Нано (СИ) - "chromewitch" - Страница 4

Его убили на четвертый день «введения инновационных методов повышения уровня жизни».

То же случилось и со вторым, и с третьим, и с четвертым представителем «Синтезфуд», вдруг осознавшей, какое дерьмо приобрела по дешевке, слишком поспешно согласившись с разделом зон влияния. Каска окрепла, обзавелась защитниками из числа мафиозных семей, не желающих терять наркорынок и удобное место для проведения некоторых, требующих тишины и внимательности, встреч.

Только пятнадцать лет назад Каска договорилась с «Синтезфуд», чтобы создать хоть какую-то видимость порядка. Главными последствием стало то, что «Синтезфуд» натыкала всюду своих автоматов с едой, а местные не стали их ломать, зная, что доля прибыли с них уходит к преступным покровителям района.

Ты не имеешь ничего против автоматов с едой. Чем больше местных умрет от язвы желудка, тем лучше.

Отношение к еде вообще отличный маркер. Если ты встречаешь кого-то, кто не забывает питаться и, больше того, старается питаться более-менее нормально, — это Знак. Ангелы небесные поют тебе в уши — этот человек настроен серьезно. Сайты с оценкой экологической обстановки Аркадии блокируются корпорациями, канализационные воды отравляют чужаков при касании, кибернетические протезы слишком дороги, а со стимуляторами можно отравиться двенадцатью разными способами, но он... У него есть надежда. У него есть шанс. У него есть хоть какая-то любовь к себе и желание жить, а значит, возможно, он не сгинет здесь быстрее, чем ты запомнишь его имя. Он чертов меч, который стоит спокойно против неба... и чистит картошку под стойкой регистрации.

Он — Захар.

Он огромен, стар и лыс. В условиях Каски все три пункта — признак непомерной воли к жизни. Да, даже лысина. Потому что мало кто доживает до преклонных лет, потеряв только волосы.

— О, привет, Вик! — Он отвлекается и бросает недочищенную картофелину в миску. На маленькой электрической плите рядом ждет кастрюля с водой. — Как день?

Он достает из ящика карту доступа и передает тебе. Вы знакомы семь лет, ты поселился здесь сразу после того, как оказался не нужен государству. Запоздало узнал, что владелец дома принадлежит к контрабандистскому клану, но за все время Захар ни разу не пытался воспользоваться своим положением, да и домовладельцем оказался неплохим.

— Паршиво, — ты пожимаешь плечами.

— Очень жаль, что с Кристиной так... Вся Каска на взводе, ее любили.

И никто не попытался помочь ей раньше... Ты стараешься не злиться. Ты тоже не попытался. Точнее — ты пытался недостаточно.

— Они тоже считают, что это я ее убил?

— Некоторые. — Захар невесело улыбается тебе, облокотившись на стойку. Дерево надсадно скрипит. — Я — нет, если что. Я знаю, что вы хорошо ладили. И говорю это каждому, кто пытается что-то от меня узнать.

— Спасибо.

— Последние сейчас как раз в твоей комнате. Трое. Шпана, но, возможно, из этих... Термитов.

— Это оттуда ее бывший? — ты поднимаешь брови. Слишком удачно. Твои подозреваемые сами пришли встретиться. — И ты просто впустил их ко мне?

— Ты не платишь мне за охрану, и они обещали ничего не ломать.

— Справедливо. Одолжишь мне «дедушку»?

Ты не мог притащить оружие на допрос. Захар смотрит на тебя несколько секунд, оценивая и прикидывая, кто выйдет из свары победителем. Потом вздыхает, исчезает под стойкой и вновь появляется уже со старым ремингтоном.

Термиты — далеко не самые серьезные ребята в Каске и обычная шваль в масштабе Аркадии. Название получили, потому что часто выносили из домов вообще все, вплоть до кабелей и грязных носков. Конечно, если за домом не приглядывал кто-то вроде Захара.

— Любой ремонт оплатишь втридорога, — предупреждает он.

Ты обещаешь стрелять только по людям.

Захар старомоден и очень привязан к своему детищу, этой восстановленной четырехэтажке. Когда ты только заселился, в стенах здесь зияли дыры, пол скрывался под многолетними наслоениями грязи и мусора, но даже тогда Захар умудрился не просто вычистить целое крыло, но и постелить там ковер, который каждое утро пылесосил перемотанный изолентой робот. Позже Захар поставил в фойе вазу и прострелил коленную чашечку придурку, который неосторожно стряхнул в нее пепел.

Ты не знаешь, откуда у Захара это стремление облагородить пространство вокруг, но уважаешь его. После происшествия с вазой и коленом ты приволок в фойе безрукий женский манекен, и твой первый сосед, граффер, выкрасил его в серый, мастерски дорисовав тени и трещины, имитируя камень. Захар долго смеялся над вашим подарком, а через несколько дней ты увидел на манекене пальто с рукавами, аккуратно заправленными в карманы. Иногда к пальто добавлялись солнечные очки и, зимой, шарф и шапка.

Ваша Венера очень крута с определенного ракурса. Она смотрит высокомерно и дерзко, как заслуженная стерва Аркадии.

Ты кланяешься ей, проходя мимо, и останавливаешься уже у лестницы.

— А полиция сюда не приходила?

Захар качает головой.

Что ж, спасибо, Гектор. Ты все еще не знаешь, что думать о нем и вашем внезапном сотрудничестве. Точнее, вот только теперь выяснилось, что сотрудничество стало внезапным лишь для тебя. Гектор постарался заранее, отвадив копов от твоего жилья.

Он думал, что ты хранишь там что-то подозрительное.

...Хах. Он знает, что ты Восьмерка, но не знает тебя.

Самое ценное в той комнате — таблетки от головной боли и снотворное. В них, под кальциевыми оболочками, химический коктейль в разы сложнее ацетилсалициловой кислоты и циклобарбитала. И если Термиты зачем-то решат их выпить, то окажут тебе большую услугу и сберегут патроны.

Но они, конечно, не могут быть настолько тупы, чтобы...

— Черт!.. Ох, черт.

Ты целишься в парня на полу почти что с жалостью.

Ты не собирался никого убивать. Ранить — да, конечно. Отстрелить что-нибудь важное — почти наверняка.

Робот-пылесос, отчаянно тормозящий после долгих лет работы и частых ремонтов, безуспешно толкает голову парня. На застывшем лице — неизбывный ужас. Взгляд беспорядочно мечется, веки дрожат, кадык дергается в спазмах, но из горла не вырывается ни звука. Те таблетки, которые держат тебя в норме, убийственно действуют на других. И сейчас, ты знаешь, они запечатывают его нейроны лишним белком.

Стремительная и неотвратимая деменция захватывает парня хорошо если двадцати лет от роду.

Ты стреляешь.

Глупо.

Он все равно не смог бы никого предупредить.

Ты держишь ружье крепко, готовый выстрелить снова, когда проходишь в собственную квартиру. Но никто не реагирует ни на выстрел, ни на тебя.

Один из Термитов лежит на твоем диване, по его подбородку течет слюна и кровь из прокушенного языка, конвульсии затихают.

Ты стреляешь снова.

Третий стоит напротив приятеля, в его руках — пластиковая банка с твоими таблетками.

— Э-э-эт-то. Э-это, — он дрожит и трясет рукой, пытаясь выкинуть банку, но его пальцы свело от шока. — Т-ты... Чт-то за дрянь т-ты...

— Поставь банку на место, — говоришь ты, направив на него «дедушку».

Он с трудом разжимает пальцы и роняет банку на старый ящик, который служит тебе столиком, табуреткой и подставкой для ног.

Ты быстро оглядываешь комнату. Ты не оставляешь лекарства на видном месте, но теперь аптечка выпотрошена, одежда разбросана, подушка на полу и на ней следы ботинок, тумбочка перевернута. Эти придурки, пусть и сдержали обещание, данное Захару, но все равно от души покопались в твоих вещах... И ты искренне надеешься, что мокрое пятно на ковре — это пролитое пиво из твоего холодильника.

Оставшийся в живых Термит засовывает руку за пазуху, в карман изрядно потасканной спортивной куртки. Ты приближаешься в два шага и упираешь ствол ремингтона ему в грудь, чтобы увидеть, что парень достает всего лишь пластиковый бутылек с ярко-желтой жидкостью внутри. Ты отступаешь, и Термит быстро, лихорадочно припадает к бутыльку, делает большой глоток.

Ты бьешь Термита в нос прикладом. Остатки жидкости выплескиваются на пол и на его куртку.