Я не отдам тебе ребенка, дракон! (СИ) - Платунова Анна - Страница 45

— Как у драконов… — повторила мама, неожиданно мрачнея. — Нет уж, знала бы, что Лена мечтает стать драконом, выпорола бы, не пожалела.

Мы все втроем — я, Олеся и Арман — переглянулись.

— Почему? — осторожно спросила я, потрясенная этим ее «выпорола». Мама никогда в жизни меня не била.

— Ох, Лен, я тебе никогда не рассказывала о твоем отце, все думала, что ты маленькая, что еще не время… Оглянуться не успела, как ты сама уже станешь мамой, а меня бабушкой сделаешь. Дело в том, что эта глупая мечта о крыльях не довела до добра твоего отца. Он хороший был парень, открытый, веселый. Вот только существовала в его семье дурацкая легенда, которая всех мужчин с панталыка сбивала, они никак себе места в жизни найти не могли, потому как о несбыточном грезили.

— О чем ты, мама? — прошептала я.

— Максим, твой отец, всерьез верил, что его прадед был драконом. Мол, однажды прилетел из другого мира летучий змей и соблазнил его прапрабабку, потом в свой мир убрался, а она через положенный срок родила мальчика. На вид самого обычного. Она уже обрадовалась было, что станет он простым человеком, но как бы ни так. Однажды отросли у мальчика крылья, правда, взлететь в небо он не смог — крылья волочились по земле. Только прапрабабка все равно испугалась, что сына увидят и убьют: люди всегда непривычного боятся. Заставила сына поклясться, что он никогда больше не обернется летучим ящером. И тот всю жизнь промучился, разрываясь между тем, кто он есть, и тем, кем вынужден притворяться.

На столе горела настольная лампа, отбрасывая теплый желтый свет на наши побледневшие сосредоточенные лица. Арман стискивал вилку, и та, будто оловянная, выгнулась в его руках. Олеся, не поднимая глаз, щипала салфетку, превращая ее в белые хлопья.

— Конечно, это все сказки. Прадед Максима, наверное, просто психически нездоров был, придумал красивую сказку и сам в нее поверил. Но заронил зерно сомнения в души всех потомков рода Вяземцевых. Не находили они себе места в нашем мире, маялись, мучились, с места на место переезжали, как перекати-поле. Вот и Максим… Сказал, что любит меня, но есть у него внутри червоточина. Как приходит весна, начинает она ныть, дергать, как больной зуб. Будто нашептывает: «Иди и ищи свой мир, иди!»

— А что крылья? — выдавила я. — Были у него крылья?

— Да ты что, доченька! Это ведь просто легенда, сумасбродство. Не было у него крыльев, у твоего несчастного отца. И где он теперь?.. Небось сгинул. Люди с такими червоточинами в душе долго не живут…

Это что же получается? Если верить маминым словам, то у меня в роду были драконы? Услышала бы я эту историю до встречи с Арманом, только посмеялась бы, а то и ужаснулась сумасшествию рода Вяземцевых, но теперь я была уверена почти на сто процентов, что легенда, о которой рассказал мой отец, — правда.

А еще не могла не думать о том, какая судьба ожидает моего сына в мире людей. Неужели он тоже будет несчастен? А Арман? Каково это — жить, скрывая от всех свою истинную сущность?

55

Первоначальный план — вернуться в город вечером — из-за аварии пришлось отменить. Хотя «Ниссан» Олеси и оставался на ходу, никто не стал бы рисковать, выезжая на нем в дорогу по темноте. Да и после сытной еды нас всех так развезло, что мы единогласно решили ночевать в селе.

Олеся отправилась домой, нам с Арманом мама уступила раскладывающийся диван в гостиной, перебравшись на время в мою старую детскую комнату.

Я напряглась, когда поняла, что драконище спустя месяцы после моего побега снова окажется со мной в одной постели. Я не предполагала такого поворота событий, когда звала его с собой. Арман дождался, пока мама выйдет на кухню, и сказал:

— Мне спать не обязательно. Посижу в кресле, оно выглядит вполне удобным.

Он постучал по подлокотнику кресла, отчего то крякнуло и взметнуло в воздух тучу пыли от поролоновой набивки. Я закашлялась, а потом рассмеялась, очень уж уморительно-сосредоточенно Арман разглядывал свою руку. Да, драконище, наша мебель не очень рассчитана на твою силу.

— Ну, если развалится, так и быть, ложись с краешку, — полушутливо-полусерьезно позволила я.

Мама принесла постельное белье и, пока мы в четыре руки застилали постель, отправила Армана в мою спальню за диванными подушечками, которые должны были превратиться в подушки для сна. Арман ушел и пропал.

Я пошла его разыскивать и обнаружила у полок с моими книгами и безделушками, с войлочными совами, которых я сама валяла из шерсти, с вышивкой бусинами, с игрушками из киндер-сюрпризов и прочей мелочевкой, которой полна детская любой девчонки. Подумать только, все эти побрякушки когда-то так много для меня значили!

Арман взял с кровати мою тряпичную куклу, Степку-Растрепку, и уткнулся носом в ее макушку, в нитяные волосы.

— Ты спала с этой куклой, — сказал он, не оборачиваясь, но почувствовав, что я вошла. — Пахнет тобой. Пытаюсь представить маленькую Елену, которая жила в этой комнате, играла, рисовала, читала книги…

— И как? Получается? — тихо спросила я, встав за спиной у Армана.

Он вздохнул и обернулся. В комнатке было не развернуться. Широкоплечий и высокий Арман будто заполнил собой все пространство. Мы встали нос к носу, глаза в глаза. И впервые мне не хотелось бежать без оглядки. Арман смотрел на меня так нежно и пристально, словно увидел заново, а теперь старался проникнуть взглядом еще глубже, в самую душу.

— Получается, — ответил он и бережно взял в ладони мое лицо. — Я вижу тебя, Елена. Вижу такой, какая ты есть и всегда была. Моя любимая девочка…

— Это потому, что ты узнал про дракона в моем роду? — нахмурилась я.

— Что? Нет! Хотя это многое объясняет, но это в конечном итоге совершенно не важно.

— Правда? — прошептала я, как загипнотизированная глядя в красивые черные глаза Армана.

— Правда. Когда я рядом с тобой — я живу. Я чувствую. Все для меня приобретает смысл. Подумав, что не потерял тебя и сына, я и сам едва не умер от тоски.

Можно ли умереть от тоски? Я читала о подобном в сказке «Аленький цветочек», где Чудовище, не дождавшись Настеньку к условленному часу, чуть-чуть не погибло. Может, так и с драконами бывает?

Я молчала. Арман наклонился и едва ощутимо коснулся поцелуем моих губ. Бережно и нежно, словно тронул крылья бабочки.

— Прости меня, — сказал он и снова поцеловал, теперь в уголок рта. — Прости.

И снова, и снова: поцелуй и тихое «прости» бессчетное количество раз. Я не отстранялась и не отворачивала лица. Хорошо стоять вот так, нежась в объятиях Армана. Но я так и не произнесла: «Прощаю» в ответ…

Арман провел ночь в кресле, вытянув длинные ноги и опасаясь лишний раз пошевелиться, чтобы старенькое кресло не развалилось под ним.

Утром после завтрака, выслушав мамины наставления, как должна питаться будущая мать, сколько времени отдыхать, — «Арманчик, вы уж приглядите за этой неслушницей!» — мы вызвали такси и отправились в Мартинск.

Олеся осталась, решив отогнать «Ниссан» к знакомому на автосервис: в Засечном ремонт стоил дешевле.

— Как ты думаешь, сыну будет плохо в нашем мире? — спросила я у Армана, прикорнув на его плече, пока автомобиль резво вез нас обратно в город.

Мамин рассказ все не выходил у меня из головы. Кто мой далекий предок? Он пришел из мира Армана? Жив ли он до сих пор? Ведь драконы живут столетия…

— У твоего прадеда не было отца рядом, а у нашего сына буду я. Я научу его летать. Я научу его всему, что знаю сам, — откликнулся Арман и поцеловал меня в волосы. — Ни о чем не переживай. Это сейчас твоя главная задача — не волноваться. Я буду волноваться за нас двоих, договорились?

— Ага, — пробурчала я и погладила животик, который рос не по дням, а по часам. — Ходить еще восемь недель, а я уже будто дирижабль на ножках. Скоро ни в одну дверь не войду.

— Ты у меня самая красивая, Елена.

Арман тихонько приподнял мое лицо за подбородок, чтобы посмотреть в глаза.