Этот мир не выдержит меня. Том 4 (СИ) - Майнер Максим - Страница 20

Убивать Лэйлу я, разумеется, не собирался. Уничтожать весьма ценный источник информации своими собственными руками — это не самый рациональный поступок.

— Спокойно, — я рывком перевернул девушку набок. — Отпущу, когда возьмёшь себя в руки. А пока отдохни, полюбуйся видами и подумай над своим дальнейшим поведением…

Ответом мне стало гневное мычание. Зелёные глаза заблестели от злых бессильных слёз.

Ничего страшного. Как любила говорить тётя Люба — воспитательница в моём детском доме: «Побольше поплачешь — поменьше пописаешь». Грубовато, конечно, но в целом верно.

— Чтоу дальше, челоувечек? — из пустоты донёсся взволнованный шёпот Дру-уга. Похоже, он тоже ощущал чужое присутствие.

— Дальше ты идёшь со мной, — я посмотрел туда, где виднелись очертания его фигуры.

Морфан без лишних вопросов спрыгнул на землю и деактивировал артефакт. На бледном лице читалось плохо скрываемое напряжение. Что же, непонятный наблюдатель нервировал не только меня. Выходит, я пока не спятил на фоне бесконечного переутомления…

— А ты, — я ударил кулаком по бугристому панцирю. — Следи за нашей красоткой… И за всем, что здесь происходит.

Усач развернулся, щёлкнул клешнями и отполз ближе к валявшейся у камня девушке. Краб прекрасно понял, что от него требуется — он явно обладал если не полноценным разумом, то как минимум его зачатками.

Я шагнул под своды туннеля, из которого мы совсем недавно вышли на поверхность. Там, под землёй, тоже находился выход из Гиблого леса, и если Лэйла права, то у меня не получится спуститься обратно.

Морфан отправился следом.

Первые полминуты ничего странного не происходило. Я быстро шёл вперёд, Дру-уг пыхтел рядом, а проникавший в туннель свет становился всё тусклее и дальше. У меня даже промелькнула мысль, что пора поворачивать обратно, однако неожиданно всё изменилось.

Я вдруг понял, что последние несколько секунд топчусь буквально на месте. Ноги делали шаг, но затем меня будто бы сдвигало назад — так, словно я шёл по траволатору, причём шёл «против шерсти».

— Чтоу этоу, челоувечек? — взволнованно спросил Дру-уг. Он тоже заметил появившуюся странность.

Я ничего не ответил — просто перешёл на бег. Уставшие мышцы зазвенели от напряжения, однако это не помогло.

Гиблый лес действительно не хотел отпускать меня из своих удушающих «объятий».

Глава 8

— Мы не моужем вернуться поуд камень, — запыхавшийся Дру-уг подвёл итог нашего небольшого эксперимента.

Морфан тоже перешёл на бег. И так же, как и я, не сумел пройти вглубь туннеля. Очень странно… Лэйла утверждала, что покинуть лес не могут дикие маги, но мой тощий товарищ таковым точно не являлся.

Я остановился и быстро осмотрел покрытого пылью Дру-уга. Тот сперва замер на месте, а затем неуверенно шагнул назад — ему не понравился мой взгляд.

— Пойду проуведаю Усача, челоувечек… — морфан попятился к выходу, но его остановил короткий приказ.

— Стоять, — негромко произнёс я. — Отдай мне обруч… Обруч и второй кусочек истинной синевы.

— Этоу моя доубыча… — Дру-уг судорожно сглотнул.

— Твоя, — я кивнул. — И ты обязательно получишь её обратно.

— Ноу, челоувечек…

— Ты мне не веришь? — я протянул руку, раскрыв ладонь.

— Оучень верю, челоувечек! Ноу…

— Но твои сомнения сильнее веры, — я закончил фразу за морфаном. — Может быть, ты и в Синем Повелителе сомневаешься?

Столь обидное предположение враз сломило сопротивление Дру-уга. Он покачал головой, стянул дрожащими руками обруч с затылка, а затем вытащил из-под кирасы подаренный мной осколок статуи. По стенам сразу же заплясали яркие синие отблески.

— Оутдаю тебе всё, челоувечек… — Дру-уг положил свои сокровища в мою ладонь.

Судя по поджатым губам, жёлтым пятнам на щеках и капелькам слёз, застывшим в уголках глаз, этот самоотверженный поступок стоил морфану очень дорого.

— Теперь иди, — я кивком указал вглубь туннеля.

С новым приказом Дру-уг уже не спорил — у него не осталось на это душевных сил. Морфан на негнущихся ногах шагнул вперёд и легко преодолел невидимый барьер, который всего секунду назад мешал нам обоим.

Дру-уг отошёл метров на десять и остановился.

— Поулучилоусь, — с удивлением сообщил он.

— Получилось, — задумчиво повторил я.

Всё стало на свои места. Морфан избавился от магии и сумел пройти сквозь барьер. Жаль, что это никак не облегчало моё положение — я, в отличие от товарища, такой фокус провернуть не мог.

Я слегка тряхнул головой. От усталости картинка перед глазами едва заметно подрагивала. Нужно отдохнуть, но времени на такую роскошь у меня пока не было.

Следующие несколько минут прошли в поисках способа преодолеть преграду. Однако эти поиски не увенчались успехом. Ни моё заклинание, ни чёрный кинжал инквизитора не смогли разрушить невидимое препятствие.

Применить чары на пустое место не получилось — многочисленные попытки вызвали лишь острую боль в затылке. Клинок же легко пронзал пустоту, но единственным результатом, которого удалось добиться, стал недоумённый взгляд морфана — для него мои «упражнения» выглядели как безумная схватка с воздухом.

Проникнуть сквозь преграду, закутавшись в блестящее покрывало, тоже не вышло. Ткань, надёжно защищавшая от магии, оказалась совершенно бессильна перед невидимым барьером.

Что же, как это ни прискорбно, но, похоже, Лэйла права. Хольд, чья сила была скреплена печатью, и дети, не обладавшие никаким даром, смогли выйти из леса, а вот у меня возникли проблемы… Причём проблемы весьма серьёзные.

И словно этого было мало, снаружи послышался сигнал тревоги. Усач изо всех сил защёлкал клешнями, сообщая о приближающейся опасности.

«Пора валить…», — подумал я, но не сумел сделать ни единого шага. Неожиданно накатила чудовищная слабость, ноги стали ватными, а веки налились тяжестью.

Вслед за слабостью пришло равнодушие.

К чему всё это? Я оказался заперт в тюрьме, из которой невозможно сбежать, а раз шансов нет, то зачем продлевать бессмысленное заточение? Пусть всё закончится здесь и сейчас…

Я прикрыл глаза.

У всего есть предел прочности. У всего. Даже стальные гвозди иногда ломаются…

— Усач зоувёт нас, челоувечек, — пробормотал подошедший ко мне морфан. — Мы доулжны идти…

Я никак не отреагировал на его слова. Голова трещала, а перед внутренним взором снова появился тот, кто в последнее время стал предвестником всех больших проблем. Старший сержант Вереенко, собственной персоной — ухмыляющийся и как всегда зловеще — добродушный.

«Говоришь, даже гвозди иногда ломаются?» — ехидно спросил он.

Я кивнул. «Разговор» с воображаемым собеседником нисколько не смущал мой измождённый разум. Только где-то на самом краю сознания слышались сухие наставления инструктора по медицинской подготовке: «Галлюцинации — это признак физического и нервного истощения…»

Ожидавший ответа Дру-уг воспринял кивок как руководство к действию.

— Оутдай мне кусоучки истинной синевы, челоувечек… А поутоум пойдём наверх, — он ухватился за моё запястье, но тут же с воплем рухнул на колени: — За чтоу, челоувечек? Оутпусти!!!

Рефлексы оказались сильнее усталости. Я взял кисть морфана на болевой — вывернутый сустав «зазвенел», словно перетянутая гитарная струна. Если надавить чуть сильнее, то перелома не избежать.

«Я смотрю, ты ещё не всё позабыл, сынок», — одобрительно хмыкнул сержант Вереенко.

— Не всё, — согласился я, не открывая глаз.

— Оу чём ты, челоувечек⁇ — жалобно спросил Дру-уг. — Мне боульноу…

Я слегка ослабил хватку. Морфан с облегчением выдохнул.

«А помнишь ли ты, товарищ солдат, — Вереенко вдруг нахмурился, — что ты десантник?»

— Я был десантником… — слова давались с трудом. — Когда-то давно…

Дру-уг, который явно ничего не понимал, слушал мою болтовню молча. Он наверняка думал, что я сошёл с ума, но проявлять инициативу не спешил — вывернутая кисть научила морфана осторожности.