Шанс для злодейки - Легран Кира - Страница 10

– Но вы вовсе не так слабы и бледны, как он говорит, – заключил принц, отходя.

Мне срочно требовалось на воздух.

***

Из головы совершенно выветрилось содержание записки сэра Леонара. Так что, когда я пулей вылетела за двери библиотеки и попыталась затеряться в хитросплетениях коридоров и галерей, в последнюю очередь планировала наткнуться на него.

Завидев его белоснежный камзол, я попыталась сбежать незамеченной, но не тут-то было. Кажется, он почуял меня, как акула чует кровь в воде.

Герцог Наглая морда был в бешенстве. Он прождал не менее часа, слоняясь, как последний кретин, среди выставленных в два ряда пустых лат.

– Где вас носит, леди Вилфорт, – процедил он. Если бы взгляд мог рождать молнии, я бы уже лежала кучкой пепла на полу. – Я торчу тут, как на выставке! Опоздания бывают милы, если длятся минуты, а не часы. Объяснитесь немедленно!

– А что тут объяснять, дорогой сэр Леонар, – сказала я, недовольная этой встречей ничуть не меньше, но по другим причинам, – я просто не хотела приходить.

Он открыл рот и тут же захлопнул его. Наверняка ждал потока оправданий, которые можно с негодованием отвергнуть. Трудновато обвинять того, кто ничего не отрицает.

– Гм… – Он посмотрел на меня исподлобья, словно решал: ядовитая это змея или безопасный ужик.

Вместо лавандовой воды герцог предпочитал розовую, и этот густой сладковатый запах действовал на меня хуже удавки.

– Говорите быстрее, – скомандовала я, – здесь слишком душно, чтобы тратить воздух на светскую болтовню. Что вы хотели? Если выбрать дату, чтобы объявить о разрыве, то я согласна на ближайшую.

Сэр Леонар заволновался. Он даже преградил мне путь, не давая сбежать. Голос его вдруг утратил колючесть и заструился мягким бархатом:

– Неужели вы в самом деле намерены отказаться от меня?

– А вы что, какое-то сокровище? – Я с недоумением оглядела его со всех сторон. – Не вижу ничего выдающегося.

– Приличия не позволяют продемонстрировать здесь всё.

Смех вырвался помимо воли. Герцог был настолько самоуверен, что это даже мило. Как маленький ребёнок, что переворачивает игрушки, представляя себя великаном.

– Не понимаю, это флирт или угроза? – спросила я, веселясь ещё больше от того, насколько оскорблённым он выглядел. От смеха даже слёзы выступили.

– Вы же любите меня, – проронил он, хмурясь. – Разве не это вы писали в каждом письме?

– О, так вы их читали? – Это и правда было удивительно. Я искренне считала, что все они оказывались в мусорной корзине даже не распечатанными. И даже Айрис в глубине души думала так же, хоть и не признавалась себе в этом.– Забудьте. В жизни каждой девушки однажды случается затмение рассудка, и моё выпало на вас. Если и была с моей стороны любовь, то вы сделали всё для того, чтобы от неё не осталось ни капли. Разве я заставляла вас быть жестоким? Вы сами виновны в этом печальном итоге. – Я стиснула кулаки и твёрдо взглянула ему в лицо, забивая каждое слово, будто гвозди в крышку гроба: – Я не люблю вас, сэр Леонар. Давайте разойдёмся с миром, и вы продолжите жить свою прекрасную жизнь, не отягощённую заботами о других.

Его кадык дёрнулся над шейным платком.

– Не верю.

– Придётся.

– Ваша злость… Что же, может, для неё и есть повод, – он прикусил губу. – Но чем больше вы злитесь, тем сильнее выдаёте себя. Женщина не станет так яро говорить с тем, кто ей безразличен. Ваша грудь вздымается так часто… Не похоже на спокойное небрежение.

Я рефлекторно прикрыла вырез ладонью. Каков паршивец! Его тут пропесочивают, а он пялится на моё декольте!

– Вы отвратительны.

– И вам это нравится.

Он зажал меня в угол между стеной и массивными латами. Дело принимало скверный оборот: глаза мужчины масляно заблестели, а рука скользнула за мою спину. Я пихнула его в грудь и зашипела:

– Уж не знаю, что за мусор у вас в голове, но научитесь принимать поражение.

– Отложенная победа – это ещё не поражение…

Ещё секунда – и его мокрые губы коснутся моих! Пискнув от отмерзения, я зажмурилась, мысленно обрушивая на эту голову все громы небесные.

– Дьявол!

Раздался треск. В воздухе растёкся свежий запах озона. Герцог отскочил от меня, тряся рукой.

– Что это было?.. – Он разглядывал свою лайковую перчатку, на которой чернела и вилась дымком обугленная дыра. Растерянно хлопая ресницами, он переводил взгляд с неё на меня.

– Не говорила мама, не суй пальцы в розетку? – выпалила я и поспешила наутёк, пока этот дуралей не опомнился и не стал интересоваться, о какой розетке идёт речь.

Пресловутые «вены мира» работали совсем не так, как я ожидала. В прошлых неудачных попытках я пыталась зачерпнуть силу откуда-то извне, почувствовать её, как ток воздуха или течение воды. Слепо тыкалась, тщать отыскать хоть что-то. Но всё это время сила жила внутри, как крошечная искорка, которую нужно раздуть.

Угроза поцелуя от сэра Леонара оказалась достаточно сильным дуновением.

Переходя из одной галереи в другую, я оказалась на обширном балконе, полукругом выдающимся над искусственным озерцом. В прозрачной воде плавали рыбы, слуга с длинным сачком вылавливал листья. Здесь было прохладно, согретый воздух дворца смешивался с уличным. Самое то, чтобы остудить голову.

Помолвку может расторгнуть одна сторона – что и случилось в прошлый раз, когда герцог Олбридж повесил на Айрис клеймо брошенной невесты. Обе стороны по обоюдному согласию, никого не оставляя в накладе – чего и пыталась добиться я. Однако, возможен и третий вариант, когда сам король запрещает неугодный брак.

Раз герцог упёрся рогом, желая оставить за собой последнее слово, значит, нужно убедить короля, что этот брак ни в коем случае не должен состояться. Всего-то навсего.

Глава 12

Торжественный обед был столь многолюдным, что столы протянули через три огромных зала. Вполне возможно, что те, кто сидели на одном конце, никогда не видели тех, кто был на другом.

Мне досталось не худшее место. Отсюда прекрасно было видно королевский стол, и монаршую семью даже не приходилось высматривать за цветочными вазами и пирамидами из блюд. Гримбальд III, прозванный непочтительными языками «королём-за-троном» за пассивность характера, выглядел совершеннейшим стариком, хотя ему не сравнялось даже пятидесяти. Бесцветные рыбьи глаза без выражения поглядывали на придворных, оживляясь только при объявлении нового блюда. Трудно было поверить, что от такого отца мог родиться кто-то вроде принца Эдельгара.