Служу Советскому Союзу 4 (СИ) - Высоцкий Василий - Страница 25

– Ну что, готов к труду и обороне? – Зинчуков хлопнул меня по плечу так, что я едва не полетел вниз без участия водосточной трубы.

– Дядя Тёма, ты это, когда спускаться будешь – не лижи трубу, а то примерзнешь ещё, – буркнул я в ответ, после чего встал на колени возле металлического жерла.

Перегнулся через край крыши так, что мои ноги оказались в воздухе. Под ногами словно открылась пропасть. Зинчуков держал окно, через которое мы выбрались на крышу под прицелом. Я вздохнул, поймал кончиком сапога гладкую боковину трубы и начал спуск.

Сразу скажу вам – не повторяйте этого дома. Ни в коем случае. Тем более зимой. Труба скрипела, словно жаловалась на неожиданно появившуюся тяжесть. Бетон возле скоб крошился. Пальцы быстро задеревенели и норовили сорваться. А ведь это я прополз только половину. Ветер пытался стряхнуть меня со скользкой поверхности, ноги скользили по ледяным кирпичам. Пальцы ныли так, что невольно хотелось сунуть их в рот и подуть.

Я полз и каждую секунду ожидал выстрел в спину. Какая же всё-таки из меня удобная мишень. И пусть я ежесекундно оглядывал близлежащую территорию, но враги ведь могли и затаиться.

Кто скажет, что это я всё себе придумываю и что лишний раз перестраховываюсь, то отвечу – никогда нельзя недооценивать врагов. Никогда!

Если вдруг уверишься в своих силах, если только подумаешь, что ты неубиваемый стервец,то сразу же словишь пулю. Вселенная докажет, что ты ошибаешься. Вселенная та ещё подленькая тварь...

Я полз по трубе, прилипая ладонями и оставляя окровавленные отпечатки содранных пальцев. Полз и с каждым метром земля была ближе. Вскоре я разжал ладони и...

Черт побери! Как же приятно ощутить под ногами твердую землю! Пусть и под снегом, пусть эта белая пыль набилась в сапоги, но всё же я на земле!

Я поднял руку, показал Зинчукову большой палец и тут же двинулся влево, под защиту больших лип. На случай атаки слева или справа. Кто знает – откуда выбегут наши преследователи?

Зинчуков убрал пистолет за пояс сзади, перегнулся через край крыши и потом начал повторять мой путь. Я видел, что во многих домах горел свет. Люди вызвали милицию. Издалека я слышал звук сирены.

Только бы успеть...

Зинчуков по-обезьяньи перебирая руками и ногами начал спуск. И ведь не боялся! А может настолько был уверен в себе, что ни на миг не усомнился в том, что справится и спустится.

На высоте третьего этажа над крышей показалась голова. Тут же показалась фигура целиком. Противник прицелился в Зинчукова. На фоне сереющего неба его фигура была неплохой мишенью. Допустить то, чтобы в моего напарника выстрелили?

Да ни в жисть! Мы своих не бросаем!

Я прицелился и выстрелил.

Глава 13

Когда преследователь наклонился над краем крыши, я успел подумать – промазал? Неужели промазал и сейчас сверху вниз по ровной линии Зинчуков получит свинцовый подарок?

Но нет, преследователь наклонился, а потом полетел вниз так, что едва не сбил ползущего по трубе «дядьку Артёма». Послышался женский крик. Под его вырывающий душу аккомпанемент преследователь ухнул в сугроб. Вылезать наружу он не торопился, как не торопился показываться над краем крыши последний из преследовавших нас.

Вернее будет сказать – последний из тех, кто нам известен. А сколько ещё могло быть вокруг?

Женский крик стих, а на смену ему пришло завывание милицейской машины. По звучанию для ушей тоже не сильно хороший звук, так как завывание было по нашу душу.

Зинчуков спрыгнул с высоты второго этажа, после чего кинулся ко мне. Я за это время успел разглядеть ту, которая кричала. Пухленькая женщина в сером домашнем халате стояла на заснеженном балконе с банкой каких-то солений в руках. Она смотрела в нашу сторону, поэтому пришлось втянуть голову в плечи и повыше поднять воротник.

– Бежим! – буркнул Зинчуков. – За мной!

Да вот ещё! Я хотел бы остаться и проверить – есть ли пульс у грохнувшегося с крыши? Заодно поинтересоваться именем и фамилией, а то люди последнее время так мало проявляют чуткость…

Конечно, ничего такого я не сказал – не время сарказмом разбрызгиваться. Это потом, в спокойной обстановке можно будет вспомнить и обсудить тривиальные фразы и избитые обороты, а сейчас…

Сейчас нужно бежать. И бежать по возможности быстро.

Мы выскочили в соседний двор. К машине бежать смысла не было – если пробили квартиру, то запросто могли выяснить и машину. А уж прицепить к днищу машины головоотрывающий подарочек было делом пары минут.

Снег хрустел под ногами. Слева слышалось завывание милицейской машины. В окнах мелькали заинтригованные люди. Они может быть и не видели нашего триумфального спуска по водосточной трубе, но вот выстрелы вполне могли услышать.

Стайка ребят рубились на хоккейной площадке. Они проводили нас взглядом. Плохо. Если будут опрашивать, то сразу покажут – в какую сторону ломанулись двое мужчин. Но останавливаться и просить нас забыть времени не было.

Мы проскочили ещё пару дворов. Старались не выскакивать на большую улицу – там могли пастись возможные наблюдающие. Погони за нами не было, но это мало чего значило. Если смогли организовать нападение, пусть и бездарное, то могли забабахать и слежку.

И это самое хреновое – расслабляться в тот момент, когда думаешь, что всё позади. Сколько потерпевших кораблекрушение утонули в считанных метрах от берега? А сколько бредущих по пустыне людей отдали Богу душу в нескольких шагах от заветного оазиса? Да, когда финал борьбы уже перед глазами – ни в коем случае нельзя расслабляться!

Пройдя ещё три двора, мы выскочили-таки на главную дорогу. Остановить такси было непросто – в эти дни многие люди оставляли дома своих железных коней, предпочитая передвигаться на троллейбусах, трамваях, метро или такси. Многие из машин с шашечками просто проезжали мимо, даже не думая останавливаться.

Когда очередная машина промчалась мимо нас, я решился на отчаянный шаг. Выскочил на проезжую часть и растопырил руки в стороны, словно пытаясь поймать неторопливо едущие «Жигули». Давить меня водитель не собирался, зато не отказал себе в удовольствии проорать в опущенное стекло, когда остановился в шаге от моих ног:

– Ты совсем охренел, пьянь сопливая? Какого х*я под колеса бросаешься.

И это культурный город… Нет, я бы обложил покрепче, если бы был на месте водителя, но я не на его месте, поэтому постарался как можно громче прореветь:

– Выручай, земляк! Выручай! Папка умирает, а таблетки дома остались! Уже «Скорую» вызвали, но пока доедет…

Ничего умнее в голову не пришло. Да оно и не требовалось – умное-то… Главное, чтобы было сказано с эмоциями, а ещё так, чтобы поверили.

– Да? – мужик пару раз моргнул, растерянно посмотрел на Зинчукова, а потом сказал: – Прыгайте в машину! Куда ехать?

– Луначарского, дом сто, – коротко ответил Зинчуков. – Товарищ, любые деньги заплачу, только побыстрее!

Мужчина мотнул головой на салон. Мы тут же полезли в пропахшую сигаретным дымом «Жигули». У курильщиков машина всегда пахла запахом табака. Она словно пропитывалась изнутри этим дымом, и каждая деталь приобретала этот аромат. И что самое хреновое – этот запах очень трудно вывести. Поэтому и писали в объявлениях моего времени, что владельцы продаваемой машины были некурящими.

– Сергей Иванович, – протянул руку Зинчуков, когда сели в машину.

Он сел впереди, а я залез назад по праву младшего по возрасту.

– Павел Кириллович, – тот пожал руку в ответ, после чего перевел двинул рукоятку на первую скорость, и машина тронулась в путь.

– Что же у вас там случилось-то? – спросил водитель.

– Отец слегка перебрал в гостях, а потом с сердцем плохо стало. Он на специальных таблетках, всегда с собой, а в этот раз надел новый костюм, а таблетки по привычке положил в старый. Когда чухнулись, то он уже начал тяжело дышать, – ответил я с заднего сиденья.

– Ну, «Скорая» может помочь, – неуверенно проговорил Павел Кириллович.