Загадка замка Карентин - Адамс Питер (Петер) - Страница 18

Когда растерянный сержант вбежал в комнату, Бейли посмотрел на него так, как разъяренный бык смотрит на неопытного тореро, намереваясь поддеть его на рога и пронести по арене.

– О чем вы думали, когда начали служить в полиции? – спросил он Вильямса тихим, вкрадчивым голосом. – Вы хотите стать инспектором или даже старшим инспектором, а может быть, и суперинтендантом, не так ли? Вы умны, вам нельзя отказать в добросовестности и прилежании. У вас есть необходимые связи, а почтенный сэр Арчибальд является вашим дядюшкой. – Бейли сделал паузу, несколько раз глубоко вздохнул и сказал с явным сарказмом; – И все же вы никогда не станете ни инспектором, ни старшим инспектором, ни суперинтендантом! Из вас ничего не получится. А почему? Потому что вас с треском выгонят из полиции! И меня тоже.

– Что, собственно, случилось, сэр? – отважился наконец спросить Вильямс.

– Третья жертва в замке Карентин.

– Убийство?

– Якобы автомобильная авария.

– Кто же на этот раз?

– Грэди.

– Если это была автомобильная авария, сэр, тогда…

– Не будьте идиотом, Вильямс. Провалиться мне на этом месте; если это была автомобильная авария. Но мы опять ничего не можем доказать, считайте, что труп исчез. В бензобаке было сорок литров бензина. На том месте, где ее нашли, удалось наскрести лишь горсть золы.

– Если вы позволите, я хотел бы задать один вопрос, сэр.

– Послушайте, вы тоже начинаете говорить таким же нелепым языком, как этот Фишер! – заорал на него инспектор. – И не стойте как жердь, словно у вас сросся позвоночник. Это действует мне на нервы! Что вы хотите спросить?

– Я хотел бы знать, как вы можете с такой уверенностью утверждать, что несчастный случай вовсе не несчастный случай.

– Понятия не имею. Но, черт возьми, я убежден в этом! Этого вам не достаточно?

– Нет.

– Гм, – пробурчал Бейли, как обрывающаяся басовая струна виолончели. – Хорошо. Давайте подумаем вместе. Возьмем факты, только факты, и ничего; кроме фактов.

– Согласен, сэр, только факты, – ухмыльнулся Вильямс.

– Послушайте, Вильямс, я запущу сейчас вот этой чернильницей в вашу голову Бегайте тогда целую неделю синекожим.

– Если вы позволите заметить, сэр, то на этом свете нет синекожей расы.

Вместо того, чтобы признать это несомненно правильное замечание, Бейли сделал что-то невероятное. Он схватил чернильницу, встал, подошел к Вильямсу и медленно, с наслаждением вылил ее содержимое на его голову. Потом, как когда-то Лютер, он разбил чернильницу о стену, хотя ему и не почудился там черт. Он сделал это скорее потому, что неожиданно его осенила мысль, которая была настолько же абсурдна, как говорил позднее сам, насколько абсурдной может быть иногда сама истина.

– Вот видите, все же есть синекожие люди, – обратился он к Вильямсу, который стоял, поджавши хвост.

Вильямсу было лет двадцать пять, он не курил, был здоров, холост и поэтому свободен от всяких забот. Бейли считал Вильямса излишне серьезным. Оказалось, что он ошибался

– Вы убедили меня, сэр. – Молодой сержант посмотрел на себя в висевшее над умывальником зеркало. – Но шутка будет стоить вам десять фунтов. Эту сумму вы переведете на счет общества антиалкоголиков «Легко на сердце без виски» в Уолсе. В противном случае я сейчас же сажусь за стол и пишу остатком чернил жалобу. И у вас есть недруги, причем не только в полицай-президиуме, но и в прессе. – Он сказал это на полном серьезе, но потом вынужден был рассмеяться. – Вот будет спектакль, если я в этом виде попаду на первую полосу ливерпульской газеты! Заголовок: «Инспектор освящает своих подчиненных чернилами!» Фото вызовет сенсацию по всей Англии.

Бейли проглотил слезы. Он был шотландцем и поэтому, если верить преданию, немного скуповат. Но он обладал достаточным чувством юмора.

Молча вытащил он из кошелька десять фунтов и положил их на стол. Из портмоне он достал один шиллинг и добавил его туда же.

– Это на чистку. А теперь убирайтесь прочь с моих глаз и возвращайтесь лишь после того, как вновь будете принадлежать к белой расе

Когда Вильямс вернулся, его расовую принадлежность нельзя было точно определить. На лбу, залысинах и висках кожа отсвечивала зеленым цветом, щеки отдавали в желтизну, а подбородок приобрел фиолетовый цвет.

Инспектор посмотрел поверх очков.

– Если вы основательно отмоетесь, то расовая проблема для вас будет решена, – заметил он. Потом неожиданно выпалил: – Этот Фишер совсем не пятидесятилетний человек независимо от того, имеет он отношение к этим убийствам или нет.

– У вас есть доказательства? – донимал Вильямс инспектора точно так же, как это было в начале беседы, когда Бейли утверждал, что бывшая начальница почты погибла не случайно.

– Доказательства, доказательства! – передразнил его инспектор. – Нет у меня доказательств, но зато у меня есть интуиция, вы, синяя борода

– Для судебных следователей интуиция пустое слово. Это ведь ограниченные, то есть логически думающие люди. – Вильямс почесал подбородок.

– Послушайте! – Бейли поднял толстый указательный палец. – А что вы подумали бы обо мне, если бы я, например, сказал: «Сэр, я приложил максимум усилий, чтобы сохранить в этом сосуде кофе при температуре, которую вы предпочитаете». Ну, как?

– Я бы счел вас идиотом. Или… – У Вильямса началось просветление мозгов. – Вы считаете, что такой высокопарный слог дворецкого Фишер усвоил из книг? В действительности же он никогда не был ни дворецким, ни стюардом, ни кем другим?

– Именно так. А из этого следует, что данные его биографии, по крайней мере за последние десять лет, неверные. Не исключено, что он провел их в тюрьме, сумасшедшем доме или в другом каком-либо изолированном заведении.

– Однако при проверке данные подтвердились.

– Ничего не подтвердилось, вернее, другое: человек по имени Фишер действительно работал стюардом на указанных судах. Но кто вам скажет, что наш Фишер и был тем стюардом?

– Вы правы. Мы должны немедленно направить фотографию Фишера в международную полицию «Интерпол», – горячился Вильямс. – Но если даже выяснится, что Фишер совсем не Фишер, а какой-то гангстер, мы еще долго не сможем его изобличить У него нет ни малейшего мотива отправлять на тот свет наследников этого сумасшедшего Роберта Торпа. Вероятнее всего, он хотел провести последние годы жизни спокойно и поэтому нанялся садовником в Карентин.

– А если он и леди Торп заодно? Можете ли вы доказать обратное? Мы не можем доказать ничего, абсолютно ничего! – Инспектором вновь овладело чувство негодования. – Даже то, что этот дурень, почтенный сэр Роберт, умер естественной смертью. Вполне возможно, что серия убийств началась с него.

– Вы считаете, что мы должны провести эксгумацию?

– Конечно, это вызовет много шума, но и без того этот случай уже наделал столько шуму. что при одном воспоминании о нем у меня раскалывается голова. Итак, поставьте вопрос об эксгумации, но перед этим получите согласие леди Торп. Кстати, что нам известно о Торп? Мы знаем, что у нее есть мотив, я бы сказал, идеальный образец мотива. И возможностей у нее тоже хватало. Это же относится и к Декстеру. Что касается Конроя, то я просто не знаю, что подумать.

– Конрой? – спросил удивленно Вильямс. – Вы считаете…

– А почему бы, собственно, нет? Вполне даже возможно, что он, так же как я или вы, ходит по земле. Кровь на кафеле? В человеке шесть литров этого добра, и если в нем будет на какой-то литр больше или меньше, это не имеет значения. Но если его не убили…

– То его жена должна знать об этом. А она не производит такого впечатления. Она была действительно потрясена

– Бээ! – Инспектор от неожиданности чуть не заблеял. – Чего захотели! Она хотя и никудышная актриса, но изобразить сцену отчаяния – для этого не нужно большого таланта. Даже я, который никогда не ступал на скрипящие подмостки, мог бы разыграть такую же сцену.

– Итак, предположим, что Конрой жив. Сразу возникает вопрос, где он находится. Почему он скрывается или почему его прячут?