Тверской баскак. Том Четвертый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" - Страница 13

После молчаливой отповеди Горята больше не пристает и молча работает челюстями. Я же, прикрыв глаза, пытаюсь не думать о еде и стараюсь сосредоточиться на своих недавних опасениях.

«Волга тут неширокая, местами метров сто пятьдесят-двести в ширину, не больше. Если несколько десятков лодок внезапно навалятся на хвост каравана, то они в легкую смогут отсечь два-три судна. — Я мрачно нахмурил лоб. — И что тогда делать⁈ Разворачивать весь караван и отбивать свое, или бросать потерянное, и уходить с чем есть⁈ В одном случае есть риск вместо части потерять всё, а в другом так можно доразбрасываться, что я без штанов останусь. К тому же бросать своих не в моих правилах!»

Мои тревожные размышления прерывает бодрый голос Прохора.

— Господин консул, я тебе горяченького принес!

Открываю глаза и вижу, как Прохор ставит передо мной парящий горшок с кашей. Следом за ним рядом присаживается и Куранбаса. Он закладывает ноги по-татарски и, вытащив из сапога деревянную ложку, зачерпывает содержимое.

— Эх, хороша! — Втянув ноздрями горячий запах пшена, он зажмурился, а затем разломив краюху хлеба пополам, протянул мне кусок.

Моя ложка тоже спрятана за голенищем сапога, но я стараюсь не терзать себя мыслями об антисанитарии. Здесь по-другому нельзя, куда ее денешь-то, ложку эту! Слуг у меня тут нет. Слуги занимают место на корабле, которого и без того мало. По одному ближнему дворовому я разрешил взять только троим идущим со мной боярам. Горяте, Якуну, да Фролу Малому. Со мной же едет мой бессменный секретарь Прохор, и доверить ложку ему значит попросту сменить свой сапог на его.

Беру у половца хлеб и зачерпываю первую ложку каши. Хлеб, конечно, далеко не тот, что предлагал мне Горята. Этот — зачерствевшая смесь перетертого жмыха с ячменной и ржаной мукой, но есть можно, и чуть подсоленное разваренное пшено все равно идет на ура. Мы молча набиваем желудки, пока не утоляем первый голод. Дальше уже еда идет поразмеренней, и у меня появляется возможность задать половцу не дающий мне покоя вопрос.

— Вот скажи, Куранбаса, если бы у тебя под рукой было бы сотен пять бойцов, лодки там или плоты всякие, а ты бы решил ограбить наш караван. Как бы ты это провернул⁈

Как и положено уважающему себя степняку, Куранбаса посидел с полминуты в задумчивости, тщательно изображая работу мысли, а потом выдал.

— Караван большой, подумал бы я! Значит охрана немалая, и я много добрых воинов потеряю, пытаясь его захватить. — Он еще подумал и добавил. — Нет, на весь караван нападать бы не стал, пропустил бы его, и навалился всей силой на последние пять судов. Загнал бы их на мель или к берегу прижал, а потом уж и забрал свое.

То, что план Куранбасы ничуть не отличался от моего видения, меня совсем не удивило. Дураков здесь нет, а за каждого погибшего воина потом в кочевье с атамана спросит родня убитого. За него семье придется отдать двойную долю, а сколько возьмут добычи еще вопрос! К тому же для нападения на такой караван отряд нужен немаленький, а мы движемся быстро. Тут успеть бы договориться и собрать две-три орды, потому как многочисленные орды в этих местах редкость. Поднять на разбой даже тысячу всадников и то проблема, а уж больше и подавно.

«Все верно! — Неожиданно решаю про себя. — Если нечто выглядит как собака, лает как собака, то это, скорее всего, собака и есть! Если по всему выходит, что нападение стоит ждать на замыкающие корабли, тогда зачем я размазываю свою ударную силу по всему каравану!»

Быстро доев остаток каши, бросаю взгляд на Прошку.

— Ну ка, Прохор, кликни-ка мне полковников.

Тот, бросив вылизывать котелок, тут же побежал исполнять, а я, встретив застывший в глазах Куранбасы молчаливый вопрос, добавил.

— Поговорить надо!

С собой в поход кроме Куранбасы я взял еще Ваньку Соболя и Эрика Хансена. И хотя у датчанина в подчинении вместо полка оказалась всего одна бригада, а у Ваньки и того меньше, оба полковника на мое предложение согласились без раздумий. Ванька то понятно, ему все равно куда, он за любой кипиш, а Эрик с того дня, как я его копать заставил, чувствовал свою вину и искал любую возможность ее загладить. Вот я ему ее и предоставил, тем более что его опыт в подобных предприятиях мог мне пригодиться.

Прошка вернулся с полковниками через пару минут, и я успел уже все окончательно продумать.

Дождавшись пока они рассядутся, обвожу взглядом всех четверых.

— Сейчас у нас получается на головном корабле три громобоя, на замыкающем два, и на всех остальных по одному.

Полковники кивнули, соглашаясь с очевидностью, а я, заговорщицки подмигнув половцу, продолжил.

— Так вот мы тут с Куранбасой подумали и решили эту расстановку поменять. Прямо сейчас пусть бойцы соберут все громобои, и установят их лишь на семи кораблях по четыре на каждом.

Три пары глаз впились в меня вопросительными взглядами, и я поясняю.

— Двенадцать штук установите на три передовых судна, что под Соболем. — Получаю от Ваньки утвердительный кивок и перевожу взгляд на Хансена. — Остальные на четыре замыкающих катамарана. Какие, ты, Эрик, сам выбери!

Прохожусь еще раз по лицам командиров, проверяя, насколько хорошо они меня поняли, и поворачиваюсь к половцу.

— Под твоей рукой, Куранбаса, будут оставшиеся шестнадцать кораблей. На них громобоев не будет, и твоя задача в первую очередь вывести их из-под удара. Соболь со своей тройкой пойдет первым, Хансен с четырьмя кораблями последним, и в случае нападения они должны взять на себя всю мощь атаки противника, а твоя задача, повторяю, — тут мои глаза вновь нацеливаются на Куранбасу, — сохранить оставшуюся часть каравана и продолжить движение, не вмешиваясь в схватку, что бы не случилось!

Вижу по лицам, что мой замысел дошел до всех и не понравился только Куранбасе, да и то лишь тем, что ему доверили самую пассивную роль.

Поднимаюсь и, встретив помрачневший взгляд половца, говорю ему с максимальной серьезностью.

— Не печалься, повоевать еще успеешь! Для меня гораздо важнее довести до Сарая хотя бы часть каравана, поэтому я тебе и доверил самую ответственную задачу. Сохранить в бою трезвую голову не каждый может, а в тебе я уверен!

Обиженное выражение тут же исчезло с лица степняка, и он с чувством довольного превосходства окинул взглядом полковников, мол ладно пусть детки развлекаются, а настоящие задачи будут решать взрослые дяди.

Глядя на это, я не могу сдержать улыбки.

«О чем они думают⁈ Ну прям как дети, ей богу!»

Волга разворачивается впереди темно-синей извивающейся лентой. Правый берег возвышается зеленой чащей соснового бора, а левый скрывается за стеной высокого тростника и непролазного ивового кустарника. Река сузилась на взгляд метров до ста пятидесяти — ста шестидесяти.

Вцепившись в леер, я бросаю взгляд то на подступившие с двух сторон берега, то на идущую впереди тройку Ванькиных кораблей, и каким-то шестым чувством ощущаю нарастающую тревогу.

«Здесь самое узкое место на Волге! — Подсказывает мне мое знание географии. — За этим кустарником хоть две орды спрячь, все равно с реки ни черта не увидишь. Место для внезапной атаки идеальное! Другого такого не будет!»

День близится к концу, и я вижу, как кормчий уже начал крутить головой, явно высматривая место для ночлега. Гребцы, отсидевшие еще один день на веслах, тоже устали и ждут не дождутся команды «к берегу». Все это только еще больше усиливает давящее на меня чувство опасности. Я словно бы кожей ощущаю на себе чей-то чужой взгляд — оттуда из тростника и ивовых кустов.

Время идет, катамараны как речные водомерки скользят по воде, и я уже начал было корить себя за излишнюю нервозность, как вдруг позади раздался истошно-отчаянный вопль.

— Татары!

На удивление, в душе сразу все улеглось, и круто развернувшись назад, я успеваю подумать — надо бы потом найти этого горластого и сделать внушение, чтобы не орал так истошно.

На растянутом изгибе реки мне виден не только мой караван, но и вырвавшийся из тростника густой рой из всевозможного вида плавсредств. Там и бесчисленные деревянные лодчонки, и плоты, и даже что-то связанное из тростника. Сейчас эта гигантская масса где-то напротив центра каравана, но она сильно уступает моим катамаранам в скорости. Ситуация сближения развивается стремительно, и расчет нападающих очевиден. Расстояние от берега до каравана не велико, и они явно хотят перехватить последние корабли, а сколько… Это уж как получится!