Третий шанс (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 40

— Вирен выходит из боя и следует к «Рюрику» пересекая японским крейсерам курс. За «Баяном» идет «Богатырь»! И наши миноносцы тоже — вот будет свалка за тело Патрокла…

— Ваше императорское высочество, — голос Алексеева зазвенел от ярости — тоже мне «черный ворон» нашелся, «каркает» раньше срока, когда на душе и так тошно. — Не время для примеров из мифологии древних греков, но ее, вам, несомненно, положено знать.

— Виноват, ваше высокопревосходительство.

С небольшой паузой отозвался великий князь, сообразив, что «ляпнул», пристыженно притих под осуждающими взглядами офицеров. Алексеев же напряженно смотрел за ситуацией — Макаров не стал возвращаться к поврежденному «Рюрику» что крутился на месте, его три оставшихся броненосца продолжали ожесточенную перестрелку с крейсерами Камимуры, словно ситуация совершенно не изменилась. Хотя, так оно и было — «Рюрику» ведь предлагали выйти из строя, вот он и «вышел». Но обвинять Трусова в произошедшем нельзя — в таких ситуациях каждый имеет право выбора, выйти из боя или продолжить сражаться рядом с товарищами.

Крейсера Девы, старые знакомые «Читосе», «Такасаго» и «Иосино» прорваться к «Рюрику» не смогли. Им перерезали курс «Баян» и «Богатырь», открыв по японцам стрельбу полными залпами. Зато вражеские миноносцы проскочили, дождавшись своего момента — крутились в стороне и тут рванули на полных парах. Их встретил отставший «Гайдамак», что прикрыл собой тяжело поврежденный крейсер. И установленные на нем три 75 мм пушки Кане сказали свое слово — Евгений Иванович отчетливо видел, как два 150-ти тонных миноносца запарили, и беспомощно остановились. И хотя пять прорвавшихся корабликов встретили огнем шестидюймовых и противоминных пушек, наместник заметил пуски торпед почти в упор, от которых большой корабль просто не мог отклониться. И две попали в обреченный «Рюрик» — в небо взметнулись белопенные султаны воды.

И только сейчас нагрянули русские дестройеры, учинив убийцам бойню — под шквалом 75 мм и 47 мм снарядов те тонули один за другим, но дело свое совершили, корабль стал ощутимо заваливаться, с него принялись лихорадочно снимать команду.

— Хорошо, что «Амур» взяли, как чуяло сердце, — пробормотал Алексеев сквозь стиснутые зубы — нелепая потеря двух кораблей жгла ему душу, накатывало бешенство, для отчаяния не оставалось места. Хотя почему нелепая — в бою таких нет. Да и «Рюрик» самый слабый корабль из всех, которые поставили в линию баталии. И его потеря не столь значима как гибель «Петропавловска» — и ход сражения нисколько не поменялся. Японцы могли торжествовать, вот только серьезного перевеса в силах они не получили. Но одно дело сильно поврежденные корабли, пусть четыре, включая пару броненосцев, и совсем другое два потопленных, пусть и не из числа лучших.

— «Читосе» горит! Дал ему Вирен!

Снова встрял со своей репликой неугомонный великий князь, но на этот раз наместник не стал его одергивать — русские получили повод для радости. «Собачки», наконец, нарвались, первого раза им от «Дианы» не хватило, и последовал второй, куда более жуткий в виде броненосного крейсера с двумя восьмидюймовыми пушками в башнях. Да и следовал за ним не менее опасный корабль — построенный в Германии «Богатырь» имел бортовой залп из девяти шестидюймовых пушек, что обрушили шквал огня. И флагманский крейсер Девы был «стреножен», потеряв ход. Два других корабля рванули прочь, что было правильным решением — схватка для них была самоубийственной во всех смыслах.

— Топите, гадину, на дно его!

Весь накопившийся гнев вылился наружу при виде первого победного зрелища — «Читосе» буквально нахватался снарядов с десяти кабельтовых, и стал тонуть, причем гораздо быстрее, чем погибающий «Рюрик». Толстые скосы броневой палубы не смогли противостоять башенным 203 мм пушкам — один снаряд пробил все же плиты, и, судя по вырывавшимся клубам пара и языкам огня, разнес котельное отделение, вызвав разрушения похлеще подрыва на мине или попадания торпеды…

Типовая японская «собачка» — в водоизмещение всего четыре тысячи тонн японцы втиснули мощные машины, которые позволяли развить скорость в 22 узла, и вооружение, достойное броненосного крейсера типа «Баян». Расплатой стала живучесть — самые большие потери именно среди кораблей этого класса…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 39

— Нужно продолжать драться — и может быть, последний снаряд принесет нам победу. Противник связан транспортами, и с наступлением темноты пройдет немного — летние ночи короткие.

Степан Осипович был изрядно раздражен потерей двух кораблей, по одному на каждый отряд. Хорошо хоть команды спасли, успели снять даже с тонущего «Рюрика», ведь чем больше водоизмещение корабля, тем дольше он будет тонуть. А даже лишняя четверть часа играет свою роль — так что потери оказались небольшие — одним из последних на палубу миноносца сошел контр-адмирал Ухтомский, раненный осколком, который приказал при первой удобном случае доставить себя на «Полтаву».

Такую просьбу Макаров не удовлетворил, и князь поднял свой флаг над «Гремящим» — бронированная канонерская лодка показалась гордому потомку легендарного Рюрика более достойным его положения, чем превращенный в спасательное судно «Амур». И ринулся в схватку с японскими малыми крейсерами, сцепившись с «Идзуми» и подошедшей на помощь тому «Сумой», и не безуспешно, благо обе канонерки имели броневой пояс, способный противостоять 152 мм и 120 мм снарядам, а полудюжина шестидюймовых пушек Кане нанесла вражеским крейсерам повреждения.

— И что мне теперь делать?

Сакральный извечный русский вопрос мучал командующего флотом. Он мог рассчитывать на девять кораблей — шесть броненосцев и три броненосных крейсера. В то время как японцы сохранили первоначальный состав в дюжину кораблей — четыре и восемь в каждом классе. Но от мысли атаковать неприятеля, Степан Осипович не отказался — ведь за короткой ночью последует утро, и бой состоится посередине Желтого моря.

В сражении возникла пауза, во время которой на «Пересвете», как и на других русских кораблях, приступили к устранению повреждений, тех, которые было можно исправить. В бою с броненосными крейсерами корабли его отряда пострадали незначительно — небольшие пожары своевременно тушились, потеря одной шестидюймовой пушки на «Победе» невелика беда. «Ретвизан» вообще мало пострадал — среди всех русских броненосцев этот корабль американской постройки имел самую большую площадь бронирования борта, превышая по этому показателю даже неплохо защищенные японские корабли английских типов. Орудия вражеских броненосных крейсеров оказались неопасными для его «шкуры». Пострадали только небронированные надстройки и трубы. Зато двенадцатидюймовые пушки причинили японцам страшный ущерб — были выбиты из ордера баталии два корабля, и за малым чуть не вышибли третьего — «Якумо». Но построенный германскими корабелами крейсер показал удивительную живучесть — нахватавшись двадцатипудовых снарядов, он все же остался в строю.

— Мы должны добить броненосные крейсера неприятеля, они менее устойчивы в боевой линии и потеряли свою скорость, так что от нас не уйдут. Их повреждения значительны, и будут только возрастать, а там наступит предел их возможностей, что всем стало ясно. Жаль, погиб «Петропавловск», иначе бы я бы забрал себе «Цесаревич», а Евгений Иванович перенес бы флаг на «Полтаву». В бою против четырех наших быстроходных броненосцев песенка Камимуры была бы спета.

— Нелепая и случайная гибель, — произнес Молас, посматривая на скопище медленно плывущих японских транспортов, от которых отпрянули крейсера Безобразова, тоже приводящие себя в порядок. Им все же крепче досталось — вначале сражались с двумя «гарибальдийцами» и сворой из девяти бронепалубных крейсеров, из которых удалось потопить «Читозе» и «Акицуцу». И это немного сгладило горечь от потери «Петропавловска» и «Рюрика». Но когда подошли два сбросивших ход поврежденных «асамоида» стало тяжко — главный калибр на тех действовал исправно, а скорость не играла роли — все равно чуть быстрее охраняемых транспортов. А четыре броненосных крейсера это слишком много для трех русских, ведь «Россия» и «Громобой» не предназначались для эскадренного боя, а «Баян» имел вдвое меньше восьмидюймовых пушек, чем на любом из вражеских кораблей. В свою очередь, многочисленные шестидюймовые пушки, которыми были буквально утыканы все русские крейсера, пробить толстую «шкуру» вражеских кораблей не могли даже с близкой дистанции. А вот вражеские ответные снаряды того же калибра причинили им повреждения, так что стало понятно, почему «Варягу» так сильно досталось в бою от «Асамы».