руках шапку, Волына все ж решается сказать.

— Зачем год, у нас тепереча все есть. Глина в запасе, дамба стоит, колесо крутится, где оплошали мы знаем… Дай нам три месяца, и будет тебе первая плавка.