Физрук-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 36

— До свидания!

Я пожал ему руку, кивнул Курбатову и пошел одеваться. Ефросинья пошла меня провожать. Взгляд ее при этом был осуждающим. Будто оно хотела, чтобы я остался.

Попрощавшись и с нею, я рванул домой. Мне хотелось еще побыть сегодня с Наташей. Конечно, в присутствии пацаненка ничего лишнего позволить мы себе не сможем, но медсестричка такой человек, что с нею и просто рядом побыть приятно. Уж всяко веселее, чем с этими стражами государственной безопасности. Хорошо бы познакомить Наташу с Карлом и компанией, но тогда придется знакомить ее и с Машей. Вряд ли они поладят…

Мне удалось поймать тачку, так что уже через десять минут, после того, как покинул явку, я входил уже в калитку нашего двора. Ну и наткнулся на сторожа.

— А ничего девчонка! — пробормотал он, хотя я его ни о чем не спрашивал. — Тебе бы жену такую… Выходит, значит, во двор, сует мне червонец и говорит, сходите, Артемий Сидорыч, купите капусты, свеклы, сметаны, ну и масалыгу, какую-нибудь для навару, а все что останется, себе возьмите!.. Ну дык я и расстарался.

— Спасибо, Сидорыч! — сказал я и сунул ему еще пятеру.

— Всегда рад! — откликнулся тот.

Не слушая его, я уже бежал к подъезду. Дома все было тихо и мирно. Медсестричка встретила меня в прихожке и тут же отчиталась:

— Температура тридцать семь и один. Кашляет пока, но это ничего.

— Ну и хорошо, — откликнулся я.

— У тебя все в порядке? — встревожилась вдруг Наташа.

— Да все нормально, — отмахнулся я. — Я бы чайку выпил, с морозца.

— Вот и мы как раз собирались.

Я разулся, разделся, прошлепал в большую комнату.

— Ну как у тебя дела, герой? — спросил я.

— Да ничего, — откликнулся он. — Тетя Наташа сказала, что жить буду…

— Будешь, — хмыкнул я. — Я попросил пацанов, чтобы они зашли к твоей маме, сказали, что ты у меня.

— Думаете, ее это колышит?

— Это ты брось, мать есть мать!

— Вы ее только сюда не пускайте, — совсем по-взрослому сказал он. — Потом не отвяжетесь… Деньги начнет клянчить…

— Ладно, не пущу, — пообещал я. — А вот других — придется.

— Это каких других?

— Да оболтусы, которые твои одноклассники, напросились… Завтра начнется паломничество…

— А-а, ну пусть приходят, — кивнул Серега, словно он был здесь хозяин. — А можно, они тоже кино посмотрят?..

— Можно, — вздохнул я.

В этот момент вошла «тетя Наташа», принесла два чайника — один заварочный, а другой — с кипятком. Потом сходила за пирожными, оставшимися после обеда. Так что чаепитие прошло на «ура». А потом медсестричка засобиралась. Делать нечего, придется проводить.

Я велел Зимину укладываться. Он посмотрел на меня хмуро. Эка я его разбаловал всего-то за день! Пришлось сказать, что болезнь болезнью, а завтра утром подниму в восемь, да еще принесу со школы учебники, чтобы не отставал по предметам. Взгляд болящего стал еще более хмурым. Злой я педагог.

Мы вышли с Наташей на улицу и направились к ее общаге. Поначалу я не обращал внимания на то, что идем мы знакомым мне маршрутом. А потом меня осенило — в каком именно общежитии живет медицинский работник Кротова? Странно, что я ее там раньше не видел? Впрочем, может она въехала уже после того, как я выехал. Во всяком случае, понятно, какая такая комендантша устроила там драконовские порядки. Дурит Груня. Завидует молодым девчонкам. Знает, что им некуда податься в чужом городе, вот и устроила казарму. Нет, так дело не пойдет, Аграфена Юльевна, сейчас не царское время.

Когда мы дошли до общаги, я поцеловал Наташу и отпустил ее, а потом выждал еще минуту и тоже вошел в вестибюль. Там меня встретил ледяной взгляд вахтера. Видать — из новеньких, потому и не узнал меня.

— Я к товарищу Малышевой.

— А ты кто такой, парень?

— Моя фамилия Данилов, — терпеливо и снисходительно произнес я. — Зовут Александр Сергеевич. Знать надо!

— Виноват, товарищ Данилов, — явно струхнул вахтер. — Сейчас доложу!

— Да не надо! — отмахнулся я. — Я сам к ней пройду. А ты здесь бди! И смотри, чтобы свет на пустой кухне гасили. Электричество экономить нужно.

— Все понял.

И я не спеша поднялся к комендантской, не стуча, распахнул дверь.

— Какого черта! — послышался знакомый голос.

— Это я, Груня!

— Саня? — удивилась Аграфена Юльевна. — Вот уж не ждала… Какими судьбами?

— Мимо проходил.

— Ну садись… Выпьешь?

— Если только чуть-чуть!

— Ну и я чуть-чуть!

Она достала из несгораемого шкафа бутылочку. Судя по этикетке — кубинский ром. Наполнила пару стаканов, выложила в качестве закуски плитку шоколада «Экстра». Мы выпили, надломили шоколадку.

— Не верю я, что ты мимо шел, Саня, — проницательно заметила Малышева. — Что-то тебе от меня надо.

— Угадала! — кивнул я.

— Ну, говори…

— Дошли до меня слухи, что ты превратила общагу в казарму…

— От кого дошли-то? — не моргнув глазом, осведомилась Груня.

— От общественности.

— Ну-ну… И почему это у меня тут казарма?

— Не велишь после одиннадцати вечера возвращаться.

— Правильно. В двадцать три ноль-ноль дверь на замок, согласно правилам проживания.

— Правила правилами, а по-человечески?..

— Ой, не крути ты, Саня! — отмахнулась она. — Скажи прямо — девка тут у тебя живет, вот ты и печешься о ней.

— От тебя ничего не скроешь.

— А и не надо! — проговорила Аграфена Юльевна. — Мы же люди деловые. Обсудим все по-хорошему, без этой демагогии, она мне на собраниях осточертела.

— Ладно, — откликнулся я. — Сколько ты хочешь за то, чтобы… гм… одна девушка могла возвращаться, когда сможет?

— Кусок!

— Пятихатка, — кивнул я. — И если ты дашь мне ключ от входной двери.

— Ты что — серьезно?

— Вполне.

— И какая же из наших девок тебя так присушила?

— Во-первых, не присушила, а во-вторых, много будешь знать — быстро жизнь пролетит.

Сказал я это без злобы, и Груня не обиделась.

— Ну как хочешь, я ведь все равно узнаю…

— Так мы договорились?

— Почему бы нет, — пожала Малышева плечами. — Приноси деньги, будет тебе ключ.

— И вахтеров своих предупреди. Запиши им под стекло на столе мою фамилию.

— Обязательно!

— Ну вот и отлично!

Я поднялся.

— Саня? — произнесла Груня совсем другим тоном.

— Что?

— Ты же вроде женат был?.. — женщина подбоченилась, упираясь в меня выдающейся, в прямом смысле этого слова, грудью.

— Мы разошлись, — отмахнулся я.

— Так может мы разок того… вспомним… — глазенки Груни сверкнули бесенятами.

— Эх, Груня… — нагнал я на лицо театральную печальку. — Вот тебе только одно от меня надо…

— Да нет, ты чего! Давай посидим, выпьем.

Глава 19

Когда я вернулся домой, Серега уже спал. Испугался, видать, что я его в восемь утра разбужу. Наташа перед уходом все убрала и посуду вымыла, так что мне оставалось только принять душ и завалиться спать. Что я и сделал. Утром я выполнил свою угрозу и разбудил пацаненка рано. Чувствовал тот себя явно лучше. Температура оказалась нормальная, носом шмыгал уже поменьше. Я его накормил тем, что сварила и нажарила вчера медсестричка и отправился в школу.

Первый урок был у восьмого «Г». Подопечные доложили о том, что вчера побывали у матери Зимина и все ей рассказали. Она тут же потребовала от них сообщить мой адрес, но пацаны не раскололись, хотя та и грозила пожаловаться в милицию. Я поблагодарил бойцов и подтвердил, что готов их принять у себя после уроков, если они разобьются на три группы. Оказалось, что они это уже сделали. И даже составили списки. Оставалось только порадоваться такой дисциплинированности.

Никаких особых сюрпризов рабочий день мне не принес. Если не считать того, что Симочка известила меня о том, что в субботу, после занятий, назначено собрание актива школы. В субботу днем у меня были занятия в секции каратэ в «Литейщике», так что на собрание я вполне успевал. По окончанию уроков я построил ватагу восьмиклассников и сказал, что первая группа выступает со мною немедленно, а две вторых — сидят в школе возле телефона, который находится в гардеробной, и ждет моего сигнала.